Достопочтенная публика потрясённо молчала, держа в памяти, как этот некогда величавый мужчина гордо проезжал на великолепном гнедом коне по центральным улицам столицы во главе армии, как он красовался на балах и вечерах и буквально увёл из-под носа Врана Грацбурского прелестную Вишку Грацбурийскую, как… да много было этих как. Сейчас от него осталась лишь тень, но скоро и её не станет — перед ними был проигравший, со смирением ожидающий своей участи.
И именно это преподнёс ему Богарт, с нескрываемой ненавистью глядящий на опустошенного бывшего генерала.
— Вашим прегрешениям нет числа, вашим преступлением нет ни прощения, ни искупления. Вашим наказанием будет смертный приговор, ваше имущество будет передано в руки короны, ваши дети лишены фамилии, дабы род канул в бездну безвестия, будучи запятнанным немыслимым прегрешением — заговор против короны и короля. Приговор будет немедленно приведён в исполнение. Ваше последнее слово? — скрипя зубами и едва сдерживаясь, холодно спросил Богарт.
Тишина, нарушаемая только жужжанием пролетающей над сценой пчелой, стала совсем звенящей. Первые четкие звуки пришли из клетки — Виклош будто очнулся от тяжёлого сна. Он, звеня цепями, поднял руки, отмахиваясь от невидимых мух, приложил к лицу, протирая глаза и губы. Замер на мгновение, и медленно встал с колен, опираясь о стекло.
Заскорузлая одежда бывшая когда-то генеральским парадным костюмом, лохмотьями висела на исхудавшем теле мужчины. Поредевшие седые волосы спускались чуть ниже шеи, превращая его в одичавшего отшельника с безумным взором.
Да. Именно это зажглось в его глазах, когда Богарт закончил говорить. И теперь Виклош, прислонился лбом к прозрачной стенке клетки и уставился на своих бывших друзей и врагов. Он заговорил резко, пылко и… будто не своим голосом. Будто кто-то другой стоял за его спиной и нашептывал крамольные слова:
— Сидите здесь, разодетые, праздные, напуганные до усрачки, дрожащие от каждого движения королевской руки. А ведь не его вам следует бояться. Король лишь пешка, всего лишь неприрученная сила, что будет покорённой божественной рукой…
Богарт подался вперёд, чтобы остановить хулу, льющуюся потоком из уст преступника, но был остановлен Никлосом, что с напряжением смотрел на Виклоша. Он ожидал, что предатель заговорит перед смертью, и его слова были ключевыми в понимании, кто ещё мог участвовать в заговоре. Драконы не обладают магией. Это аксиома. А в случившемся слишком отчётливо ощущался магический душок.
— И только те, кто склониться перед мощью уснувших, кто отринет власть чёрного и со смирением ступит на путь истинный…
Мужчину несло, он кричал, напоминая городского сумасшедшего. Его навыкате глаза цеплялись за каждого зрителя, и придворные отводили взгляд. А Виклош не унимался, распаляясь всё больше и больше.
— И погаснет утренняя звезда, и вспенится море кровью чешуйчатых, сгорят страницы…
Никлос очнулся от завораживающих речей заговорщика, услышав опасные слова и тотчас сжал горло Виклоша тьмой, что как крылья нависала позади предателя. Тот захрипел, оборвавшись на полуслове и обмяк. Тогда Ник отпустил его и он как кулёк рухнул на пол, приходя в себя.
Проморгавшись, мужчина поднял голову и уставился на короля на удивление ясным взглядом. Он закашлялся, сплёвывая на пол тёмно-синюю жидкость. Вытерев рот, и будучи рассеянным, нахмурился, пытаясь прийти в себя. А вспомнив всё и осознав, приподнялся на коленях и прижался руками к стеклу.
Теперь это был действительно генерал Виклош Адегельский. Потрёпанный, отощавший, но трезвый, собранный до последней кровяной жилки. И глядел он на короля спокойно, без подобострастия, без вызова, стойко принимая тяготы судьбы.
Так смотрит достойный проигравший. Тот, кто рискнул, но не достиг победы. И была в нём отчаянная решимость говорить. Тьма позади отступила — сейчас слово молвит настоящий Виклош, не та маска, что запечатала его уста на долгие месяцы пыток.
— Он обманул нас, — прохрипел бывший военный. — Использовал, чтобы добраться до тебя, Никлос Каргатский. Как до этого добрался до Женевры и Словена. Он жаждет безумия, король. И вы идёте в расставленные сети.
— Его имя! — выпалил Ник, поднимаясь с кресла. Тотчас встал нориус, беря королевское ложе и Богарта с пленником в плотной кокон — никто не должен услышать ничего лишнего.
— Я никогда не видел его, — ответил Виклош, — безликий маг, всего лишь тень, но… я знаю его сообщника, — продолжил Вик, кивая в ответ на действия короля. — Это… — мужчина кашлянул, пытаясь говорить, а потом опять и опять, и чем больше пытался, тем больше выкашливал чёрного дыма, — это девушка, Никлос! Я видел рыжие волосы и… — и он закричал, а в глотке раскрылось пламя, языки выбежали наружу, опаляя кожу.
Позади Ника закричала Милан, а Калиста сдавленно охнула, поддерживаемая руками мужа, тогда как Анка, заворожённая горящим и кричащим от боли Виклошом, встала с места, подходя к королю. Она во все глаза смотрела как пузырится плоть и жадно вдыхала воздух, пытаясь уловить запах горящего мяса.
— Да потушите его, прошу! — не выдержала Винелия, прижавшая руку ко рту и не сдерживающая слёз. Ей было невыносимо находиться здесь.
— Ищи рядом с собой, — последнее, что успел произнести Виклош, прежде чем тьма чёрной пьетты накрыла магический огонь, обрывая его страдания. И тотчас полог опал, являя публике почерневший труп. Раздавшиеся со всех стороны крики были остановлены твёрдой рукой Богарта и злобным взглядом Никлоса.
Анка, словно опомнившись, качнулась назад, опускаясь обратно в кресло и расслабляя скрюченные пальцы. Она подхватила бокал с вином и залпом осушила его, не почувствовав ни вкуса, ни крепости.
Стража раскрыла клетку и, разложив плотный кусок ткани, аккуратно завернули то, что осталось от Виклоша. Пока они прибирались, Ник в задумчивости вернулся на своё место.
— Это было заложено в него как заряд, на случай если скажет выбранные ранее слова, — прошептал, склонившись к королю, Томар Бай. — Такое… не обезвредить, времени нет. Хм… а ведь я проверял его — не было ничего. Не пил он синявку. Ему дали её утром. Знали, что он может прийти в себя и заговорить.
— Твой недочёт. Должен был проверить каждого, — процедил Ник, и Томар отшатнулся — таким взглядом на него глянул король.
— Простите, Ваше величество. Впредь это не повторится.
— К суду вызывается последний участник заговора, — по знаку Ника заговорил Богарт, всё ещё стоящий за стойкой. Он перевернул листы, и чётко выговорил: — Рупер Свенский.
На трибунах загудели. Как же это! Герой войны с песчаными демонами! Маршал, награждённый перламутровой звездой самим Словеном Каргатским. Наставник маршала Артана Гадельера…
И стража вывела этого героя. Аккуратно, под ручку, тогда как сам Рупер опирался на палочки, слегка клоня седовласую голову набок. Он подволакивал ноги, слепо щурился, горбился, держа голову как стервятник, из-за растущего горба. Старик выглядел гораздо лучше, чем остальные заключённые. Чище, в свежей рубашке и штанах, причёсанный, без следов изнеможения. Его не держали в темнице Лакраш, а содержали в лазарете — из-за пережитого у бывшего маршала совсем сдало сердце, и он еле-еле выносил прогулки дольше пятнадцати минут.
