— И, между прочим, я тебя не будила, — спустя тридцать минут, чистых зубов, невкусного завтрака и крепкого чая на травах, сидя в седле, ответила Хэл. — Ты сама подскочила, как будто тебя разбудила стая белых упырей.
— Что?
Ещё не совсем проснулась. В голове царил серый туман, в котором хранились путанные обрывки сна. Чувствуя то тепло, что было во сне, пыталась насладиться остатками, надеясь, что удастся хоть что-нибудь вспомнить.
— Я лишь говорю, что не причастна к твоему пробуждению, — Хэл негромко фыркнула и демонстративно пустила лошадь вперёд.
Я же осталась наедине со своими мыслями.
Проклятая дорога. Путь сквозь заросшие бурьяном и покрытые мхом и лишайником заброшенные дома, через проржавевшие указатели и остовы от давно мёртвых автомобилей… Поступь лошади, как должно быть дико это выглядело бы для жителя XXI века!
И маятник качнулся, прошлое разбилось об асфальт, а мы остались ни с чем. Двадцать лет назад от прошлого было гораздо больше артефактов, чем сейчас. Всё гниёт, дряхлеет и разлагается. Превращается в пыль, хороня свои тайны. Табличка карантин и сейчас вызывает дрожь, сложно представить, через что прошло старшее поколение. Иногда задавалась вопросом — была ли я среди них? Или же родилась уже после пандемии? Иногда чувствую это — принадлежность к старому миру. Иначе почему охватывает такая ностальгия, когда быстро постаревшие люди говорят о прошлом. Мне хочется сказать: «Да, я это помню! Всё так и было, и даже больше!» Но вместо этого смотрю в зеркало, пытаясь понять черты своего лица. Кто были мои родители? Что с ними стало? Были ли у меня друзья? Почему они не искали меня? Что случилось со мной? Почему стала такой? Столько вопросов и все без ответа.
Почему-то сейчас всё стало повторяться. Как тогда в первые годы жизни — вновь возвращаюсь к этим вопросам, вспоминая прожитые годы, как будто бы постарела. Меня волнует то, что происходит с моим телом. Охватывает страх при мысли, что это правда, и я умираю. Иначе почему мои волосы стали терять цвет? Лицо бледнеет, выцветает. Губы синеют, цвет глаз приближается к цвету ламии. Словно бы окончательно превращаюсь в свою вторую оболочку. Но что-то подсказывает, что всё не так просто. И что-то говорит, что Алистер знает больше, чем рассказывает.
То, как он смотрел на меня в нашу последнюю встречу… это походило на прощание без сожалений.
Во время разговора с Таем, он спросил меня, люблю ли я Алистера. Этот вопрос ошеломил и поставил в тупик. Тогда сказала нет и рассмеялась, уводя разговор в другую сторону, но потом, в своих мыслях, вновь и вновь спрашивала себя: «Люблю ли я Алистера?»
Он спас меня. Защитил и принял в свою семью. Назначил Второй, нагрузил ответственностью, приблизил к себе. Он подарил мне новый мир и разделил его со мной. Временами была поистине счастлива с ним. Он умел шутить и рассказывать смешные истории из далёкого прошлого. Он заставлял думать и быстро принимать решения. Научил меня смотреть внутрь людей, открывая как плохое, так и хорошее, научил манипулировать ими себе на пользу. Ал учил меня править, но никогда по-настоящему не впускал в своё сердце. Раньше не понимала этого, злилась, обижалась, натыкаясь на непроницаемую стену, потом смирилась и ушла, оставив его в прошлом. Вот только чувство недосказанности осталось. Чувство, что это не то, что должно было быть.
До меня у Алистера было много женщин, во время наших отношений он придерживался моногамии, но после разрыва по моей инициативе, быстро вернулся к прошлым привычкам. Всё вернулось на круги своя, только сердце иногда болит, когда вижу его с другой.
Люблю ли я Алистера? Нет, не люблю. Сложно любить, когда тебе не дают это делать. Когда не подпускают к себе на протяжении двадцати лет. Были ли у меня к нему чувства? Да, были. Но их огонь давным-давно потух — я осталась в одиночестве.
Теперь раню других, не подпуская их к своему сердцу. Но в этом не виню Алистера, это моя вина. Замкнулась в себе, зациклилась на своих обязанностях, запретила себе дружить и осталась одна.
***
— Мара! Проснись, Мара! Да что с тобой?!
Чувствую руки на своих плечах, меня трясут, от чего всё перед глазами плывёт. Вырываюсь и делаю шаг в сторону. Теперь лицо Хэл не напоминает свихнувшуюся карусель, вижу ясно: она крайне раздражена.
— Что? — качаю головой, прикладывая руки к вискам. — Что случилось? Где мы?
Только сейчас замечаю, что вокруг нас не дорога с покосившимся от старости домами, а заросшее высокой травой и дикими цветами поле. Всё остальное тонет в рассветной дымке, но догадываюсь, что до дороги далеко.
— Это я тебя хочу спросить, что случилось! — взъярилась девушка, всплеснув руками. — Мы ехали, всё было хорошо, я хотела предложить увеличить скорость, дать лошадям возможность пробежаться и согреться, оборачиваюсь — тебя нет! Твоя лошадь пуста, готова остановиться, чтобы пожевать травки, а тебя нет! Чудо, что я быстро заметила твоё отсутствие. Ты далековато ушла!
— Я этого не помню, — отрицательно качнув головой, посмотрела по сторонам. — Ничего не помню! Я думала о своём, а в следующую секунду ты тормошишь меня здесь…
— Провалы в памяти? — выражение лица Хэл мне не понравилось.
Отвернувшись, постаралась упорядочить мысли, привести себя в порядок.
— Хождение наяву, Мара. Ты превратилась в ламию и куда-то медленно шла. Не подскажешь, куда именно? — раздался за спиной язвительный голос.
Обернувшись, наткнулась на пренебрежительный взгляд Хэл. Она скрестила руки на груди и с вызовом смотрела на меня.
— Хорошо, что ты здесь, Хэл, иначе я совсем пропала бы, — отвечаю со злой иронией, щуря глаза. — Разворачиваемся, я не поеду на другой конец континента в таком состоянии. Это чистой воды самоубийство.
— Алистер рассказал мне о тебе. Так значит ты ничего не помнишь о своём прошлом до нашей встрече на дороге? Я всегда интересовалась, где ты была до этого. Что с тобой стало… Неужели всё повторяется?
— Повторяется?..
Лицо похолодело и я, наконец, сообразила, что имел ввиду Алистер. Он думает я вновь теряю память. Теряю личность. Теряю себя. Нет-нет, это ложь. Может просто превращаюсь в ламию? Становлюсь самой собой? С чего бы мне терять память? Это не проклятие, я встречалась со многими ведьмами, они все в один голос твердили, что не проклята. Физиология… болезнь, аномалия! Всё, что угодно, только не магия. Я обречена?..
— Эй! Ты всё ещё здесь? — Хэл отвлекла меня от тяжких мыслей, щёлкнув пальцами перед лицом.
Резко отстранив её руку от глаз, недовольно уставилась на девушку.
— Ты так добра, Третья, — говорю с нажимом, пытаясь уколоть.
Это не получается, она явно настроилась на радостный лад и ничто не способно было сбить её с мысли.
— Мара, теперь послушай меня, милая, — она отошла в сторону, и, обхватив пальцами пояс, стала расхаживать передо мной. — Конечно похвально, что ты так стремишься вернуться обратно, однако ты, кажется, не въехала в ситуацию. Вторая, речь идёт уже не о твоё здоровье, а о выживании всех нас. Маркус гений, никто с этим не поспорит, нам остаётся только забрать то, что он придумал и сделать то, что приказано. Это звучит гораздо веселее, чем переводить город на осадное положение из-за толпища белых упырей. Тебе так не кажется?
