От предстоящего перехода через карантин становилось совсем дурно и приходилось постоянно напоминать себе, зачем туда еду. Меня ждёт мой дом. Ждут воспоминания, которые так надеюсь в себе пробудить. Хочу узнать себя, вспомнить хоть что-нибудь или же найти доказательства правдивости слов Маркуса. Я хотела знать правду. Это единственное, что удерживало меня от разворота назад. Не могу сдаться, когда осталось так мало пути. Теперь главное не напороться на белую тварь или кого-нибудь похуже.
Дорога ветвиться, расслаивается, поддаётся моему желанию. Объезжаю заторы, автомобильные пробки, превратившиеся в свалки ржавого мусора, миную высокую железную изгородь и транспаранты вдоль дороги с огромным словом: «Карантин». Мимо домов, мимо больниц, магазинов, аптек. Мимо деревьев, мостов и рек, минуя шлагбаумы и обглоданные трупы, мимо утра, прямо в день на улицу Паердегат отсчитывать дома, выискивая тот, который когда-то был моим.
Наконец, увидела его. Красный кирпич с разноцветными вставными камушками, когда-то чёрной металлической лестницей, белой облупившейся дверью с красным козырьком над дверью. В этом доме три этажа, окна не симметричны, а как будто бы вставлены кое-как. Он выглядит унылым и серым в этот пасмурный день, но, наверное, когда-то дарил мне счастливые минуты.
Заглушив двигатель, вышла из машины и, поднявшись по ступенькам, подошла к входной двери. Неопознаваемый дом. Нет табличек, имён, почтового ящика, только прорезь в двери и всё. Это немного расстроило, рассчитывала увидеть имена. Оглянувшись и убедившись, что я одна и на этой пустынной, холодной улице, повернула ручку двери. Заперто.
Признаться честно, такого развития не ожидала. Несколько раз подёргав и с силой надавив на дверь, от обиды стукнула по ней и прижалась лбом. Дом превратился в неприступную крепость, учитывая расположение и формат окон, в них не влезть, не разбить. Да и греметь на всю улицу нет желания. Перед глазами мелькала приветственная надпись: «Добро пожаловать!» Это резиновый, покрытый дырами, коврик, о который принято вытирать ноги. Он почернел от старости, но что-то в нём было особенное, уютное.
Присев, отогнула край и достала ржавый ключ. Это взволновало, как будто бы являлось частью воспоминаний, пришлось напомнить себе, что многие люди хранят запасные ключи от дверей в подобных местах. Повернув ключ в замке, навалилась на дверь, которую немного перекосило от времени, и вошла в дом.
Закашлявшись, прикрыла рот рукой и огляделась. Тёмная прихожая, напротив лестница с пролётами, справа проём, за которым скрывалась кухня, слева гостиная. В воздухе витает затхлый, противный запах, от которого першило в горле. Все окна занавешены плотными занавесками и на них наклеена газета. Пройдя в кухню, увидела в раковине гору немытой заплесневевшей посуды. Наверное, в первые месяцы запах стоял ужасный. Вижу, что в окне на кухне есть крупная дырка, отчего дышать здесь легче, чем в остальном доме.
Холодильник пустой, только перевёрнутая бутылка из-под кефира да высохшее яблоко. На нём прикреплены магниты, собранные в разных частях САГ. Касаюсь пальцами, пытаясь воскресить своё путешествие, но в голове по-прежнему белый шум. Это злило, поэтому поспешила покинуть кухню и зайти в гостиную. Здесь всё тоже самое. Несколько кресел, небольшой телевизор, на окнах газета, а стеклянный столик покрыт трещинами от крупной вмятины. Засохшие цветы в покрытых пылью вазах, крупная паутина по углам, несвежий затхлый запах, атмосфера запустения и тишины.
Встряхнув головой, пошла на второй этаж. Вытянутый узкий коридорчик, несколько комнат, на двух из которых висят таблички «Риччи и Милли», «Л…» Сердце вновь застучало — это моя комната!
Подошла к двери и было потянула за ручку, но заставила себя остановиться. Нет, не сейчас, это нужно оставить на потом. Отдёрнув руку и обхватив себя за запястье, отошла в сторону и подошла к комнате без надписи. Открыв, оказалась в небольшой библиотеке с огромным кожаным тёмно-зелёным креслом, разбитой и валяющейся на полу лампе с рваным абажуром. Она совсем крошечная, эта комнатка, но в ней было что-то знакомое. Войдя внутрь, подошла к полкам и провела пальцами по пыльным корешкам. К ним очень давно не прикасались. Вижу незнакомые фамилии писателей и это пугает меня, ведь я очень многое знаю из прошлого, не считая своего собственного. Знаю, кто такие Битлз, что такое Статуя Свободы и где находится Австралия. Все эти знания есть в моей голове. Но не знаю, какую еду люблю, какая у меня любимая группа, когда лишилась девственности и как это было, не помню, с кем делила этот дом, не знаю, что привело меня в это страшное будущее. Всё, что мне остаётся, это пытаться вспомнить хоть что-нибудь, кроме имени Маркус.
Пальцами натыкаюсь на знакомый корешок. Вытаскиваю книгу в яркой глянцевой обложке с фотографией улыбающегося человека. Явно кадр из фильма. Название книги — «Человек, который смеётся». Вот она, ещё одна ниточка, связывающая меня с прошлым! Как жаль, что она настолько мала…
Оставляю комнату позади себя и иду в сторону «Риччи и Милли», таблички, выведенной ярко-красной краской и украшенной небольшими розами с зелёными листьями. Цвета потускнели, почти выцвели, но всё ещё различимы, в отличие от моего старого имени. Наверное, это символично.
Повернула ручку и потянула дверь вперёд, а затем быстро подалась назад, кашляя от невыносимой вони. Приложив руки к лицу, уставилась в образовавшийся проём. Риччи и Милли не стали белыми монстрами. Они убили себя, точным выстрелом в голову. Риччи убил Милли, а потом себя. Их лица почти полностью разложились, но можно понять их боль. То, как они держались друг за друга, как отчаянно цеплялись, не желая расставаться с жизнью. Вероятно, они заболели и не захотели страдать. Я прикрыла дверь и развернулась к ней спиной, бесшумно опустившись вниз. Прижимая руки к щекам, смотрю в пустоту, пытаясь представить, сколько таких Милли и Риччи лежат в своих постелях по всему миру. Через что им всем пришлось пройти? Каким был конец света, который пропустила?
Сначала мне хотелось подняться на третий этаж, но я устала. Эта тяжесть навалилась как из неоткуда, подпитываемая тайной закрытой комнаты. Поднимаюсь на ноги и подхожу к своей двери. А затем захожу.
Что ожидала здесь увидеть или почувствовать? Может озарение? Или хотя бы причастность к этому месту? Связь со своим прошлым. По словам Маркуса, я и раньше терзала себя подобными вопросами, пытаясь понять, какой была моя жизнь в детстве. Теперь всё повторяется. Но ничего не чувствую.
Эта комната выглядит такой серой и обыкновенной. Это разрывает мне сердце. Иду вдоль стены, заглядываю в шкаф, откуда вылетает моль, провожу пальцем по пыльному зеркалу, мимоходом отмечая, насколько выгляжу белоснежной. Расчёска с чёрными волосками, тюбик губной помады, нитка индийских бус, записка со странными сокращениями. Наверное, раньше понимала, что здесь написано. Подхожу к кровати и беру с прикроватной тумбочки фотографию в толстой рамке. Там я и несколько незнакомцев, похоже мои друзья. Вытащив, читаю на обороте подпись: Генри, Милли, Риччи, Лея, Берт и Бетани, весна 2013 год. Этот снимок был сделан год назад. Год назад у меня было всё. Семья из близких друзей, работа, дом… Маркус. У меня было всё!
