— Лея, о чём ты хотела поговорить? — с тёплой хрипотцой в голосе спросил Генри, когда мы добрались до открытой дверцы туалетной комнаты.
Здесь было довольно мило. Ядовито-розовые стены, белый кафель и стройный ряд туалетных кабинок поросячьего цвета.
Облокотившись о стену, осторожно перевела дух. С каждой минутой всё сложнее оставаться спокойной. Алкогольный дурман, приведший меня в этот клуб, постепенно выветривался, оставляя после себя тупую боль в затылке. Холод стены немного успокаивал, я устало думала о том, чтобы забраться в прохладную постель.
— Генри, нам пора сваливать отсюда, — прикрыв глаза и тяжело вздохнув, сказала я. В ответ послышалось раздражённо сопение. Чуть приоткрыв правый глаз, увидела недовольное выражение лица Генри.
— Лея, мы так давно нормально не веселились. Дай ребятам шанс передохнуть. Мы проделали долгий путь с западного побережья, стараясь по максимуму вложиться в подворачивающуюся работу, чтобы оказаться здесь не с пустыми руками. И вот, нам сразу улыбнулась удача — мы сняли двухэтажный дом в Бруклине и почти сразу Риччи нашёл работу. Ты считаешь это не повод развеяться? — голос Генри был на удивление трезв, как и он сам. Смотря другу в глаза, думала, как же всё-таки здорово, что он рядом со мной. Без него вряд ли дожила бы до восемнадцати лет.
Он стоял напротив меня, чиркая неработающей зажигалкой и о чём-то усиленно думая. Мне иногда хотелось залезть в его черепушку и понять, что же там происходит.
— Я просто не думала, что мы полезем сюда, — с ударением на последнем слове, сказала я. — Мы нарушаем закон в городе, где собираемся построить нормальную жизнь. Генри, тебе не кажется, что это чересчур?
— Я…
И тут музыка, гремевшая за дверью, смолкла. Мы оба мгновенно побледнели. Ребята не стали бы портить вечеринку.
— Лея, лезь в окно, — хладнокровным голосом, сказал Генри, обходя меня и подходя к двери. Его глаза лихорадочно заблестели от волнения.
Закусив губу, я подошла к окну и попыталась дёрнуть засов, но тотчас прекратила свои старания. В отдалении не было видно, что окно зарешёчено. Оно располагалось под потолком, что лишало шанса быстро выломать решётку.
— Нет, Генри, я не смогу выйти, — сказала я, разворачиваясь. — Генри?
Проклятье! Пока я пыталась выбраться, он вышел из туалета спасать остальных. За дверью послышался звон разбиваемого стекла.
— Стоять! — раздался мужской окрик, а потом я услышала издевательский смех.
Покрывшись бисеринками пота, я испуганно заметалась по комнате. Согласитесь — положение безвыходное. Я в туалете с зарешёченными окнами, а за дверью творится что-то совсем непонятное. От расстройства заломила руки и закрыла глаза. Невыносимо хотелось пить и спать. Такое отсутствующее чувство, из-за которого все мышцы превращаются в желе. Откинув голову, я пошатнулась и неудачно задела одну из раковин, прислонённых к стене. Туалет не был полностью оборудован, а моя координация после n-ного количества алкоголя оставляла желать лучшего, поэтому раковина пошатнулась и рухнула на пол, разбивая последнюю надежду на благополучное разрешение ситуации. В той тишине, что была в клубе, звон разбиваемого фаянса был сравним с громом и молниями, так что я в ужасе приложила руки ко рту и посмотрела в сторону двери. Напряжённо прислушиваясь, я скорее почувствовала, чем услышала шаги в сторону туалета. Мои метания возобновились, но выхода как не было, так и нет. Несколько раз я подпрыгивала к приоткрытому окну и дёргала за решётку, пытаясь её выбить. Увы, но здание было новым, так что чёрная, без единого следа ржавчины, решётка, не поддавалась ни мольбам, ни девичьей силе. От обиды я топнула ногой, после чего приняла очевидное и глупое решение спрятаться в самой дальней кабинке. Взобравшись на толчок, я прислонилась к стене, готовая в любой момент отразить любого, кто войдёт. Эффект неожиданности — единственное средство спастись от карающей длани полицейских. Надеюсь, что повезёт, так как входная дверь скрипнула, отворяясь, и по комнате эхом отразились уверенные мужские шаги. На секунду прикрыв глаза, я взмолилась ко всем богам, чтобы этот человек не догадался проверить кабинки. Так хотелось, чтобы он решил, что раковина разбилась случайно! Но моим молитвам не суждено было сбыться — я услышала, как с грохотом отворилась первая кабинка, а над туалетом пронёсся мелодичный и такой пугающий свист. Он знает, что я здесь. Следом за первой кабинкой отворилась вторая, а затем и третья. В туалете всего шесть кабинок, так что ещё две и меня найдут. Плотно сжав губы, я приготовилась.
Дверь, открывающаяся от пинка ногой, не помешала с криком наброситься на удивлённого мужчину. Разумеется, в мои планы не входило, что он так быстро соберётся и сумеет отразить мой «вылет». И конечно, я не была готова оказаться прижатой к стене напротив в нескольких сантиметрах от лица незнакомца.
— И какая же птичка угодила в мою клетку? — с бархатистой ленцой поинтересовался незнакомец.
В ответ я попыталась ударить коленкой в причинное место, но он быстро отразил манёвр, раздвинув мои ноги коленкой и сильнее прижимая к стене.
— О! Так это не птичка, а боевая кошечка? — рассмеялся мужчина, перехватывая левой рукой мои запястья, а правой проводя по шее.
— Пусти, гад! — в бешенстве закричала я, пытаясь вырваться из захвата. Мои попытки не увенчались успехом, только издевательский смех с его стороны и моё стремительно краснеющее лицо.
— Отпущу, если не будешь делать глупостей. Поняла? — рассмеялся мой мучитель.
Я согласно кивнула. И когда он отпустил, первое, что сделала — попыталась ударить его в глаз. А что? Это ведь не глупость! Не получилось, и я вновь была прижата к стене, но на этот раз лицом. От обиды ругнулась, а затем попыталась вырваться. Не получилось. Опять!
— Девочка, я сильнее. И у меня твои документы, так что даже если сможешь сбежать — полиция быстро обнаружит.
Победа! Он не знает, что документы фальшивые! Значит мне всего-то надо — вырваться. Жаль, что подумать об этом проще, чем сделать.
— Пожалуйста, отпустите меня, — я постаралась, чтобы голос был в меру обиженным и в меру слезливым. На мужиков действуют женские слёзы. Надеюсь и в этот раз сработает. — Я больше не буду пытаться сбежать.
Он поверил и, отпустив руки, сделал шаг назад. Развернувшись к мужчине лицом, я со «страдальческим» выражением лица потёрла запястья, задумчиво изучая своего мучителя.
А он был хорош. Высокий, крепко сложенный, мускулистый. С каштановыми вьющимися волосами до плеч и с серебристой проседью, вероятно краской, яркими светло-зелёными глазами, широкой челюстью и мягкими губами. Нос с горбинкой, явно был сломан в детстве, возле правого глаза небольшой шрам, делящий бровь пополам. Мне понравились его глаза, их уверенность и спокойствие. Я была удивлена тем, что, не смотря на ситуацию, он выглядел… добрым? Да, от него шла доброта хищника, сытого и довольного жизнью. Но что-то было не так. То ли его манера держаться, то ли то, как непонятно он смотрел на меня. С каким-то затаённым сожалением, какой-то надеждой и тщательно скрываемой обидой. Хотелось поверить, что всё это привиделось, потому что он был слишком хорошо собой, чтобы иметь на душе такой надлом. Он мне понравился. И теперь было жаль встретиться в такой непростой ситуации.
