Так глубоко погрузилась в свои мысли, что пропустила слова Тая мимо ушей. Мы давно уже ушли из бара, и сейчас наматывали круги по освещённым улицам. Ночью даже Второй опасно гулять по тёмным переулкам. Всё-таки Йорк слишком быстро разросся, впуская в себя самых разных созданий. В городе вот уже десять лет как существует полицейское и миграционное управления, но даже с такими подразделениям, город далёк от безопасности, хоть они и делают всё, что в их силах.
— Прости, что ты сказал? — спросила, возвращаясь к прерванному диалогу.
— Я всего лишь рассказывал о том, как мы с Алистером застряли в Йорке, когда он ещё назывался Нью-Йорком. Не бери в голову, судя по всему я скучный рассказчик, раз не смог тебя увлечь.
В ответ рассмеялась, принимая его слова за шутку.
— Может просто тема неудачная? Сейчас сложно найти что-то позитивное, когда весь мир только и делает, что пытается сдохнуть, — не ожидала от себя такой злобы.
Достав самокрутки, с грустью убедилась, что их осталось немного. До дома ещё пара кварталов, а торопиться совершенно не хотелось. Неожиданно компания Тая накануне отъезда оказалась весьма удачной. Не смотря на то, что периодически выпадала из разговора, он умел превратить всё в шутку. С ним почувствовала себя как дома.
— Не думаю, что всё так плохо, — он покачал головой, вставая передо мной. — Мара, ты же понимаешь, что новый мир всегда строится на осколках старого. Ничто не берётся из пустоты. Всё имеет свою цену.
— Ты считаешь, что мы идём в лучшее будущее? — скепсиса в голосе было достаточно, чтобы он улыбнулся.
— Лучше, хуже… нет. Иначе.Вот правильное слово. Теневой мир и мир людей объединились. Вместе мы идём в совершенно иное будущее. В это я верю. Не могу сказать, что всё получится, знаю, нам ещё многое предстоит сделать. Но верю, что в результате мы получим нечто удивительное! — горячо заговорил он.
— Сэр, да вы романтик! Как вы смогли дожить до наших дней с такими светлыми взглядами?
— А может наоборот? Только благодаря им я и смог прожить столько времени не опустив руки. Мара, за эти сорок лет хаоса я прошёл через многое. Видел такое, что тебе и не снилось. И всё равно не сдался. Ты думаешь, что впереди конец, что мы лишь барахтаемся в луже, пытаясь выжить, не понимания, что лужа — это целый океан? Думаешь, что всё бесполезно и поэтому живёшь одним днём? Но это не так! Оглядись, мы вновь в Йорке. А ведь когда-то это была карантинная зона из-за инфицированных.
— Ты всё ещё так их называешь? Такое старое слово… — удивилась, с горечью отмечая, что мне не передаётся горячка его слов.
— Они не виноваты в том, что стали такими. В отличие от вампиров и оборотней, у них не было даже намёка на выбор. Мне жаль их, жаль, что больные не получили успокоения после своей смерти. Это самое страшное, что случилось с этим миром, — он смотрел неотрывно, словно пытаясь проникнуть в мой разум.
Тяжёлый взгляд, опасный. Что за ним кроется, не знаю. Но это связано с его словами.
— Вот, во что я не верю. Ты должен понимать, что от их рук мы и погибнем. Их миллионы по всей стране, спящие… пока спящие! Но рано или поздно, эти твари проснуться и пойдут на нас. А мы не сможем защититься. Города падут, наступит анархия, а затем и смерть. Останутся эти монстры, но и они скоро сгинут. Вот, о чём я постоянно думаю, — посмотрела с вызовом на него. Я верила в то, что говорила. Верила, потому что видела, что делают эти упыри с людьми. Видела, как быстро они захватывают город. А после последней информации о гибели нескольких городов вдоль шоссе… знала, что рано или поздно, они придут сюда.
— Надежда есть всегда, — очень тихо сказал он. — Мара, ты знаешь это, просто не хочешь верить.
— Поцелуй меня, — резко перебила его. — Ну же!
Он замер и тогда потянулась к нему. Обхватив лицо руками, прижалась, целуя в губы. Сладкий поцелуй, он словно омут потащил за собой. Почувствовала его руки на своей талии и крепче прижалась к его груди. Не могу оторваться, теряю опору, всё глубже и глубже, мне чудится вкус полыни и лесных цветов. Что-то родное, давно забытое, такое близкое…
— Нет! — он отталкивает меня и всё пропадает, остаётся только серый привкус на губах и какая-то детская обида.
— Почему? — оскорблённо восклицаю. — Я знаю, ты же тоже этого хочешь!
— Но не так, Мара. Нет, — он злится, отходя в сторону. — Я не буду для тебя мужчиной на одну ночь. Знаю, ты завтра уезжаешь. Возвращайся, Мара, тогда…
— Подожди! — нахмурившись, отошла в сторону. — Ты только что отшил меня? Да как ты смеешь, чёртов колдун!
— Прости, Мара.
А затем он исчез. Только что стоял напротив меня, а теперь там только сумерки и тени.
— Эй! Вернись, мерзавец! — прокричала уязвлённо, но в ответ услышала лишь отдалённый лай собак. — Чёрт!
Такого со мной прежде не случалось. Ни один из моих «избранников» не смел отвергать меня. Особенно таким странным способом. Почему он так поступил? Что за «девушка на выданье»? Но может дело в том, что он знает меня? Я Вторая, обо мне по городу ходит много слухов. И вероятно он понял, что на рассвете я уеду, и мы больше никогда не увидимся.
Свернула с главной улицы, направляясь в гостиницу. Вот Арис удивится, увидев меня в одиночестве. Сейчас поняла, что на самом деле не злюсь. Потому что если бы мы переспали, то действительно отказалась бы от дальнейших встреч. А так… не знаю, что из этого может получиться.
***
Рассвет встретила далеко за пределами Йорка. Мне нужно было добраться до предместья Питтсбурга, где располагается действующий железнодорожный вокзал. Это займёт неделю, потом будет пересадка в Омахе, ещё неделя и я окажусь на западном побережье. Сколько времени уйдёт на поиски короля мне неизвестно, учитывая, что Алистер весьма расплывчато указал на местоположение своего осведомителя.
Долгая дорога туда и такая же обратно. А сколько времени проведу там? Эта затея нравилась мне всё меньше и меньше, но выбора не было. Главное правило Ястребов — беспрекословное подчинение Алистеру. Тех, кто отказывался подчиняться, ссылали в Ямы. А это не то место, куда хотела бы попасть.
На улице холодно. Промозглый северный ветер забирался под тёплую куртку, пытаясь добраться до обнажённой плоти. Поплотнее запахнувшись, нахохлилась в седле, как курица наседка, с недовольством изучая серый и тусклый пейзаж поздней осени. Как было бы здорово добираться на машине! Но количество бензина весьма ограничено, мне не хватило бы и на половину пути до Питтсбурга, а бросать одну из немногих действующих машин слишком расточительно. Вот и приходится сидеть в жёстком седле, натирая всё, что можно, раскачиваясь и «наслаждаясь» прелестями осени. Как будто бы и не было последних двадцати лет относительного комфорта. В последний раз такую поездку совершала очень давно и воспоминания были более приятнее действительности. Может старею? От этой шутки улыбнулась и как-то стало теплее. Чтобы со мной не происходило, выживу. У ламий нет срока годности, не могу умереть от банальной старости. Мне нужно жить с этим.
