Поставив стакан так, чтобы он пускал разноцветные прозрачные тени на поверхность стола, задумчиво провела пальцем вдоль края. Если всё получится, моя жизнь резко изменится. Стану такой же, как и все, ещё одной выжившей в молотилке времён. Кто знает, чем буду заниматься через год? Где я буду и главное кембуду? Ясно, что срок Фриды подходит к концу, но это моя жизнь. Как Фрида я прожила на этом свете дольше, чем как Лея. Если можно так выразиться, то мне двадцать лет. А в целом почти сорок.
Но я совершенно не чувствую себя на такой большой возраст. Более того, сама мысль принимать решения за судьбы других кажется мне пугающей. А ведь именно это мы и делаем. Конечно всё имеет свою цену. Законы, принятые Маркусом двадцать лет назад, сейчас устарели. Мир уже изменился, а он и не собирается следовать за его изменениями. Вместо этого он лишь туже затягивает гайки вокруг обычных людей, давя их непомерными налогами. Если в ближайшее время ничего не поменять, на наше место придут другие… заговорщики. И не факт, что они будут лучше нас. Сейчас даже Ямы, в большом количестве расплодившиеся по континенту, поднимают головы, чтобы урвать свой кусок, что уж говорить про остальных. Времени остаётся всё меньше и меньше…
А я сижу в этой чистенькой гостинице, пью сок из яблочного сада моего поместья и размышляю над стихами поэта прошлого века. Чувствую себя совсем неподготовленной к тому, что меня ждёт за этими стенами.
Алистер утверждает, что моя миссия важнее прочих, ведь именно я контролирую и отслеживаю настроение Маркуса. Вот только не уверена, что хоть что-нибудь контролирую. Вампир годами исследовал мою кровь и плоть, что может прийти ему в голову, если он решит, что я предала его? Что он может сделать?
Страх, как змея, кольцами обложил моё сердце, сжимая его и заставляя сильнее биться. Мне кажется или я и правда слышу, как Маркус выходит из машины, закрывает за собой дверцу и идёт ко входу. Перекидывается несколькими словами с охраной, здоровается с попавшейся на пути служанкой, кажется Бет, пересекает просторный холл и входит в правую часть дома, где находится гостиная. Замирает на пороге на пару секунд и тихо раскрывает стеклянные двери. Он стоит за моей спиной, смотрит на мои волосы, уложенные в высокую прическу, оголяющую шею, видит книгу на моих коленях и тихо говорит:
— Здравствуй, Фрида.
Вздрагиваю, понимая, что он действительно стоит за моей спиной. Оборачиваюсь без улыбки, осматриваю с ног до головы, подмечая, что он вновь приехал в грязном медицинском халате, из-под которого виднеется когда-то пижонский, но теперь потускневший, костюм. Он смотрит на меня, как учёный смотрит на объект исследований, а не как мужчина на свою возлюбленную. Этот взгляд не пугает, но внутри всё сжимается от дурного предчувствия. И в эту секунду понимаю, что мне всё равно, что он задумал, словно бы от этого задуманное может не исполниться. Детская инфантильность — спрятаться в домике и сделать вид, что тебя нет.
— И тебе здравствуй, Маркус. Ты давно не навещал меня. У тебя есть для меня хорошие новости? — спрашиваю чуть хрипло, но стараюсь, чтобы в голосе не было истинных чувств.
— Иногда мне начинает казаться, что ты боишься меня, Фрида, — он улыбается и присаживается напротив меня. — Пока не могу обрадовать тебя, милая, мои исследования усложнились — за прошедшие годы всё труднее и труднее доставать необходимые материалы, но я вновь чувствую в себе тот азарт, что испытывал, когда впервые осознал своё призвание. Трудности делают меня счастливым.
— Что же, я рада за тебя, — на губах проявилась вежливая улыбка и я чуть склонила голову вперёд. — Ты так и не скажешь мне, что за исследования так тебя увлекли? Это волнует меня.
— К сожалению, но я пока не могу поделиться этим с тобой. Но уверяю тебя, когда я достигну финала — ты узнаешь об этом первой.
Последняя фраза прозвучала как будто зловеще и мне почудилась злобная радость в его глазах, но я тут же постаралась отогнать от себя эти видения. Слишком бурная фантазия до добра недоведёт.
— Я надеюсь на это, — на этот раз улыбка получилась вымученной. — Ты надолго приехал?
— Всего на пару часов, — пожав плечами, ответил он. — Просто приехал навестить тебя, мы давно не видели друг друга, соскучился по твоему образу.
Сделала вид, что мне приятно это слышать, хотя что-то мне подсказывало, что сказать он хотел совсем не это.
За прошедшие годы Маркус действительно изменился. Когда мы только встретились, он казался мне озлобленным, тревожным, погружённым в тяжёлые дела, вампиром. О да, я никогда не забывала, кто он.
После того, как дела новообразованной страны постепенно стали приходить в норму, он немного расслабился. В нём появился интерес к исследованиям, которые он начал ещё в первые недели нашего воссоединения. Тогда он подолгу пропадал в своей лаборатории, но всегда возвращался ко мне, с удовольствием рассказывая о своих успехах. И пускай я и половины не понимала, тогда мне нравилось, что он делится со мной всем. Он рассказывал о сложностях, которые встают перед ним, как перед первым вампиром, ставшим правителем несчастных пугливых людей. Как много и часто ему приходилось путешествовать по стране, навещая каждый возводимый город-крепость. Тогда ещё было много топлива и он мог позволить себе ежедневные полёты по стране… Он делился со мной всем. И со временем стала отвечать ему взаимностью… всё изменилось после того путешествия…
Отогнала тяжёлые воспоминания и вернулась в гостиную. Всё это время он безмолвно наблюдал за мной. Расслабленная поза, вновь короткие как ёжик волосы, тяжёлый взгляд… Сейчас мне даже жаль его, потому что понимаю — все его проблемы из-за меня. Вернее, из-за его извращённого понимания женщин. Его извращённой «любви» к нам. Алистер говорил, что всё это из-за Августа, создателя Маркуса. Мол это он превратил вампира в сумасшедшего, одержимого поиском совершенной возлюбленной. Алистер рассказал о Сибилле, первой любви Маркуса. Сказал, что я похожа на неё. И может в этом причина его одержимости. Сказал, что имя, которое дал мне Маркус — это имя его единственного птенца, которого не смогла найти команда Алистера. Фрида была помощницей Маркуса в его исследованиях, поэтому неудивительно, что когда я стала помогать ему, он так обрадовался. Другое дело то, что он жаждет, — это миф. Совершенных женщин не бывает, а значит меня ждёт незавидная участь, если не попытаюсь вырваться отсюда. То путешествие наглядно доказало истинную природу вещей. Не удивительно, что Алистер обратился ко мне именно после него. Хотя никто, кроме нас двоих, не знает, что на самом деле тогда произошло.
— Образу? Ты говоришь так, будто бы я всего лишь фотография, — сказала, мягко улыбнувшись. — Маркус, я давно хотела спросить тебя… — запнувшись, неловко поправила волосы и продолжила чуть подрагивающим голосом, — мы ведь… больше не вместе, не так ли? В смысле вот уже несколько лет мы не спим… вместе. Я… хотела узнать, могу ли я покинуть поместье?
Под конец горло совсем пересохло под его потяжелевшим взглядом. Он словно пригвоздил меня к креслу, заставив внутренне напрячься.
— Нет.
