— Я не вовремя? — почти испуганно спросила я.
Вместо ответа, Рональд тяжело вздохнул и откинулся назад, сцепив пальцы в замок.
— Лея, ты же не дура, ведь так? — начал он издалека, вынуждая меня мгновенно насторожиться.
— К чему такой вопрос?
— Просто скажи мне, что ты разумная девочка и жизнь вне системы кое-чему тебя научила, — по его лицу всегда сложно понять, о чём он думает, но сейчас светло-зелёные глаза были полностью непроницаемы для меня, и я терялась в догадках — что же он от меня хочет.
— Если ты о Марке…
— Да, чёрт побери, о Марке! — взорвался мужчина, с силой ударяя по столу.
От испуга я сжалась, непонимающе смотря на него.
— Рон…
— Лея!
— Да что я не так сделала? — закричала я, глотая слёзы. — Почему ты на меня кричишь?
— Потому что ты дура, Лея. Вот почему, — сквозь зубы выпалил он, — потому что только дуры ведутся на обманчивую нежность состоятельных мужчин. Потому что только дуры залезают в машины первых встречных из-за доброй улыбки и парочки нежных слов! И только дуры верят им! Слышишь меня? Твой драгоценный друг вчера наводил о тебе справки, его интересовало, есть ли у тебя семья! Лея, ты понимаешь? Семья — это защита, это знание, что кто-то позаботиться о тебе в случае чего. Кто обратиться в полицию, если ты исчезнешь. А теперь скажи мне, дорогая, у тебя есть такая защита?
— Рон…
— Нет! — и он добавил парочку более крепких выражений, — Лея, это Марк Вальтер. Не какой-нибудь красавчик из богатой семьи. Это человек, работающий на АмбриКорп.
— Это должно что-то мне сказать? — непонимающе спросила я, мысленно переводя дух. Злость Рональда пошла на спад, и теперь он выглядел просто очень уставшим человеком.
— Скажи Генри об этом. Думаю, он сможет тебе всё правильно объяснить, — тяжело вздохнув, сказал Рональд, прикрывая глаза. — Ладно, ты свободна. Надеюсь, мои слова дошли до тебя.
— Прежде чем я уйду, хочу, чтобы ты знал. Вчера мне было очень-очень плохо. Возможно, для тебя это покажется глупым оправданием, но я никогда не болела и то, что случилось — сильно выбило из колеи. В других обстоятельствах, я не села бы к нему в машину, — к горлу подкатился комок и я сглотнула, стараясь унять злые слёзы.
Мне не хотелось плакать на глазах Рона, чтобы он счёл меня слабой. Просто он был первым из посторонних, проявивший заботу обо мне. Это было больно.
— Лея…
Молча развернулась и вышла из кабинета. Рабочая ночь закончилась, клуб закрыт. Но мне придётся прийти сюда и завтра, и послезавтра. Смотреть ему в глаза после всего!
Сбежав по лестнице, прямиком направилась в пустой туалет, не обращая внимания на окрики знакомой барменши. Распахнув дверь, прислонилась лбом к прохладному стеклу. Щёки горели от слёз и горькой обиды. Что я сделала не так? Наклонившись вниз, включила холодную воду и долго ополаскивала лицо, не заботясь о потёкшей туши. Ещё холода, ещё немного. Протёрла руки, шею, спину, и горечь постепенно стало отступать. Выпрямившись, увидела за спиной виноватое лицо Рональда.
— Прости, Лея, я и представить себе не мог, что тебе вчера так было плохо.
И вновь в глазах защипало и на щеках появились непрошенные слёзы. Хотела сказать ему, но в горле застрял комок, и я буквально разрыдалась, закрыв глаза.
— Лея…
Мужчина прижал меня к груди, осторожно ведя рукой по волосам, успокаивая и шепча слова извинений.
— Прости, что так набросился на тебя, Лея.
От него пахло одеколоном и чем-то терпким, мужским и пряным. Я почувствовала себя очень беззащитной рядом с ним и слёзы текли, не останавливаясь.
— Пойдём, — он вывел меня из туалета и провёл мимо недоумевающих работников, не решающихся спросить, что случилось. Господи, мне с ними ещё работать и работать, что они обо мне подумают? Негромко всхлипнув, позволила Рону увести обратно в кабинет и посадить на диван. Сверху он накинул тёплый плед, обнаружившийся в одном из шкафов позади стола. Рональд ушёл ненадолго, а когда вернулся, нёс в руках травяной отвар, чем-то напоминающий вчерашний.
— Выпей, этот должен помочь лучше, — поставив чашку на журнальный столик, Рональд сел рядом со мной и взял за руку.
— Спасибо, — еле слышно сказала я, беря чашку.
— Кажется, ты ещё не совсем оправилась, — сокрушённо проговорил он, — а я дурак, не понял, что с тобой. Решил, что у тебя… женские дни или что-то в этом роде.
Я неловко хмыкнула и сразу потупила взгляд. Не знаю, почему я такая плаксивая сегодня. До месячных ещё далеко, да и утром чувствовала себя гораздо лучше. Что за странные вспышки чувствительности?
— Не надо ничего говорить, — тихо прошептала я, отводя взгляд.
Вся ситуация казалась нереалистичной, глупой и фальшивой. Словно ты бежишь в горку, а оказалось — спускался вниз.
— Лея…
И я ушла.
* * *
На встречу с Марком надела нежно-розовое платье в крупную белую ромашку с аквамариновым поясом. И нитку индийских бус. Всё это одолжила Милли — у меня никогда не было подходящих платьев для свиданий. Волосы завила в мелкую кудряшку и убрала в хвост, оставив несколько свободных локонов. Мне захотелось соответствовать, ведь я не знала, куда Марк меня поведёт. Оставалась только одна проблема — картина. При всём желании, я не могла оставить её у себя, но догадывалась, что Марк не примет подарок обратно.
Я ступала на скользкий путь лжи. Он слишком нравился мне, чтобы я могла поверить словам Рона. Марк не причинит мне вреда.
Спустившись вниз, я застала Берта, Бетани, Генри и Милли сидящих в гостиной. Каждый делал вид, что он чем-то занят. Близнецы смотрели телевизор, Милли листала журнал, а Генри читал книгу. Что примечательно — ту, что я вчера стащила. Не было только Риччи, что понятно — работа.
— Как вас тут много, — с улыбкой проворчала я.
— Вау, — Бетани выразила мысли всех присутствующих.
Генри так вообще онемел, приоткрыв рот. С его лица не сходило странное выражение, несвойственное вечно серьёзному парню. Милли восторженно захлопала в ладоши, а потом не выдержала — подбежала и обняла за плечи.
— Наконец, Лея, ты стала похожа на девушку, — прошептала она на ухо, — видишь, как на тебя смотрит Генри?
— Милли! — притворно-возмущённым тоном ответила я, — просто вы давно не видели меня в платье.
— Никогда если быть точными, — отмер Генри. — И ты собираешься в таком виде идти на встречу с Марком?
— Начинается, — рассмеялся Берт, приготовившись наблюдать за «домашним скандалом».
— Папочка, а ты что против? — писклявым голоском протянула я, — платье, по-моему, приличное, даже можно сказать скромное. Коленки прикрыты, вырез неглубок. Что тебе не нравится?
