Нет.
Это не его вариант, здесь что-то другое. Более глубокое, более тайное. Здесь кроется вина, которая мелькает в его зелёных глазах. Он виноват передо мной, но у меня нет ключей, чтобы управлять его чувствами. Как и нет способности так с ним поступить. По сути должна отбросить от себя эти мысли, иначе они заведут меня в чащу собственных иллюзий.
Такой вампир, как Маркус, не способен на добрые чувства. Он признаёт только слово «владеть». Он может только обладать и не способен отдавать себя кому бы то ни было. Это обрекает его на бескрайное одиночество, из которого сложно найти выход. Но по-другому он не умеет и не хочет. А может это ему и не нужно, учитывая, какие задачи он перед собой ставит. Он пытает восстановить общество, создать порядок из того хаоса, что разразился после пандемии. Пытается наладить новый быт. Это требует нечеловеческих усилий, ведь как вампир он является для людей страхом. Такое испытание может пройти не каждый и возможно поэтому он такой, какой есть. Холодный, сдержанный, но в тоже время агрессивный, склонный к насилию. Он обладает проницательным умом учёного, но сердцем зверя. Всю жизнь балансируя на этой грани между льдом и пламенем, вампир предстал цельной личностью, в котором можно быть уверенным, если ты готов принять как светлую, так и тёмную сторону.
Мне остаётся лишь напомнить себе, почему я здесь. Выдержать его удар и не сломаться. Я никогда не была ламией в этой жизни. В этом незнании скрывается слишком многое. Что потеряю, если приму этот яд? А что приобрету? Маркус говорил, какими они могут быть сильными, но я не являюсь полноценной ламией, так что всё это лишь в теории. Значит яд?
— Фрида, если ты не примешь яд, вся твоя жизнь пойдёт по другому пути, — ответ пронёсся по краю моего сознания, отчего почувствовала угрозу в его словах.
Я принимаю этот вызов.
— Когда я только появилась здесь, — заговорила размеренно, тщательно подбирая слова, понимая, как многое от них зависит. — Ты сказал, что моя кровь является причиной появления белых упырей. Меня видели в последний раз в городе, откуда явились эти монстры. Ты считаешь, что в этом виноват Кронос. Что он что-то сделал со мной и поэтому я являюсь ламией лишь на половину. Также ты сказал, что можешь с моей помощью уничтожить этих тварей. Ты занимаешься исследованиями, благодаря которым найдёшь способ их уничтожить. Без меня у тебя ничего не получится — это твои слова, — я негромко хмыкнула, а затем открыла графин и поднесла его к губам.
Бесцветная и безвкусная жидкость, от неё веяло холодом. Маркус наблюдал за мной со стороны, напоминая хищника перед прыжком. Он внимательно слушал, что говорю, взвешивая каждое слово, отчего по спине прошла волна мурашек.
— Как я могла в это поверить, если из доказательств у тебя была только фотография и одно лишь имя в моих воспоминаниях? — улыбнулась и поставила графин на место, из-за чего Маркус напрягся. — Мне было нужно нечто более весомое. Я не доверяла тому, кто держал меня в поместье, скрывая от всего мира. Мне хотелось знать больше. Поэтому тайно, ночью, я покинула это место и направилась в Нью-Йорк. Узнала, где жила раньше и решила посетить это место, чтобы пробудить свои воспоминания.
Мне пришлось выдержать паузу, в течении которой неотрывно смотрела на него. Пусто. Никакого отклика или слабины. Он просто ждёт моего решения. Негромко вздохнув, вновь взяла графин в руки и на этот раз наполнила им свой бокал.
— Оказавшись в доме, я нашла портрет. Тот самый портрет, Маркус, — сказала тихо, повернувшись к нему спиной. — И вспомнила нашу первую встречу. Тогда меня звали Лея, а ты представился Марком. Помнишь? Это моё единственное воспоминание из прошлого и оно связано с тобой.
Негромко рассмеялась, поднимая бокал.
— Как после этого могу уйти? Как могу сказать нет всему человечеству? Сказать нет — тебе? Я, наверное, глупая, разве мог умный человек заснуть в том доме и проспать до самого заката… Из-за меня погибли мои телохранители. Погибла Линда, умер Хейл. И всё по моей вине. Потому что поставила свои интересы превыше чужих жизней. Непростительная глупость, но теперь знаю правду. Я верю тебе, Маркус!
Оборачиваюсь и вижу его, ранее скрытые, ожидания. Он ждёт моего признания, как будто от этого зависит судьба мира. Чёрт, да так и есть!
— Я остаюсь, Маркус. Ты — единственное звено с моим прошлым. Но я больше не хочу смотреть назад. Я должна смотреть в будущее, в котором не будет белых упырей. В котором люди смогут без боязни покидать свои дома после заката. Ведь других вариантов нет.
Подношу бокал к губам, вижу нетерпение в его взоре, как он подаётся вперёд. Горечь наполняет меня до дна и с каждой каплей огнём обжигает горло. Поперхнулась, но выпила всё и со звоном поставила бокал обратно на стол. Секунду ничего не происходило, а затем перед глазами всё поплыло и я облокотилась о стол.
Почувствовала его руки на своей талии, он крепко прижал меня к себе, касаясь пальцами моей спины.
— Я хочу большего.
Его первые слова прокатились дрожью по моему телу, резко стало холодно.
— Фрида, я дам тебе мир, если ты скажешь мне да. Всё, что ты захочешь, будет твоим. Ты никогда не будешь больше одинокой. Никто не посмеет причинить тебе вред, никто не прикоснётся к тебе, кроме меня. Ты всегда будешь в безопасности рядом со мной, — он говорил, разворачивая меня к себе и задирая футболку.
Действие яда усилилось, от чего я была готова упасть — Маркус поддерживал меня, постепенно снимая одежду.
— И всё, что я прошу от тебя — это верности. Видишь, какой я щедрый, Фрида? Я не приказываю тебе любить меня и ни к чему не принуждаю. Всё, что ты должна сказать — «да». И если ты сделаешь это, я исполню все твои желания.
Обнажённая, чувствую, как его губы касаются моего тела. Он жаждет обладать мною и воспалённое ядом сознание не пытается сопротивляться. На меня навалилась страшная апатия, безволие, я поддалась этим чувствам и Маркус словно понял это. Мужчина подхватил меня на руки и отнёс на постель. Мягкость и прохлада, почти засыпала, но он взглядом удерживал меня, не давая уснуть.
— Скажи «да», Фрида, — голос потемнел, в нём слышится грубость мужских желаний.
«Прости меня, Тай!» — шепчет ускользающее сознание и я, запрокидывая голову, отвечаю:
— Да.
Мэл
Боль выдернула из сладкого небытия, разбив вдребезги воспалённый рассудок. Удар следовал за ударом, щёки горели огнём, но проснуться никак не получалось. Перед глазами всё расплывалось, чужое лицо то обретало чёткость, то вновь пропадало в чёрной дымке. Повела головой, разгоняя остатки безвременья, возвращаясь в ужасающую реальность, полную боли.
Руки связаны за спиной жгучей верёвкой, отчего онемели и потеряли чувствительность. Сижу на стуле, а передо мной жуткая незнакомка с разъярённым выражением лица. Такой ненависти и злости никогда не встречала, я бы отпрянула, если бы могла.
Узкий острый подбородок, тонкие брови, серые, как будто припорошенные пеплом короткие волосы, не длиннее нескольких сантиметров, заострённые уши, крупные серые с чёрными всполохами глаза, недобрая улыбка, злобный прищур. Она вампир, это понятно по фарфоровому цвету кожи, худая как щепка, но натянутая как стрела, готовая насмерть поразить хоть великана. Бессмертное создание, наполненное доверху яростью и злобой. И всё это направлено против меня.
