Хорошо, что она тоже не хочет публичности… Анвар пока панически боялся этого страшного словосочетания «серьезные намерения»… Конечно, он влюблен, но вдруг это просто минутное помешательство, вдруг просто легкое увлечение? Он ведь так переменчив, так влюбчив… Нужно присмотреться, прочувствовать, а потом все станет видно… Умница-Аммули… Даже в своем видении они совпадали…
***
–Ну что, закончила свои телячьи нежности?-зашла в комнату к Амаль Мадлен. Как всегда, когда не было контроля семьи, агрессивно-стильная, чрезмерно сексуальная. Модная кожаная куртка из питона, открытый пупок в футболке в обтяг, рваные джинсы, насыщенный смоки на глазах…
–У меня может и нежности, а вот у тебя один хард-кор, Маду,– огрызнулась в шутку в ответ Амаль.
–Не, ну реально, сидите, как дети, в этом скайпе денно и нощно… Ей Богу, словно вам по пятнадцать лет… Честное слово, не ожидала от Диба… У него репутация того еще развратника… А тебя, деточка моя, не успел еще развратить?– подошла к сестре, игриво потрепала ее по волосам со смешком.
–Да иди ты,– тоже деланно-обиженно, несного по-детски надула губы Амаль. -Ну а что нам делать, если мы на расстоянии…– пробубнила себе под нос,– ты мне лучше скажи, что у тебя с тем секси-иранцем?
Маду чуть заметно улыбнулась… У сестер с недавних пор почти не было друг от друга тайн. Мадлен и вправду подцепила в прошлую пятницу в клубе очень горячего паренька… Знойный брюнет с сексуальными полными губами и ярко-синими глазами оказался родом из Ирана, с детства живет в Париже, работает в инвестиционной компании.. Хороший перспективный мальчик, и трахается, как Бог, вот только сердце не екало… Не было того сумасшедшего адреналина, сносящего своей мощью, который так любила старшая дочь Увейдата, заядлая наездница железных коней, как дразнили ее в компании друзья, намекая на безумную тягу к мотоциклам и острым ощущениям…
–Ну как тебе сказать… помягче… Ты ж у нас совсем недотрога… Неопытная пташка… У меня с ним… все по-взрослому… Не телефонный флирт, конечно…-прыснула, бросив на Амаль один из своих хитрых взглядов.
Та в ответ лишь покачала головой.
–Сис (от англ. sister), будь осторожней… Все это не шутки… Как-никак, ты дочь самого Васеля Увейдата… Не думаю, что отцу будет приятно…
–Прекрати, Амаль, не начинай меня выбешивать,– резко и раздраженно перебила ее Мадлен,– тебе прекрасно известно, как сильно мой отец «парится» о моей судьбе… Ему плевать на меня… Всегда было плевать… Я ведь не ты, не Влада, не Каримджи и Микаэл… Вы его семья. Я всего лишь Мадлен, дочь нелюбимой бывшей жены, которую ему навязали обстоятельства… Я все понимаю…
–Не говори так,– горячо возразила Амаль,– папа очень тебя любит! И Мама тоже, кстати! Это несправедливо-вот так вот говорить с твоей стороны…
Мадлен выдохнула, словно немного успокоившись. Подсела к Амаль, взяла ее за руки.
–Аммули, послушай… Я очень сильно тебя люблю… Вас всех люблю… И очень благодарно… Владе благодарна, что действительно всегда вела себя со мной по-доброму и крайне благородно… Но… поверь мне… Я вижу, как отец смотрит на тебя- и как на меня… Ничего страшного, я не в обиде… Это жизнь… Судьбу себе не выбирают.. И да, я счастливая- родилась с такими возможностями и внешность вроде ничего, раз мужики так клюют,– засмеялась немного неестественно громко, словно подавляя слезы,– но не надо пытаться к двадцати восьми годам меня переучивать… Я такая, какая есть, и если у тебя все шансы быть прекрасной любимой доченькой нашему отцу, то у меня- едва ли… Он и сам давно это понял, поэтому и забил на меня… Рад, что я живу здесь, подальше… Не позорю семью в глазах сирийцев. А ты, малышка, уж изволь, неси на себе бремя племенной кобылки четы Увейдатов…
–Зря ты так,– искренне ответила Амаль, но не стала больше ковыряться в душе Маду… иногда через ее мощную броню скептицизма, цинизма и эгоцентризма проглядывал такой мрак, что становилось печально и страшно… Она вроде бы была открытой для Амаль, и в то же время хранила глубоко в душе столько тайн и секретов, что ввек не разгадать…
Глава 23
Амаль
Сколько лет себя знала Амаль, сколько лет она помнила себя в сознательном возрасте, она испытывала влюбленность к Анвару. С детства помнила это странное чувство бабочек в животе, спирания в легких, головокружения, неловкости от заплетающегося от нервов языка, стоило только ему появиться в поле зрения…. А еще она помнила это отчаянное чувство боли и обиды, щемящей пустоты, которое, как она потом узнала, называлось ревностью, потому что Анвар обращал внимания на кого угодно, кроме нее, принцессу Амелию, Аммули, детку, как он ее называл в шутку…Их разница в возрасте в пять лет не позволяла все эти годы ему разглядеть в ней девушку… А может это факт того, что они в той или иной степени росли вместе, то и дело пересекаясь на летних каникулах, постоянных разъездах по гостям, семейных мероприятиях. Анвар отчасти был членом их семьи. И если Влада, Васель, Мика и Карим его воспринимали как родственника, то Амаль в нем видела прежде всего, мальчика, юношу, парня, мужчину… Годы шли, а сердечный тремор, который она испытывала всякий раз, когда он появлялся в поле зрения, не проходил…
А еще Анвар часто приезжал к ним в гости со своим пугающим арабским дружком Фахдом. Амаль еще маленькой девочкой знала, что он сын какого-то очень важного дядьки из Эмиратов, видела, как таяли и странно начинали себя вести в его присутствии другие девчонки, постарше, или даже молодые прислужницы в их окружении, но она совершенно их не понимала. Саму Амаль он только пугал и отталкивал. Эти глаза цвета речной зеленой заводи, темнеющие всякий раз, когда они останавливались на ней, эта его надменность, хищная хватка, раздражающая снисходительность и даже презрение, которое он в открытую демонстрировал, стоило девушке только появиться в поле их зрения…
А появиться ей хотелось. Ее до слез обижало, что она вечно была аутсайдером их веселой мужской компании. И она совершенно не понимала, почему все они, росшие вместе с ней, старались держаться отдельно, дистанцироваться… И размер этой дистанции рос год от года, чем старше Амаль становилась. И дело ведь было не в возрасте, Карим был ее братом-близнецом, но его-то они подтягивали в свою компанию, а ее-нет… И это при том, что ботаник-Каримджи едва ли разделял хоть одно увлечение резвых пацанов… И даже не в том, что она девчонка, что они занимались чем-то мужским, ей не под силам… Она раздраженно фыркала, потому что всё то, чем мальчишки старались себя занять, избавившись от ее участия, она делала лучше- верховая езда, игра в теннис, сквош, плавание, даже машину она с 13 лет водила не хуже, чем самый отчаянный из них заправский гонщик Мика. Но в этот «мужской клуб» вход ей был заказан.
А еще ее бесила нежная снисходительность Анвара всякий раз, когда она обижалась, что ее опять оставили «за бортом»… Он мог несильно ущипнуть ее за щеку, дружески приобнять, поправить волосы. Но эти его действия были настолько по-братски теплые, безобидные, лишенные какого-либо подтекста, что у Амаль вызывали лишь чувство обиды и боли… Он никогда не смотрел на нее как на девушку…
