— Словом, я хочу написать письмо Паули. Хочу попросить её прислать кое-что мне. Как ты знаешь, на Ангусском побережье есть залежи янтаря и множество мастерских, способных что угодно сотворить из него. Я хочу сделать подарок Никлосу ко дню свадьбы. Может что-то подобрать ко дню рождения. Он ведь совсем скоро, в конце декабря. Но всё должно остаться в тайне! Иначе какой это подарок. А если я напрямую напишу Паули, то письмо точно дойдёт до короля и сюрприз не выйдет.
Милан согласно кивнула и широко улыбнулась. Отложив миндаль и очистив руки, невозмутимо спросила:
— Ты хочешь через меня вести переписку с Паули?
Я улыбнулась ещё шире, чем она.
— Ты поможешь?
* * *
Пробуждение совсем лёгкое, невесомое, как нега безмятежное. Открываю глаза и… он лежит рядом. И смотрит так странно, с какой-то затаённой нежностью, непривычной теплотой, вместо ставшей привычной нетерпеливости. Обычно я боюсь смотреть ему в глаза: слишком тяжёлый, всеобъемлющий взгляд, в котором теряюсь и будто падаю в пропасть, что так часто снится. А сегодня спала спокойно. Сегодня кошмар не пришёл и во снах я парила где-то высоко-высоко среди облаков и маленьких, золотистых звёздочек под светом полной луны. Этот сон был так воздушен, так чист и спокоен, что проснулась с чувством, будто спала сто сотен лет, и теперь возвращение в реальность само по себе кажется сном.
Он осторожно дует на мои ресницы, и я непроизвольно улыбаюсь, прежде чем сбрасываю сладкие оковы сновидения и вспоминаю кто он и, кто я. И тотчас подтягиваю к себе одеяло, бочком пятясь назад к самому краю кровати, почти сваливаясь с него.
— Ну вот, опять убежала, — с грустной улыбкой констатирует Никлос. — А ведь я всего лишь хотел тебя порадовать.
— Чем же? — спросонья голос хриплый и я плотнее кутаюсь в одеяло.
— Сегодня не будет никаких дел. Вообще. Можешь себе это представить? Ни больницы, ни Совета Женевры, ни подписаний документов и разборов дворцовых дел. Ничего. Мы отправляемся в путешествие. Маленький отпуск. Даже короли отдыхают. А нам обоим это необходимо, ты так не считаешь?
Положим, да, я так считала. Но отпуск с королём… Видимо тень сомнения отразилась на моём лице, раз он печально вздохнул, выбираясь из постели. Сегодня он был одет, хоть это радует.
— Сэл, если и дальше так пойдёт, мы вообще ничего не добьёмся. Нам нужен перерыв. И лучше, если мы будем вместе. Тогда ариус и нориус спокойно напитаются друг от друга сил и это может помочь с буремесяцем. Сегодня на рассвете мне не удалось даже маленькое облачко призвать, а ты, впервые, не изгнала полностью соль. Мы изможденны. Измотаны до предела. Нам…
— Да, ты прав, — легко согласилась я, также выбираясь наружу и сладко потягиваясь.
После всех моих ухищрений, после всех договорённостей и тайных планирований, я и правда, внезапно даже для себя, решила, что это неплохая мысль. Может, мне удастся начистоту поговорить с Ником, раз он в таком хорошем расположении духа.
— Перерыв — это то, что нам нужно.
* * *
Земля под нами кажется лоскутным, криво сшитым одеялом, над которым поднимается сизый дым от сотни костров, разожжённых по всем провинциям королевства. Даже на такой высоте чувствует пряный и горький аромат палёных трав — сегодня один из тех дней, когда люди жгут костры, чтобы зима была мягче, а буремесяц короче. Мы забрались так далеко от берега, что здешние люди не знают солёных бед. Не подозревают, что буремесяц не торопится идти не из природной прихоти, а по злому навету подводного короля.
Никлос уверенно забирает в правую сторону, уходя всё дальше и дальше вглубь континента. Пару раз мы пронзали пространство — я следовала за воздушным потоком от королевских крыльев, впервые совершая такой волшебный, молниеносный манёвр, буквально вытягивающий моё нутро. Это как стремительный бег горной речки. Прыгаешь — и тебя несёт в пузырящейся воде то поднимая высоко к поверхности, то швыряя на самое дно к гладким и твёрдым камням.
Мне нравится чувствовать приятную тягучесть крыльев. Лёгкое томление в плечевых суставах, от которых каждый взмах кажется полновесным, уверенным и твёрдым. Полёт — это захватывающее приключение, а разум, заключённый в такую огромную звериную тушу — нечто невообразимо-первобытное. Есть какая-то правда в том, что, будучи свирепым хищником, способным за раз проглотить тушу быка, мы обращаемся в маленького человечка с хрупкими костями и изворотливым телом. Как дракон — я полноводна. Как слово бесконечность — иногда кажется, я способна взорваться звездой и разлететься огненным волнами, словно проснувшийся вулкан. Огромная сила в звериной шкуре.
Полёт подходил к концу, Никлос привёл нас в бескрайний гористый хвойный лес, у подножья которого образовалось средней величины озеро почти бирюзового цвета. Ник, не стесняясь, как есть, ушёл с головой под воду, скрываясь чёрной тушей под безмятежной поверхностью. Я видела его очертания, забирающиеся глубже и глубже, а после и сама плюхнулась в воду, также уходя на дно. Мне хотелось смыть привкус соли с драконьей чешуи, а возможность порезвиться в чистой воде до жути казалась соблазнительным!
А когда одновременно вынырнули на поверхность, отфыркиваясь и мотая драконьими головами, я не удержалась от маленькой шалости и хвостом ударила по воде, вызывая фонтан брызг. Ник принял мой вызов. Его продолговатая морда преисполнилась коварством, а хвост резко дёрнулся вперёд, окатывая меня снопом брызг, от которых я замолотила когтистыми лапами по воде, вспенивая её и устраивая небольшой шторм, распугавший озёрных чаек и недовольных крачек.
Вдоволь наигравшись и немного сбросив напряжение из-за ненужности разговоров, мы поплыли к берегу. Среди деревьев выглядывал небольшой охотничий домик, и я догадалась, что мы находимся в королевском заповеднике. На многие километры вокруг здесь не было ни души, за исключением птиц и зверей. Только несколько избранных лесничих и егерей имели право сюда заходить, но я догадывалась, что и их здесь нет.
Настоящая изоляция.
Поменяв шкуру на человеческое тело, тотчас замёрзла и даже нагрев кожу, не сразу отбросила противную дрожь. Никлос делал вид, что ничего не видит. Он уверенно взошёл на крепкую пристань, рядом с которой находился небольшой домик для лодок, и повёл меня по лестнице наверх к деревянно-каменному, двухэтажному дому с маленькими окнами и большой печной трубой на крыше.
— Охотничий домик деда. Его построили больше ста лет назад, — прокомментировал Ник, когда мы подошли к ограждению вокруг дома и он, с помощью нориуса, поднял тяжеленный засов, отпирающий входные ворота во двор. Над нами пронёсся странный, свистящий звук, будто спустили с тетивы стрелу и вновь стало тихо. Охранная магия.
Здесь на удивление чисто, пол выложен крупными камнями, есть пустая конюшня и высокая дровница под навесом. Со стороны дом казался уютным: светлая черепица на крыше, бревенчатый, из лиственницы, — даже на улице чувствуется приятный древесный аромат. Рядом какие-то странные, хвойные деревья небольшого роста и потрясающе-сочного, зелёного оттенка. А если присмотреться, под крышей домика видно пустое, птичье гнездо.
