Лейтенант Клеменса сидел в кресле. Свет от торшера с желтым абажуром оттенял его нос, глубоко посаженные глаза, делая лицо еще более привлекательным. Хилари хотела бы, чтобы вопросы задавал он, но, по-видимому, лейтенант Клеменса сейчас был простым наблюдателем. Лейтенант Говард стоял перед ней и смотрел на нее сверху вниз с нескрываемым презрением. Он ждал, что она не выдержит осуждающего взгляда и, сгорая от стыда, отвернется. Чтобы не подвести лейтенанта, Хилари так и сделала.
— Мисс Томас, меня беспокоят некоторые детали из вашего рассказа.
— Понимаю, — ответила она. — Потому что я знаю преступника? Вы думаете, что я его соблазнила. Разве не так думают в полиции?
Он моргнул от удивления, но тут же нашелся.
— Да. Это во-первых. И еще, мы не смогли узнать, как он попал в дом. Полицейские Уитлон и Фармер трижды осматривали дом и не нашли следов проникновения. Стекла целы. Исправны все замки.
— Вы думаете, я впустила его.
— Что мне еще предположить?
— Когда я была в Напа Каунти, я потеряла ключи. От дома, от машины.
— Вы там были на машине?
— Нет. Я летала самолетом. Но все ключи я ношу в одной связке. Даже ключ от машины, взятой напрокат. Он висел на тоненькой цепочке, и, чтобы не потерять, я прицепила его к общей связке. Тогда я их не нашла. Приехав домой, я вызвала слесаря, чтобы попасть внутрь. Он изготовил новые ключи.
— Замки вы не меняли?
— Мне это показалось ненужной тратой денег. На ключах не было никаких пометок. Нашедший не смог бы ими воспользоваться.
— А вам не приходило в голову, что их могли украсть? — спросил Говард.
— Нет.
— А теперь вы думаете, что это сделал Бруно Фрай, чтобы изнасиловать и убить вас?
— Да.
— Он что-то имеет против вас?
— Не знаю.
— Может, был какой-нибудь повод для преследований?
— Не знаю.
— Он проехал огромное расстояние.
— Да.
— Сотни миль.
— Он сумасшедший. Сумасшедшие делают что угодно.
Лейтенант сверкнул глазами.
— Вам не кажется странным, что сумасшедший умело скрывает болезнь дома. Какая воля требуется для этого!
— Да, мне кажется это странным, — сказала она. — Это сверхъестественно, но это правда. Когда Бруно Фрай мог украсть ключи? Рабочий показывал мне хозяйство. Нужно было пробираться между бродильных чанов, винных бочек. Тогда я, конечно, могла оставить сумочку в доме. Зачем она?
— В доме Фрая?
— Да.
Говард едва сдерживал себя от напиравшей изнутри энергии. Он стал мерить шагами кабинет: от окна к тахте, от тахты к книжным полкам, потом обратно к окну. Плечи расправлены, голова чуть закинута.
— Кто-нибудь там знает, что вы потеряли ключи?
— Думаю, что да. Конечно. Я же искала их с полчаса, спрашивала, не видел ли кто ключей.
— Но никто не видел?
— Нет.
— Где вы их оставили в последний раз?
— В сумочке. Я приехала на взятой напрокат машине, положила ключи в сумочку.
— Когда они исчезли вам не пришло в голову, что их кто-то украл?
— Нет. Кто мог взять ключи и не тронуть денег? В бумажнике было двести долларов.
— Почему вы не сразу вызвали полицию?
— Это не долго. Двадцать минут.
— В дом ворвался маньяк, едва не зарезал вас — ждать в такой ситуации двадцать минут — это чертовски долго. Другие всегда звонят сразу же. Они думают, что мы в состоянии приехать за несколько секунд, и приходят в бешенство, если мы появляемся через пару минут.
Хилари взглянула на Тони, на Говарда, выпрямилась.
— Я... Я... не выдержала. — Ей стыдно было говорить. Хилари всегда гордилась силой своего характера. — Я села за этот стол, начала набирать номер полиции и ... потом... я... зарыдала. Я не могла долго успокоиться.
— Двадцать минут?
— Нет. Конечно, нет.
— За какое время вы успокоились?
— Точно не знаю.
— Пятнадцать минут?
— Нет.
— Десять?
— Может быть, за пять.
— Почему же вы после этого не позвонили? Телефон был рядом.
— Я поднялась умыться и переодеться. Я уже говорила.
— Знаю. Прихорашивались для репортеров.
— Нет, — начала злиться Хилари. — Я не прихорашивалась. Я...
— Меня интересует другое. Вас чуть не убили, к тому же в это время Фрай мог вернуться и довершить свое дело. Тем не менее вы находите время переодеться и умыться. Удивительно.
— Прости, Фрэнк, — вмешался Тони, — мне не хочется мешать тебе. Но нельзя делать выводы, основываясь только на том, что мисс Томас позвонила с промедлением. Мы же знаем, что человек, попав в такую ситуацию, часто не отдает себе отчета в том, что делает.
Хилари заметила симптомы назревавшего между детективами конфликта.
— Ты хочешь, чтобы я продолжал задавать вопросы? — спросил Говард.
— Я только говорю, что уже поздно и мы устали, — ответил Клеменса.
— Ты согласен, что в этой истории много неясного?
— Я бы взглянул на это несколько иначе.
Говард скривился, потому кивнул.
— Ладно. Позволь мне продолжать. — Он повернулся к Хилари. — Еще раз опишите преступника.
— Зачем? Вы же знаете его имя.
— Будьте так любезны.
Хилари чувствовала, что Говард завлекает ее в ловушку, но не знала, где ее подстерегает подвох.
— Так. Фрай высокий, выше шести футов.
— Никаких имен.
— Что?
— Не называйте имен.
— Но мне оно известно, — спокойно сказала Хилари.
— Уж уважьте меня, — холодно отрезал он.
Хилари вздохнула. Она старалась не показать, что боится Говарда.
— Нападавший был крепкий, физически сильный мужчина.
— Цвет?
— Белый.
— Цвет лица?
— Белый.
— Шрамы?
— Нет.
— Татуировки?
— Вы шутите?
— Татуировки?
— Нет.
— Особые приметы?
— Нет.
— Какие-нибудь физические недостатки?
— Здоров сукин сын, — резко ответила Хилари.
