Ветер усилился, нагоняемый тучами, идущими с моря. Раньше так называли пришествие русалок. Им оно и было. Их эмоции звучали в унисон с раздавшимся треском близких разрядов молний. В сверкнувших вспышках лицо Агондария — восковая маска, кривая, будто потёкшая от невыносимого огня, коим и были мои слова.
— Я помню, как ненавидела вас. За то, как испугали. За то, как превратили мою жизнь в вечную осаду, в страх перед каждой тёмной комнатой. Артан Гадельер помог мне справиться.
— Тот, кого я спас, — заметил король и не думая отвечать на иные обвинения.
Как безмолвная рыба он отвергал даже мысль об оправдании. Его горе было велико перед доводами рассудка. Он считал, что мы не имели права так поступать, хотя если бы волна дошла до берега, смыло бы не только столицу, но и несколько ближайших рыбацких деревень, и могло задеть города-спутники. Вопрос цены. Любая жизнь бесценна?.. Или вопрос только в том, кто сильнее?
— Я здесь не ради извинений или благодарностей, король, — ответила ему, скрипя зубами. — А потому, что вы поставили меня перед выбором — спасти вас ради жизни брата, тем самым рискуя жизнью жителей моего королевства или же отказать, тем самым подведя Кристана и, возможно, дав карт-бланш Ктуулу на освобождение из клетки.
— Не забывай, что вместе со смертью твоего брата и меня, начнётся медленное и мучительное вымирание русалочьего вида, — заметил Агондарий, чуть наклоняя голову, будто я превратилась в какую-то кракозябру, от которой непонятно чего можно ожидать.
В нём не было даже намёка на смягчение. Ни мольбы, ни просьбы. Ничего, кроме очередного давления. И здесь ошибочного.
— Несколько часов назад об этом же я говорила с королём. Он хотел посадить вас на цепь до появления наследника, тем самым поставив на колени подводников и убедив весь мир в своей великой силе, — я хохотнула, улыбаясь и вспоминая слова Кукулейко об особенностях русалочьего вида. — Беда в том, что я знаю нечто опасное для вас, король Агондарий. Я знаю, что после вашей смерти, не сразу, но со временем, одна из русалок сменит пол и станет следующим отцом. Вид не угаснет так просто. Отличие будет в том, что у нового короля не будет памяти поколений, а это то, чего вы боитесь. Вы боитесь окончательно исчезнуть.
— Кто открыл тебе это? — насупившись, спросил король, и сквозь неживые черты русалки проступили его настоящие эмоции: гнев, злость и желание причинить боль. Могущество не любит посягательств на исключительность.
Невольно, без слов, без согласия и принятия, я стала-таки ученицей шамана. Среди его слов о силе ариуса, было так много намёков на то, что скрывается за обладанием величия. Его слова, как и слова Фредерика, Богарта, Акроша, королевские слова и слова Артана — из мира мужчин, куда женщина не рискует ступать, теперь раскрывались истиной через уязвлённое самолюбие Агондария, который до жути боялся окончательно исчезнуть, не передав частицу себя наследнику.
— Расслабьтесь, король. Я помогу. Накануне солнцестояния. Но только если вы приведёте моего брата. И исполните договорённости с Клэрией. Так как в тот же день я верну Ктуула обратно в клетку, и вы вновь запечатаете её.
Моё решение отразилось в новом ударе молнии и Агондарий, вновь обретая неподвижность, медленно кивнул. Напоследок он решил немного смягчить меня, рассказав, что происходит в не таких уж далёких морских краях, куда шелки из-за чересчур солёности воды не рискуют ступать. Огонёк надежды разгорелся сотнями маленьких звёздочек, и я облегчённо выдохнула, внимательно слушая его слова.
* * *
Амалия молча идёт рядом. Прошло всего пара минут после разговора с королём, а меня до сих пор потряхивает. От развернувшегося во всю мощь дождя стало так зябко, что отчётливо стучали зубы, ныли кости и разбухала голова, воспоминаниями/вспышками возвращаясь словами спрута и моими собственными ядовитыми высказываниями. Хотелось откусить собственный язык, ведь я шла ради поддержки и отсрочки, а получила только королевское нетерпение, которым уже была сыта по горло со стороны Никлоса. Ни шагу назад, ни движения навстречу. Монолитные глыбы, запершиеся в собственном величии, от которого тошнит!
В мою руку упёрлась мокрая бархатистая баночка и я в полутьме разглядела, что это фляга в полосатом вязаном чехле. Маля подмигнула, говоря:
— Ты дрожишь как цыплёнок, возьми, согрейся. Нам то ещё дельце предстоит.
Открутив крышку, приложилась к узкому горлышку. Знала бы мама, сколько выпивки я потребила за эти холодные месяцы! Впору заводить собственный мини-бар с предпочтительными напитками… Горькая настойка с клевером и спиртом ударила в голову, моментально согревая и в то же время охлаждая мысли. Оглядевшись, как-то отчётливее заметила, куда мы пришли и, кивнув своим мыслям, последовала дальше за подругой, идущей к очередному скрытому проходу во дворцовый лабиринт. Чтобы мы делали без Августа Бола, знавшего так много тайн дворца.
* * *
В коридоре отчётливо были слышны мужские голоса. Я удивилась, как далеко они разносятся из камеры, что мы их слышали в десятке метров от поворота. Переглянувшись с Малей, остановились, прислушиваясь.
— Почему после всего, что я уже сделал, ты до сих пор мне не доверяешь?
Поначалу показалось, что это сказал Ктуул, но, когда заговорил старый бог, я вздрогнула, настолько насыщенными прозвучали ответные слова. Спустя месяц с последней встречи, я почти забыла о том, насколько он отличается от нас, что даже тембр голоса гипнотизируют и от него кожа покрывается гусиной рябью.
— Я доверяю тебе больше, чем ты сам доверяешь себе, — мягко говорил вечный. — Просто ты ещё не определился с тем, чего хочешь. Твои мысли сумбурны, ты мечешься из стороны в сторону, и другие пользуются этим, с лёгкостью забираясь к тебе под кожу. Ты опасен сам для себя. И как я могу доверить неопределённости судьбы тех, кто доверился мне?
— Сплошная вода вместо слов, — раздражился Ник.
Амалия открыла рот, но я отрицательно мотнула головой. Эхо здесь слишком сильно́, чудо, что они не услышали наших шагов и прерывистого дыхания. Видимо грязь, налипшая на подошву обуви, достаточно приглушила звуки. Теперь нам остаётся только ждать и надеяться, что разговор не продлится слишком долго.
— А если я устрою прогулку по территории дворца, что явно пойдёт тебе на пользу, скажешь мне имя помощницы Баффора, что так любезно помогает мне издалека? Список подозреваемых сократился до нескольких имён. Я всё равно скоро узнаю, кто она, — ворчливо попробовал снова Ник и я почти представила, с каким выражением на лице он смотрит на Ктуула, который наверняка невозмутимо улыбается в ответ, почти по-отечески разглядывая непокорного ученика.
— Подозреваемая, виновная, предательница, лгунья, мошенница, заговорщица… морвиус. Столько имён для наших последователей. Лишний раз ты показываешь обидные эмоции, своё не доверительное отношение, даже учитывая, что сейчас ты напрямую связан с ними и знаешь их гораздо лучше, чем месяц назад, — нараспев и с теплотой в голосе ответил Ктуул. — Я не буду усложнять наши отношения, Клос. Позволь им самостоятельно развиваться и поглядим, к чему они придут.
