Но в следующую секунду, Улий извернулся, по-особому изогнув шею, и направил малую струю огня прямо в серебристую морду. Раздался жуткий рёв и Акрош скрылся под водой, влекомый силой противника.
Винелия схватила меня за запястье, больно сжав его, а затем, отпустив резко, побежала вперёд, спускаясь с пригорка вниз на берег, где всё ещё стоял под спешно воздвигнутым навесом военный оркестр и новобранцы армии. Она устремилась дальше к камням, к линии прибоя. На ходу девушка сбросила неудобные туфли, и босая вошла в воду, пристально вглядываясь в успокоившуюся озёрную гладь. Встававшие волны мешали рассмотреть место погружения дуэлянтов, но девушка боялась идти глубже, предчувствуя самое худшее.
— Может заключим новое пари? — раздался рядом со мной тихий голос Никлоса, и я вздрогнула. Он слегка приобнял меня, кладя подбородок на плечо, продолжая говорить: — Это так красиво, неправда ли? Сейчас она ещё не знает, но, когда он выберется из воды, побежит к нему и на глазах всех поцелует. Счастливый конец.
— А может она просто вздохнёт спокойно и уйдёт, навсегда покидая столицу? То, что происходит там, не имеет никого отношения к любви. И ты сам знаешь об этом, — хрипло ответила ему, когда увидела, как вновь забурлила вода. Тотчас подскочил пульс, и я легко выскользнула из рук Ника, устремляясь вперёд.
Наверх всплыл только один дракон — синий. Ещё в воде он начал сбрасывать с себя драконью шкуру, и к берегу подошёл молодой мужчина, сверху-донизу покрытый сетью глубоких ран и ожогов. Он презрительно смотрел на Винелию, говоря ей что-то крайне неприятное, отчего девушка оступилась, чуть не падая в воду.
Я подоспела почти вовремя. Как чувствовала, что это не конец — Улий даже не успел понять, что происходит, как позади вместе с большой волной поднялось тусклое серебро, смешиваясь с крутой пеной, обрушиваясь на него и увлекая под воду. Миг и дракон кусает павшего юношу в шею, почти отрывая голову.
Серебристый дракон упал, а тело поверженного врага унесло озеро. Я зашла в воду, приближаясь к трепещущей Винелии, пытавшейся растормошить дракона, чтобы он сменил шкуру на кожу, но Акрош был слишком изранен, и я чувствовала, что он находится на грани. Подойдя совсем близко, обхватила девушку за плечи и с силой потянула на себя, вынуждая отступить, а сама опустилась рядом, по талию погружаясь в воду. Набегавшие волны сильно мешали сконцентрироваться, так что я призвала ариус и, подняв многотонную тушу дракона, переместилась на берег, а уже там воздела над ним руки, опуская пористую сетку белого дыма внутрь его тела.
Теперь этот фокус давался совсем легко, и я безошибочно определила, что именно происходит внутри. Где разрезы, а где разрывы. Я направила тонкие серебристые нити к самым опасным ранениям и начала сплетать ткани и сращивать кости, ариусом замещая потерянные куски. Это почти ювелирная работа, но я чувствовала себя уверенной как никогда.
Мне и в голову не приходило, насколько много света я выпускаю в этот момент. Я не догадывалась, что со стороны походила на белое видение, дарующее подлинное исцеление на глазах иностранных наблюдателей и послов, безутешной Винелии и королевской свиты, всего цвета аристократии и скрывающихся на других берега шпионов. И, наконец, на глазах короля, который просто не мог оторваться от моих «чудес».
Когда я закончила, Акрош вздохнул всей грудью и легко сменил шкуру на тело. Теперь я видела последствия огненного удара Улия. Мой дар пока ещё недостаточно развит, чтобы исцеление стало подлинным, как у святой Клэрии. Я могла остановить воспаление, но восстановить зрение — нет. Глаза Акроша стали полностью белыми. Он ослеп.
* * *
Король намеревался сразу утащить меня с пляжа на допрос, настолько его поразили мои возросшие способности. Разумеется, я оттягивала этот момент как можно дольше, оставаясь при Акроше до прибытия королевского доктора, транспортировки его в больничное крыло, где выслушала неутешительный прогноз врача.
У драконов, когда они выпускают пламя, на глаза инстинктивно опускается тонкая, огнеупорная плёнка, так что огонь не касается белков. Когда Улий напал на Акроша, она попросту не успела опуститься. Первый маршал навсегда ослеп — белки были целиком выжжены, трансформация не смогла восстановить зрение, а у меня недостаточно опыта для такой тонкой, почти невидимой работы.
Я знала, что Винелия, стоящая неподалёку внимательно слушает слова доктора. Я видела, как побледнело её лицо. Знала, что под кожей она сплошной оголённый нерв. Остроту вины ничем не смыть, а значит она будет страдать. Право, лучше бы король просто отпустил бы её с матерью.
В глазах девушки видна отчаянная надежда, что я смогу спасти его, но я не была так уверенна. Мне нужно было поговорить с Кукулейко. С такими последствиями прежде не сталкивалась.
Выйдя из больничного крыла, намеревалась направиться в малую столовую и организовать себе что-то вроде ужина. Остальные аристократы сейчас веселились в бальном зале, и даже досюда доносилась громкая музыка. Помассировав кожу головы, чуть притушила головную боль. В последнее время, она часто меня беспокоила, и я связывала это с возросшей нагрузкой на ариус. Слишком много вкладывала в эту науку.
У меня кончалось время. Мне до смерти нужна была отсрочка и, наконец, я получила послание с той стороны. Теперь было куда идти. И всё благодаря Мале, которая придумала, как всё организовать, чтобы даже я под пристальным королевским надзором могла получить немного свободы.
Мои мысли уплывали далеко-далеко вперёд, а коридор казался бесконечным и пустым. Все придворные и слуги перебрались в противоположную часть дворца, а на входе на королевскую сторону встретилась только дворцовая стража да пара человек, спешащих по своим делам. Стало как-то тоскливо.
При приглушённом свете потолочных ламп, всё терялось в жёлтой дымке, чуть подсвеченной ударами молний за окном. Воистину, настоящий буремесяц! Я такого пиршества раскатистых громовых ударов, ураганных ветров, штормовых валов и торнадо не видела никогда. В городе повсюду заколотили окна, поставили баррикады, удерживая поднявшуюся воду, убрали вывески и запретили открытые мероприятия. В отличии от аристократии, бо́льшая часть люда сидела по домам, ожидая декабрь, а потом и спокойный январь.
Я так погрузилась в себя, что не увидела его, а скорее почувствовала рядом с собой. То, как он придержал меня, а потом мягко увёл за собой в одну из пустых гостиных. Здесь на мебели белые простыни, как привидения, всколыхнувшиеся от возникшего сквозняка, когда открылась входная дверь. Он захлопнул её за моей спиной, и комната погрузилась в полумрак, подсвеченный только разрядами молний.
Никлос остался позади, и я догадалась, что он мной крайне недоволен. Стоит поостеречься, ведь с тех пор, как исчезла Анка, его гнев усиливается с каждым днём. Он всё чаще и чаще срывается на подданных. Но меня пока не трогает, будто бережёт от своей ярости.
— Я устал от твоей лжи, Селеста, — тихо сказал он, однако в голосе прозвучала открытая угроза. — Я обещал, что никогда не воспользуюсь своей властью, но ты просто не оставила иного выбора.
