Она знала, что номад смотрел… Его хриплое дыхание разрывало накаленную тишину шатра.
– Почему завязал ей глаза?– голос пустынника теперь звучал сипло, словно надорванная струна.
– Мой народ верит, что если женщина смотрит мужчине в глаза, когда достигает пика удовольствия, она навсегда становится его… Признает в нем хозяина. Я не желаю, чтобы ваши взгляды ненароком пересеклись… Она только моя…
Последние слова он прорычал, начиная двигать пальцами в ней все активнее… Иллирия невольно начала выгибаться, с силой прихватив его руку и впиваясь в плоть ногтями. С ее губ начали слетать непроизвольные стоны, которые всякий раз встречались обоими мужчинами сдавленными порывистыми хрипами.
Иллирия чувствовала, как между ягодиц ей упирается возбужденное достоинство Эмиля, невольно ерзала, инстинктивно пытаясь выкрутиться от его пальцев, а сама тем самым непроизвольно его еще больше распаляла. Сильная мужская рука накрыла теперь и ее грудь, умело сжав сосок через ткань. Воздуха в легких девушки было все меньше… Она не знала, что бывает так… Не подвластно контролю…
Еще пару его умелых движений– и сознание Иллирии озарила золотая вспышка, похожая на удар молнии… Она громко простонала, откинулась спиной на мужчину, выгнувшись дугой и забилась в конвульсиях удовольствия.
Мужчины тоже теперь стонали в голос. Лира чувствовала справа от себя какие– то ритмичные движения, и только когда реальность стала понемногу возвращаться, она с ужасом поняла, что это номад удовлетворяет себя рукой совсем рядом…
Ее тело все еще тряслось от пережитого удовольствия, но… по сознанию обухом било и другое не менее сильное чувство– унижения… подавленности…
Эмиль все еще был возбужден. Его рука собственнически сжимала ее талию. И каждый его порывистый вздох отражался в ее теле спазмами противоречивых эмоций.
– Что ж, надеюсь, представление тебе понравилось,– нарушил наэлектризованную тишину Эмиль,– а теперь разреши мне продолжить, но уже наедине с моей рабыней… Ты и так увидел больше, чем я позволил бы в другой ситуации…
Номад хмыкнул. Его тон был хмельным, словно после изрядной порции вина…
– Теперь я понимаю, путник, почему ты так рьяно оберегаешь тело этой рабыни… Она сокровище… Не был бы ты гостем в моем доме, я бы не раздумывая, убил за нее…– искренне произнес пустынник. Эмиль знал, в его словах нет угрозы. Традиция гостеприимства в домах номадов была непреложной. Раз переступивший порог шатра пустынника и отпивший у него глоток воды может быть спокойным– номад никогда не покусится на жизнь своего гостя, кем бы он ни был, даже заклятым врагом…
– Что ж, не буду тебя задерживать, путник. Тебя проводят в шатер, где ты сможешь отдохнуть. Там тебя уже ждет пиала с водой, чтобы можно было хотя бы немного смыть песок с тела. С утра можете выдвигаться в путь. Твою лошадь тоже накормят…
Эмиль потянул все еще потерянную Иллирию за руку на себя и тут же проследовал за слугой, ведущим их к шатру.
ГЛАВА 15
Стоило им оказаться за пологом своего шатра, Иллирия развернулась к Эмилю и наотмашь ударила его по лицу.
– Еще раз так сделаешь, пожалеешь!– процедил сквозь зубы, хватая девушку и притягивая к себе, близко– близко…
– Ты что вообще себе позволяешь, раб?! Вернемся в город –прикажу тебя высечь до полусмерти!– яростно шипит она ему в губы.
– Да ну?– усмехается,– ключевое слово «вернемся»… Понимаешь, что это всецело зависит только от меня, девочка Лира?– его рука нагло трогает ее лицо,– будешь плохо себя вести, подарю тебя номаду.
– Ублюдок!– снова цедит яростно сквозь приоткрытые губы, раскрасневшиеся от постоянных укусов самой себя.
Он не отвечает. Порывисто дышит, тяжело на нее смотря. Его ноздри раздуваются… И ей страшно, по– настоящему страшно… Ей показалось, или ее слова его задели… А может он просто был вне себя, забыв, что он отнюдь не хозяин, а она не строптивая невольница… Такой Эмиль ее пугал, сильно пугал… Иллирия пятится, невольно отступает назад.
– Пора тебе научиться вести себя благоразумно, королева,– вроде взял себя в руки. Говорит тихо, якобы спокойно, но очевидно, это спокойствие напускное. Там, внутри него, бездна… Тьма с раскаленной лавой… Ее личные объятия Диспатера…
– Серьезно?– словно оправдываясь, пищит Иллирия,– Фиола? Не мог придумать мне другого имени?! Мужской кол в горло?! Порка?! «Терлась о тебя круглым задом весь путь»? Это гадкое представление для этого урода… Ты делал и говорил все это, чтобы унизить меня! Упиваешься своей мнимой властью надо мной?! Знаешь, что не можешь получить меня реальную, и вот так вот мстишь, пользуясь ситуацией?!
Эмиль прыснул. Искренне, даже по– мальчишески. Ей показалось, что ее слова на этот раз его никак не задели… Хотя вот они как раз должны были… Странно… И почему тогда только минуту назад он так напрягся на это ее в сердцах брошенное «ублюдок»…
– Разве не терлась и не ерзала? Это более, чем правда, Лира… А если серьезно, расслабься и подумай своей монаршей головкой… Ты хотела, чтобы я отвешивал тебе комплименты и поклоны в присутствии этого номада? Прости, если ты посчитала мое поведение грубым, но мне надо было доказать ему, что ты всего лишь моя рабыня. Он, как ты заметила, сомневался… Особенно после того, как я дал тебе мясо… Мы вообще производим странное впечатление и живы только из– за его любопытства…
– Не дал, а кинул. Как собаке!– недовольно возмутилась, вспоминая, как он решил ее угостить частью своего ужина.
– Зря ты так, Иллирия. Как королева ты плохо знакома с традициями этих народов, хоть и кичишься, что эти земли подвластны тебе. Оторвать от туши кусок и кинуть гостю здесь не оскорбление, а почет… Это был мой промах… Просто очень хотелось тебя накормить… Я знаком со вкусом этой похлебки, которую тебе дали… Такое пойло скармливают самым никчемным гладиаторам с увечьями, которых гонят на арену только как пушечное мясо, чтобы убить… На них не тратятся и не кормят нормальной, питательной едой… Так что… Нужно было срочно сделать что– то, что могло бы доказать, какие отношения нас с тобой связывают…
Иллирия вздохнула…
– Все это ужасно, Эмиль… Никогда я не чувствовала себя такой никчемной и оскорбленной… Отвернись!– резко потребовала она чуть ли не срывающимся на слезы голосом. Подошла к большой пиале с водой и расстегнула кожаный верх своего наряда. Страсть как хотелось бы часа два лежать и отмокать в купальне, смывая с себя пережитые позор и унижение, но… все, что у нее сейчас было – кусок материи и несколько литров прохладной воды…
Эмиль видел, как девушка обнажила себя по пояс, как повела плечами, откидывая уже расплетенные косы на одну сторону, как стала активно натирать себя мокрой тряпкой, оставляя на нежной коже красные пятна… Умылась, проворно замотала снятый с головы отрез ткани на груди, чтобы не спать в давящем кожаном кафтане.
Недовольно поджала губы, как только обернулась и обнаружила, что Эмиль вовсе и не собирался отворачиваться. Снова этот голодный взгляд, снова это тяжелое мужское внимание… Устало прикрыла глаза… Так хотелось спрятаться от них подальше…
