Таков был расчет и верховного жреца, Лира… Он знал, что судьба обрекла тебя на одиночество, твоя мать умерла в родовых муках при твоем появлении на свет– ни брат, ни сестра не могли стать твоей опорой… В отличие от этого шута, сидящего сейчас на грязном полу и мнящего себя жрецом, его так называемый отец обладал реальной силой провидения… Он видел, что твоему отцу по судьбе выделена короткая жизнь… Он очень любил тебя, девочка Лира… Как свою дочь…
– Что ты хочешь этим сказать, Зверь?– срывающимся голосом настороженно спросила Иллирия. Ее сердце билось в районе шеи… Она уже понимала, к чему он клонит…
– Оливия и Литвиний– не родные дети первого верховного жреца… Его семя было пустым… Он принял этих двоих на воспитание, чтобы хоть как– то заполнить пустоту возле маленькой, одинокой девочки, которая бы осталась один на один с этим жестоким миром, как только ее отец бы отправился к Диспатеру… Вот только старик– жрец ошибся, не подумав, что есть два чувства, идущие рука об руку, которые пересилят и верность, и любовь, и привязанность… Это ревность и зависть, Иллирия… А вернее, самые разрушительные, самые ядовитые их формы– ревность и зависть одной женщины к другой…
Лира переводила попеременно неверящий взгляд на двоих, кого считала самыми близкими в своем окружении… Да, они могли ее раздражать, но глобально вернее у нее людей не было…
Те оба молчали, смотря в пол.
– Расскажи, Оливия… Где ты на самом деле была, когда якобы путешествовала на остров Пентоса за рабами для утех… Молчишь? Что же, расскажу я…– продолжал Зверь,– Твоя дорогая подружка в это время была в Землях Черных камней… Она спала с моим главным военачальником, выторговывая аудиенцию со мной… И… обговаривая твое убийство, Лира… В ответ красавица просила не так много– всего лишь оставить их с братом номинальными наместниками вместо тебя, не лишая возможности тратить твое золото и устраивать оргии в свое удовольствие… Словно сейчас они занимались не тем же, да, Оливия? Словно им было мало золота и привилегий… Просто… Видимо, ненависть к тебе была столь сильна, что перевешивала все остальное…
– Оливия, это правда?– сиплым, не своим голосом тихо спросила Иллирия.
– Заткнись, высокомерная сука! Не смей задавать мне вопросы!– прошипела снизу белокурая девушка. Теперь ее лицо в причудливом освещении лампады, повешенной на стене, более походило на крысиную морду. Вмиг все тонкие черты лица до предела заострились, глаза стали маленькими и прищуренными, а рот презрительно подергивался.
– Оливия!– грубо окликнул ее Литвиний, призывая опомниться.
– Что Оливия?!– эмоционально ответила та,– надоело! Надоело столько лет играть роль преданных друзей, терпя ее выходки и надменность, будто она чем– то лучше, чем– то достойнее! А это не так!
– Какую надменность, Ливи? Это вы терпели мои выходки? – прошептала отчаянно и непонимающе Иллирия, назвав ту, которую считала подругой, на ласковый манер.
– Ты видела себя со стороны? То, как ты ходишь, как ты говоришь, как ты смотришь! Да ты просто…!– презрительно сплюнула,– Гребанная прислужница невинности, которая даже не знала мужской ласки! Ты не способна даже мужчину согреть, такая холодная, а они… Они все равно сходят по тебе с ума… Все равно думают только о тебе… Почему?! Почему?! Только потому, что ты гребанная королева! Вот что всех так манит в тебе! Нет в тебе больше ничего! Почему ты получила от рождения все, а мы– должны были довольствоваться жалкими крохами?!
– Крохами?! Вы богатейшие люди в Идоне!– воскликнула Иллирия,– кто среди аристократов возвышен более, чем вы?! У кого больше власти?!
Та лишь усмехнулась в ответ…
– Я не про те жалкие мнимые богатства, которые ты могла одним движением руки дать и таким же движением забрать… Мы всегда оставались лишь твоими рабами, хотя по праву…
– Замолчи, Оливия!– закричал Литвиний так громко, что каменные стены завибрировали…,– не смей ничего говорить!
Женщина пошатнулась, казалось, на секунду заколебалась, но потом откинула чрезмерно резким движением головы белые волосы назад и продолжила.
– Устала молчать… Я устала молчать…Устала молчать!– в последний раз она повторила эту фразу так звонко и громко, что в камере послышалось эхо.
ГЛАВА 24
– Ты наша сестра, Иллирия,– тихо, сипло произнес Литвиний откуда– то с пола, не дав открыть страшную правду Оливии… На Лиру в этот момент он не смотрел.
– Что?– голоса Лиры почти не было слышно. Только хрип… Застрявший в горле, сухой…
– Мы дети твоего отца, Лира… Его позор… Его постыдный секрет… В тот же год, когда родилась и ты, он изменил твоей матери… С простой прислужницей культа Мины, которую встретил на церемониальном обряде в храме… Верховный жрец знал об этом… Потерявшую невинность с правителем прислужницу ждали позор и изгнание, как того требовала традиция, но было принято решение дать ей возможность родить и уйти, только без детей… Пророчество не подвело верховного жреца и в тот раз… Он действительно видел истину– прошлого, настоящего и будущего… Как ты знаешь, согласно предсказанию, золотая пыль появляется в глазах только тех детей аллоридов, кто был рожден от истинной любви… Только они обладают золотым даром… Даром приносить этим землям богатство недр своим существованием… Даром чувствовать золото… Твой отец любил твою мать… Поэтому в твоих глазах есть пыль… Ты стала его наследником… Мы родились без золотой пыли, потому что его совокупление с нашей матерью было лишь блудом…– Литвиний сидел, опираясь руками о широко расставленные в коленях ноги, смотрел в пустоту перед собой, его лицо тоже зловеще подсвечивалось лампадой на стене,– Только от избранных, от достойных, от настоящей любви правитель Земли Золотых песков может зачать ребенка, благословленного золотом, истинного наследника… Мы же были обычными детьми, не достойными власти… Но при этом, одной крови с тобой… Твой отец вместе с верховных жрецом приняли решение оставить нас рядом, но… навсегда лишить любой возможности думать о троне, претендовать на престол… Это право с самого начала было только у тебя…
Эта страшная правда была с нами не всегда… Мы не знали… Ничего не знали… Так и жили лет до десяти… Верховный жрец, старый, как сам Идон, на своем смертном одре, открыл нам эту страшную истину… Не знаю, зачем он это сделал… Каждый день я задаюсь этим вопросом… Не ведай мы правды, возможно, Оливия бы не была столь пропитана ядом зависти и ненависти к тебе… Но думаю, он сделал это потому, что боялся моих чувств в тебе…
Литвиний замолчал, словно переводя дух. Все тоже молчали. Его исповедь еще была не окончена…
– Я всегда любил тебя, Лира,– он, наконец, поднял голову на бывшую королеву,– да, пусть и постыдной любовью, запретной любовью брата к сестре, но любил… Люблю… Всегда буду любить… Как только моя память подкидывает мне первые детские воспоминания, я вижу твое прекрасное лицо… И оно всегда, с самого раннего детства, вызывало во мне только трепет и восхищение… Отец, то есть верховный жрец, видел это, а может быть, чувствовал с его способностями… Наш союз был невозможен, ибо мы дети одного отца… Инцест… Так или иначе, страшная правда вскрылась и… Получилось то, что получилось… Мина знает, как я старался сделать все, чтобы эта ведьма,– бросил злобный взгляд на сестру,– не причинила тебе вреда…
