— Пожалей её, — позади неожиданно сказал Кукулейко. — Ваши судьбы похожи, только твоя овеяна ореолом сказки, а её — стыдом и низменностью. Если бы не Никлос, прелестная Анка Асколь окончила бы свою жизнь в борделе, сгорев дотла в попытке утолить жажду страсти и огня. Такова судьба рождённых с диким пламенем в сердце. Его Величество подарил ей несколько месяцев счастья.
На мой вопрос, кто такие дикие, шаман отмахнулся, вставая рядом со мной и покровительственно перехватывая мои ладони.
— Кэрра, я знаю, что кажусь странным, а мои слова запутанны и, на первый взгляд, лишены смысла. Но доверьтесь своим чувствам. Что они вам говорят? Остаться рядом или сбежать от короля?
* * *
Я вышла из зала опустошённой. Выступление прошло хорошо, придворные начали привыкать к моим фокусам с ариусом, они восторгались небесным шарикам, что запустила под потолок, удивлялись какие причудливые формы способен принимать дым, были просто в шоке от неожиданного сплетения ариуса и нориуса (это не планировалось, но Никлос влез, в очередной раз показав, что мы связаны).
Король не упускал случая показать, что мы вместе. Заодно. Ему нравилось видеть, как приветствуют нас люди. Нравились возгласы из толпы, мечтающие увидеть наш новый танец или фокус. И он не разочаровывал присутствующих, создав в воздухе чёрный подиум, и подсказав мне устроить небольшие завихрения из белого дыма во время пронзительного танца под старинную музыку. Так я поняла, что всё спланировано заранее. Я бы не согласилась танцевать настолько откровенный танец, если бы знала, что он задумал.
Танец Фелисити. Девушки из высшего сословия, влюбившейся в серого дракона, но ставшей женой серебряного принца. Это легенда из тех времён, когда даже серебряные драконы не были частью Каргатского королевства. Времена великого объединения и первой скорби.
Я следовала за королём и в этом танце. Я позволяла ему быть грубым со мной, ведь именно так серебряный Астер обращался со своей прекрасной женой.
Это танец страсти. Красивый, чувственный, для зрителей снизу он казался волшебным, но для меня — пугающим. Слишком огненными были глаза Никлоса. Слишком обжигающей была его рука на моём бедре. Слишком близко мужчина наклонялся вперёд, почти касаясь губами моих губ. Я чувствовала жар его кожи, жёсткость пальцев, крепкость объятий и неприкрытую жажду, что вновь просыпалась в нём.
Мне было страшно, ведь я не понимала, что чувствую в ответ. В его объятиях было так много огня, а я хотела холода. Хотела заморозить сердце, чтобы ушла тоска по прошлому. По Артану. По его рукам и объятиям. По его задорной, мальчишеской улыбке. По тому, как легко он подбрасывал меня в воздух, когда мы приехали в центральный город Гадельерской долины, и он показывал жителям свою красавицу-жену.
В честь нашего возвращения, устроили целый пир, а танцы были совсем не столичные, без лоска и тысячи правил. Там не надо было думать, куда и как ставишь ногу и как с кем говоришь. Там была свобода. И я тосковала по ней также сильно, как и по Артану, что любил дарить мне полевые цветы и щёлкать по носу, если слишком погружаюсь в свои мысли.
Но рядом с королём нельзя думать ни о чём другом. Он сильно сжал мою талию, почти вдавливая меня в свою грудь, требовательно беря за подбородок, чтобы во время танца смотрела и думала только о нём.
Наверное, что-то такое мелькнуло в моих глазах, так как Никлос очнулся, а огонь утих, сменившись тусклыми углями костра. Он мягко поставил меня на землю и сразу, вместе с утихшей музыкой, отпустил. А я шагом сбежала из зала, спиной чувствуя его грустный и тяжёлый взгляд.
На выходе заметила Кукулейко, стоявшего рядом с Се́довым, который что-то с жаром втолковывал Фредерику. Шаман качал головой, мысленно говоря: «От себя не убежишь, Селеста Каргат». Но в том то и дело — я не была уверена в правдивости слов шамана. Но знала точно: рядом с королём я больше не чувствую себя в безопасности.
Спустившись по лестнице, миновала анфиладу и уединилась в дальней дамской комнате. Как и рассчитывала, здесь никого не было, так что смогла спокойно заняться собой, освежиться, чуть ослабить шнуровку платья (каюсь, я использовала ариус, чтобы это сделать, но невозможно же — в нём нечем дышать) и перевести дух. Просто побыть одной. За окном усиливался ветер, но буря ещё не вступила в полную силу — это случится ближе к полуночи, а пока только слабый дождь устремился по стёклам вниз, лёгким стуком успокаивая нервы.
От злости на саму себя прикусила губу, чувствуя ком в горле. «О, Клэрия, почему я такая глупая!» — и в порыве чувств ударила ладонями по вискам. Слегка, просто чтобы немного зазвенело, отвлекая от слёз.
Я всё время плачу, мне постоянно страшно и больно, и грустно и я не могу справиться с этим. Кажется, что земля уходит из-под ног и я без понятия, что там под ней находится. Кратер? Жерло вулкана? Чернильная пасть земли? В какую яму провалюсь завтра?
Я как порхающая бабочка, не способная реально повлиять на свою жизнь. Мной только и делают, что пользуются да помыкают. За меня принимают решения. Захотели сектанты принести в жертву — легко, даже ловушку строить особо не пришлось, а что там говорить — ариус, высшая сила… я не смогла защититься от обычных ряженых людей.
Что уж говорить о короле…
Прижав руки к краям раковины, подняла голову и уставилась на отражение. Бледная немочь. Всё время говоришь себе стать сильной, а когда доходит до дела — сразу в кусты. Слёзы, обмороки, нервное напряжение, постельный режим…
Противный внутренний голосок подсказывает, что так и должно быть. Я же благородная кэрра, я не обязана быть сильной. Сильным должен быть муж… Но моя мама! Она почти десять лет занималась и замком, и долиной, и тремя детьми. И справилась! В одиночку. Не сдавшись противному дядьке, выстояла. А почему я так не могу? Почему не могу быть сильной и смелой?
Я должна защищать себя. С ариусом и без. Должна научиться делать это. Без Арта… у меня просто не осталось иного выхода.
За окном послышались голоса. Сначала тихие, потом громче. Повинуясь какому-то импульсу, выключила в туалете свет, и подошла к окну, встав сбоку. Чуть отодвинув занавеску, выглянула украдкой и увидела две тени. Пришлось изрядно напрячь слух, чтобы услышать слова:
— Нели, да подожди же! Почему ты всё время убегаешь от меня? Я же просто хочу поговорить! — отчаянный голос Акроша мешался с его привычным раздражением. На моих глазах он догнал Винелию и схватил за плечо, останавливая, а она сходу зарядила ему пощёчину и воскликнула:
— Мне ничего от Адегельских не надо! Оставь меня в покое! — и девушка вырвалась, убегая, скрываясь в дымке дождя. Акрош остался стоять, прижав ладонь к обожжённой щеке. Он на удивление точно поднял голову к окну женского туалета, но я вовремя скрылась, так что не думаю, что он заметил. Интересно, что это было?
Когда вновь выглянула, там уже никого не было. И тут в комнате резко стало светло, а я зажмурилась. Открыв глаза от шума воды, увидела Анку Асколь, невозмутимо моющую руки. На мой незаданный вопрос, она пожала плечами. Стряхнув влагу с ладоней, обтёрла полотенцем, заодно пройдясь по вырезу платья и шее, при этом не сводя с меня глаз. Трудно сказать, что было в них. Точно не зависть и не злоба. Скорее печаль.
