Мы в тёмной комнате, освещённой старыми жёлтыми лампами под потолком. Кроме стула, на котором сижу, здесь ничего не было. Голые каменные стены, пол, сохранивший остатки деревянного покрытия, здесь даже окон не было, что наводило мысль о тюрьме, учитывая толстую с мощными заклёпками дверь.
И сразу, как крупные градины на меня посыпались воспоминания: гибель города, долгая поездка, нападение и похищение.
— Где моя подруга?
Это была первая связная мысль.
Страх пришёл после очередного удара. Теперь знаю, что чувствует человек, которого ударили в живот. Сначала идёт острая боль, провоцирующая крик, потом она растекается по телу, заставляя согнуться, но в тоже время ты как будто чувствуешь кулак в месте удара. Он остаётся, волнами посылая боль.
— Это тебя не должно волновать, Мара, — по-змеиному отвечает девушка, схватив меня за волосы и запрокинув голову.
Наклонившись, она почти вплотную уставилась на меня, пристально, как под микроскопом изучая моё лицо.
— Но ведь ты этого не помнишь, не так ли? Не помнишь меня, Алистера и остальных? Сейчас ты похожа на маленькую шавку, случайно попавшую в переплёт судьбы, — она рассмеялась и отошла в сторону. — Знаешь, так даже проще будет с тобой разобраться. Я так долго тебя искала, Мара! Ух! — она улыбается и качает головой. В её взгляде появилась и уверенность, и расслабленность. Девушка владела ситуацией и явно наслаждалась ею.
— Что вам от меня нужно? — мне больно и страшно, боль провоцировала слёзы, страх подводил к панике. — Что я вам сделала? Я не знаю никакую Мару! За что…
Новый удар пришёл на лицо, отозвавшись звоном в голове, дезориентацией и привкусом крови.
— Заткнись дрянь! — процедила она, обхватив мой подбородок и вновь запрокидывая голову. — Иначе будет ещё хуже! Так я планирую тебя просто убить, но если спровоцируешь — смерть покажется тебе избавлением!
Не выдержав, зарыдала, по телу прошлась волна дрожи, рыдания оголили разум. Я не понимала, что происходит, не понимала, почему так больно, почему путаются мысли, почему страх захватывает целиком, мешая сосредоточиться. Что ей от меня нужно? Кто такая Мара? Кем я была раньше, что все так сильно меня ненавидят? Эти вопросы напоминали лихорадку, сумбурные, путанные и пугающие до чёртиков. Не могла остановить себя, и это злило незнакомку.
— Это то, что я хочу сделать с тобой, — цедит девушка, почти нежно проводя рукой по моим щекам — прикосновения-ожоги, ведь она крепко избивала меня, пока я не проснулась. — Лишить даже шанса на то, чтобы понять, кто ты такая. Мразь, мерзость, извращение природы! Всё это твои синонимы, дорогая. Ты сродни тем тварям, что ходят по ночам, ты выродок, и скоро я избавлю этот мир от твоего присутствия!
— И никто тебя не спасёт, — прошептала прямо в ухо она. — Единственное, что ты должна знать — это имя того, кто отправит тебя на тот свет, сверкающая. Запомни его, дорогая, его ты унесёшь в могилу — Хэл!
***
— Дамы и господа, позвольте вам представить уникальное и захватывающее зрелище! Сегодняшнее представление будет отличаться от обычных номеров и уверяю вас — оно будет стоить затраченных денег! — звонкий голос девушки по имени Хэл разносился по вытянутой площади заброшенного центра.
Судя по остаткам облицовки и другим косвенным признакам до конца света это был огромный гипермаркет с множеством этажей с открытыми балконами. То, во что нынешние обитатели превратили это место, иначе как Ямой назвать нельзя. Теперь стало понятным, почему подобные места так назывались. Ямы — это бывшие гипермаркеты с неприступными стенами, заблокированными первыми и вторыми этажами, зарешёченные, превращённые в изолированные крепости. И сейчас я находилась в самом центре на самом последнем этаже. На краю.
Яма освещалась весьма тускло, балконы этажей терялись во тьме, скрывая лица зрителей. Лишь яркий свет зрачков выдавал в них нелюдей. Они свистели, топали ногами и улюлюкали и походили на самые настоящие отбросы общества, требующие хлеба и зрелищ. Похоже этим зрелищем сегодня буду я.
Передо мной трамплин, а внизу длинный коридор, закрытый по бокам бетонными плитами. Второй и третий этажи закрыты решётками, а на полу видны бурые следы. Единственное яркое пятно во всём здании — то, что можно назвать ареной. Высота метров пятнадцать—двадцать, голова кружится и волосы встают дыбом. Ведь не трудно догадаться, что ждёт тебя внизу.
А пепельноволосая наслаждалась представлением. Её голос разносился над помещением отражаясь в сердцах присутствующих. Она была их лидером, она была Цезарем этой Ямы и сегодня девушка приготовила для собравшихся новое представление.
Меня грубо держат за локоть, не давая возможности пошевелиться. Вынуждена слушать и видеть их радость, тогда как сама чуть ли не падала от усталости и боли. Удары Хэл пульсировали, нарывали, превращаясь в свинцовые пустоши на моём теле и лице. Девушка била от души, но не стремилась убить с одного удара, поэтому рёбра остались целы, но во рту был привкус крови. Перед глазами всё двоилось и лишь мужчина-охранник, державший за руку, не давал упасть. Губы пересохли, а от страха хотелось плакать. Вот только слёз не было. Как не было и настоящего ужаса. Я была слишком ошеломлена переходом из прошлого в настоящее. Слишком быстро всё случилось и слишком многое было мне чуждым. До сегодняшнего дня я не встречала ни вампиров, ни других сверхъестественных созданий. Они не задерживались в нашем городе, зная суровый нрав Алекса, главы города.
— Посмотрите на неё, посмотрите внимательно! — в её голосе интрига, она завлекает зрителей, отчего они стонут, глядя на нас. — Маленькая невинная жертва, — с тонкий, злой, но женственной иронией протянула девушка, подходя ко мне и хватая за подбородок. — Так бы и съела! Ням-ням-ням! — она провела языком по моей щеке, заставляя болезненно скривиться. — Но нет, мои дорогие, эта девочка не получит быструю и лёгкую смерть в моих руках. Она — наше представление, наше наслаждение, наша страсть к боли и насилию. Сегодня мы посмотрим на самую зрелищную смерть!
Боже, они хлопаю! Они скандируют её имя! И я не выдерживаю, слёзы текут по лицу смешиваясь с кровью. Хэл смотрит так, словно высасывает из меня свой персональный кайф. Забирает мою жизнь, оставляя безвкусную оболочку до краёв наполненную криком. Мне хочется молить о пощаде, но не успеваю это сделать.
— Сама пойдёшь или мне столкнуть тебя вниз? — холодно восклицает она, перехватывая мой локоть и выводя к трамплину. — Прыгай и может тебе повезёт и ты свернёшь себе шею.
Остаюсь одна на краю смерти. Мне трудно удержаться, доска под ногами прогибается, а свист в ушах усиливается смешиваясь с приливом крови к голове. Мои руки связаны за спиной, я всё ещё плохо вижу из-за боли в голове. Мне тяжело держаться ровно, от усталости теряю равновесие, но ведь не это самое жуткое. Отчаяние и агония жертвы — вот, что такое этот трамплин. Ведь я не знаю, что меня ждёт внизу.
— Да боже мой! — нетерпеливый голос за спиной и она толкает меня вперёд.
