— Правда. Частных сыщиков.
— Кого? Филипа Марло? Дисима Рокфорда?
— А ты любишь поиздеваться, сукин сын.
— С тобой иначе невозможно. Может, хоть так я вытяну из тебя глупые фантазии.
— У меня есть знакомый, который наймет людей из сыскного агентства.
— Это не их работа.
— А чья?
— Уголовного отдела.
— Полиция занимается только известными ворами, насильниками, известными...
— Хилари.
— Но сейчас она бессильна.
— Потому что у нападавшего была уже зарегистрирована смерть?
— Да.
— Ты думаешь, что полиции следует ловить известных мертвых воров и насильников?
Хилари наградила его взглядом, в котором смешались злоба и отвращение.
— Чтобы с этим покончить, надо узнать, каким образом холодный как камень Фрай вдруг оказался сегодня жив.
Тони пугало упорство Хилари.
— Я знаю, что говорю, что видела. Я слышала его голос. Я ни с каким другим его не спутаю. Хриплый, низкий голос. Это был он. И никто другой. Он, уходя, сказал, что отрежет мне голову и набьет ее чесноком, точно думает, что я вампир.
Вампир. Услышав это слово, Тони аж подпрыгнул. Он вдруг связал его с теми вещами, которые несколько дней назад были обнаружены в сером фургоне Фрая. Вещи, о которых Хилари, конечно, не могла знать, и о которых Тони уже начал забывать. Тони стало не по себе.
— Чеснок? Вампир? О чем ты, Хилари? Хилари вырвалась и побежала наверх. Он бросился за ней.
— Какие вампиры, Хилари?
Взбегая по ступенькам, Хилари, не оборачиваясь, бросила:
— Что еще? На меня напал мертвец, для которого я вампир. О, Господи! Теперь ты уверен, что я ненормальная. Вызывай психушку. Пусть наденут на эту женщину смирительную рубашку, пока она ничего не сделала над собой. Посадите ее скорее в обитую войлоком комнату. Закройте на замок и забросьте ключ!
На верхней площадке Тони настиг Хилари.
— Отпусти.
— Повтори, что он сказал.
— Я уезжаю в отель и постараюсь там обо всем забыть.
— Повтори, что он сказал.
— Ты не имеешь права останавливать меня. Убери руки!
Тони прикрикнул на нее:
— Я должен знать, что он сказал о вампирах!
Их взгляды встретились. Хилари почувствовала волнение в голосе Тони и перестала вырываться из его рук.
— Что, это так важно?
— Да.
— Почему?
— Фраем, очевидно, завладели темные силы.
— Откуда ты знаешь?
— Мы кое-что нашли в фургоне.
— Что же?
— Всего я не помню. Колода странных карт, черная доска, дюжина распятий.
— Газеты об этом не писали.
— Мы скрыли от прессы. Но дай мне досказать. Это еще не все, что мы нашли в фургоне. На крючках висели маленькие полотняные мешочки, набитые чесноком. Две остро заточенные палки. Штук шесть книжек о вампирах, зомби и прочих так называемых «живых мертвецах».
Хилари поежилась.
— Он повторял, что вырежет мне сердце и проткнет его палкой.
— Господи!
— Он собирался расковырять глаза, чтобы я не смогла найти дорогу из преисподней. Вот так. Он боялся, что я воскресну из мертвых после того, как убьет меня. Он говорил бессвязно, как невменяемый. Но все-таки он ведь вернулся из могилы, правда? — Хилари захохотала и сверкнула расширившимися от ужаса зрачками. — Он хотел отрезать мне руки, чтобы я не смогла нащупать дороги к живым. Это был он. Разве ты не понимаешь? Фрай.
— Может это был грим?
— Что?
— Неужели не мог кто-нибудь загримироваться под Фрая?
— Кому это нужно?
— Не знаю.
— Зачем?
— Не знаю.
— Ты сказал, что я хватаюсь за соломинку. Ну а ты за что хватаешься? Это даже не соломинка. Выдумка. И больше ничего.
— Но разве не мог кто-то другой загримироваться под Фрая? — настаивал Тони.
— Исключено. Я видела его слишком близко. Никакой грим не помог бы. Более того, того же роста и сложения.
— Но если это был кто-то другой, с голосом, как у Фрая...
— Так, конечно, проще. Легче поверить в двойника, чем в ожившего мертвеца. Вот ты вспомнил о его голосе. А под голос нельзя подделаться. Наверное, возможно имитировать тон и произношение, но никто не воспроизведет его хрип, у Фрая был какой-то родовой дефект речевого аппарата. Или травма, несчастный случай. Не знаю. Все равно, это был Фрай, а никакой не двойник.
«Что же это такое? Оживший мертвец? — думал Тони — Странно, связаны ли угрозы нападавшего с тем, что было найдено в фургоне Бруно Фрая?»
Наконец, Тони сказал:
— Хорошо.
— Что «хорошо»?
— Хорошо, может, это был Фрай.
— Это был он.
— Как-то... каким образом... Бог знает как... но, может, он не умер от ран. Предположение, безусловно, наверное, но я не могу не учитывать и такой возможности.
— Как это смело с твоей стороны, — язвительно уколола его Хилари. Она еще не простила Тони и коготки держала выпущенными. Хилари вырвала руку из его руки и вошла в спальню. Тони направился вслед. Хилари вынула из шкафа чемодан, положила его на кровать и стала складывать вещи. Тони подошел к телефону, стоявшему на тумбочке, и снял трубку.
— Не работает. Он, должно быть, перерезал снаружи провода. Нужно позвонить от соседей.
— Я не звоню в полицию.
— Не волнуйся, — сказал Тони. — Все поменялось. Я повторю твой рассказ.
— Уже поздно, — резко ответила Хилари.
— Что ты имеешь в виду?
Хилари молчала. Она рванула с плечиков блузку так, что вешалка сорвалась и стукнулась о дно шкафа.
Он сказал:
— Надеюсь, ты не собираешься нанимать частных сыщиков и жить в гостинице.
— Нет. Как раз наоборот, — сказала она, укладывая блузку в чемодан.
— Но я же сказал, что верю тебе.
— А я говорю, слишком поздно. Слишком поздно.
— Зачем ты упорствуешь?
Хилари ничего не отвечала. Она подошла к шкафу и начала вынимать белье.
— Послушай, — сказал Тони. — Я только высказал некоторые сомнения. Любой бы человек постарался в подобной ситуации. Окажись ты на моем месте, сделала бы тоже самое. Почему тебе ничего нельзя сказать?
