Он странно поднялся, будто переместился в воздухе и оказался рядом с перилами, наклонившись вперёд и наблюдая, как сгорает его родной мир. Теперь вокруг них вздымались огненные пики, полные раскалённой лавы, частицы которой касались тонкой крыши беседки, медленно накренившейся набок, теряющей высоту.
— Я много раз делал иной выбор, но мир всё равно сгорал, ведь так было нужно иному вечному, — с равнодушием, под которым пряталась неутихающая горечь, пробормотал Ола, протягивая руку Никлосу. — Нам пора. Грёза скоро кончится.
Вернувшись в пустыню, они постояли молча, думая о своём. Ник правильно додумал слова старого бога. Ктуул желал уничтожить Парриум. И он сделал бы это с Олой или без него.
— Что теперь?
Ола, вновь ставший более похожим на человека, равнодушно пожал плечами.
— Мы можем отправиться в иную грёзу. Хочешь, посмотрим на твои сны?..
Ник, начиная терять терпение, гневно воскликнул:
— Ты же знаешь, зачем я пришёл! Помоги и назови цену помощи. Я не уйду без этого.
Его гнев отразился в окружающем мире, на секунду окрасив его в красный цвет, похожий на рубины, сверкающие тусклыми, закатными красками. А от его крика где-то вдалеке пали невидимые скалы, донеся до них остаточный ветер, пахнущий горькой пряностью.
Ола сковырнул песок, а после зачерпнул горсть, пропуская его сквозь пальцы и наблюдая за падением.
— За тысячелетия заточения забываешь о нетерпеливости жизни. Забавно, не правда ли? Ты стоишь в шаге от бессмертия, но ведёшь себя как букашка, которой отведён лишь миг. Ктуул научит тебя терпению точно так же, как и ты поможешь ему вспоминать о страстях жизни. Запомни — он нуждается в тебе не меньше, чем ты в нём.
— Не он мне нужен, — процедил мужчина, заслужив внимательный взгляд Олы.
Существо подошло к нему, оказавшись ниже ростом, хотя со стороны из-за вытянутости конечностей казался выше. Встав рядом, оно уставилось на него своими непроглядными глазами и Ник прочёл в них интерес.
— Тебе придётся научиться врать, молодой Клос, — загадочно прошептал вечный, водя рукой рядом с щекой неподвижного Никлоса. — Ктуул — наш отец. Он — центр мироздания. Любое покушение на исключительность — смертный приговор. Твоей возлюбленной лучше оставаться на дне покоя, чем встать между тобой и Ктуулом. Отпусти её, дай воде смыть с неё прошлое. Пусть сила, что так нужна Ктуулу, перейдёт к кому-нибудь другому.
— Чем существование в облике ше́лки лучше смерти? — хрипло возразил Ник, вновь заводясь. — Зачем ты создал их? Зачем обрёк на ненависть к мужчинам?
Вместо ответа Ола шагнул вперёд, вынуждая Никлоса отпрянуть, тем самым угодив в очередную грёзу.
— Я поражаюсь, как он выбирает нас, — шепчет Ола, держась позади, пока король в безмолвном шоке наблюдал за разрушением неизвестного морского города. — Ему достаточно только взглянуть, чтобы увидеть наш излом и использовать, если ему это будет угодно. Ктуулу нравится бросать вызов. А ведь его предупреждали насчёт Карга. Он был не так прост, как ты. Он уже был вечным, ему не был нужен учитель, а Ктуул на этом построил свою вселенную. На учениках. На тех, кто нуждается в нём. И когда мы перестаём в нём нуждаться — он избавляется от нас. Как ты думаешь, чья же была на самом деле идея этой сделки? — Ола за плечи удерживал Никлоса на месте, пока тот с трудом его слушал, неотрывно глядя как человеческие солдаты нападают на беззащитных жителей.
— Это твой мир, Клос, — продолжал говорить Ола. — Я создаю ше́лки в каждом из миров как последнее убежище для страдающих. Я бог забвения, мой будущий брат. Твоя возлюбленная попросила об этом и обрела покой. Её личность спит, а гнев бодрствует.
Ник видел, как некоторые девушки предпочли броситься со скал в море, чем оказаться в руках солдат, которые не подозревали, что через несколько часов будут высушены досуха новообращёнными ше́лки под пристальным взглядом бога, которого они молили о помощи.
— Но я этого не хочу, — отвечает Ник, когда заканчивается грёза и они вновь возвращаются в пустыню, застывшую в неподвижности под тускло-серым небом, безвкусную с едва заметными проблесками цвета.
Ник оборачивается к Оле, который буквально расцвёл за те часы, что король провёл с ним. Разговор с настоящим живым человеком сделало вечного необычайно словоохотливым и любопытным. Ему нравилось наблюдать за молодым мужчиной, которого он воспринимал как ребёнка, только ступившего на путь, уготованный ему Ктуулом. Ола не знал, что отец задумал для Клоса, но знал, что это будет изысканная игра и был доволен тем, что принимает в ней участие.
— Я хочу… чтобы она была рядом со мной, — Ник запнулся, будто забывая, зачем он здесь.
Он вспомнил прожитые грёзы и нахмурился. В них было нечто такое, что он всегда чувствовал в глубине души. Какая-то сермяжная правда, от которой заходилось сердце, и Ола поддержал его, когда он покачнулся.
— Боюсь, у нас нет выбора, ведь это не только твоё желание, — медленно проговорил Ола, усаживая потерянного Ника прямо на песок.
— Что значит — быть одним из вас?
Никлос не сразу решился задать этот вопрос. Сначала ему хотелось наорать на Ола, который так легко менял мнение, показывая свою преданность Ктуулу. Зная опасность учителя, понимая, в какую западню тот его приволок, он начал догадываться, что уже не сможет так просто из неё выбраться. Что он блуждает по лабиринту, а вечный разбрасывает крошки, ведущие к его желаниям. Теперь он как вшивый козёл, идущий на закланье. Мерзкое чувство.
Ола рассматривал свои вытянутые пальцы, сквозь которые вновь пропускал песок. Он вспоминал свою историю и про себя улыбался, до чего же прямолинейно иногда действует отец. И в то же время ему было любопытно, как Ктуул поступить дальше.
— Зацикленность друг на друге. Борьба за внимание. За силу. И в то же время абсолютное спокойствие и даже любовь. Мы не вредим своим. Разделяем общие интересы. В конце концов, сущности вне круга — смертны. Или враги. Последних мы убиваем, — отрывисто ответил Ола, жирно намекая на возможные варианты. — Одно знаю точно — тебе будет непросто среди нас. Поначалу. Но когда песок времени сотрёт прошлое за пределами круга, ты переродишься в нашего брата, почувствуешь целостность бытия. Истинный покой. И бесконечную жажду новизны.
Ник также наблюдал за поведением песка. Ему казалось, что в этой пустыне они не одни. Что другие вечные поблизости, что они слушают их, посмеиваясь над его неопытностью. Ему даже чудились негромкие голоса, чей-то приглушённый смех, смешивающийся с налетевшим ветром. Ему стало зябко.
— Ты сразу понял, что я новое увлечение Ктуула. Почему ты думаешь, что я стану одним из вас?
— Дорогой Клос, я вижу в тебе Карга. Пускай только осколки той личности, но для Ктуула он был особенным. Ему так хотелось поглотить столь мощную и отчаянно нуждающуюся в любви сущность, что он был готов на всё ради него. Случившееся — лишь подтверждение его желания. Он отпустил Карга. И дождался тебя. Ты молод, но внутри тебя те же чувства и та же палитра страстей. Ктуул будто сознательно всё спланировал с учётом потерянных тысячелетий в грёзе. Он словно ждал тебя.
