Кай аккуратно повёл вниз по ступенькам к двум машинам представительного класса возле которых стояло несколько крупных почти одинаковых мужчин. Один из них открыл перед нами заднюю дверь автомобиля и Кай помог мне в неё залезть, а затем отдал приказ:
— Журналиста в питомник сразу как отсюда выйдет.
Только одна машина отъехала от участка.
***
Кай всё никак не отпускал мою руку, то сжимая, то поглаживая её, перебирая пальцы, обхватывая запястье. Мне хотелось высвободиться, но я даже дышала через раз, боясь, что он наброситься, и только смотрела в окно на своё отражение, в котором виднелись деревья, сквозь которые проступали последние лучи солнца.
— Зачем? — спросила, набравшись смелости.
— Что именно, милая? — он посильнее сжал руку, вынуждая обернуться.
— Зачем тебе Олег?
От имени парня Кай скривился.
— Он журналист, Елена. Ты умеешь быть убедительной, когда захочешь. А парень умный благородный дурак. Поэтому пусть будет под присмотром.
— Ты дашь ему… неон? — выдавила из себя, отводя взгляд.
— Разумеется. Елена, да за это он будет боготворить тебя. Если бы ты не встретилась, он бы вряд ли когда-нибудь получил его. Ну… не такой концентрации. Ты ведь уже знаешь, что сейчас есть несколько видов моего лекарства.
Я хотела возмутиться. Хотела плюнуть ему в лицо, крича и ругаясь. Проклиная, обвиняя. Но вместо этого просто выдернула руку и отвернулась обратно к окну. По ощущениям, казалось, что сижу в автомобиле рядом с заряженным ружьём, готовое в любой момент выстрелить.
— Ничего, любимая. Скоро всё изменится. И ты поймёшь, какое благо я создаю для людей.
Чем ближе подъезжали к усадьбе, тем сильнее билось сердце. На лбу выступила испарина, ладони мокрые, между лопаток, неприятно щекоча кожу, вниз спустилась капля пота. Словно в машине градусов тридцать, а то и больше. Вдалеке, над горами мелькали вспышки. Неторопливо надвигалась майская гроза. И я уже начинала ненавидеть дождь. Слишком громкий, слишком быстрый, из-за него слепнешь, глохнешь, путаешься. Никак сосредоточиться, никак не разобраться.
Искоса поглядывая на Кая, нервно растираю пальцы, срывая до крови кутикулы. А он, как ни в чём не бывало, с лёгкой улыбкой на лице, уткнулся в планшет, что-то сосредоточено набирая на виртуальной клавиатуре.
— Прекращай, — наконец, недовольно произнёс он, даже не смотря в мою сторону.
— Что?
— Ты раздражаешь, — отстранённо заявил он. — И оставь руки в покое. Посмотри, что ты с ними сделала!
Бесцеремонно схватил за руку и притянул её к себе, внимательно рассматривая пальцы.
— До крови, — зачарованно воскликнул он, а затем посмотрел глаза в глаза.
Молчание. Только шум касания шин об асфальт. А затем дождь забарабанил по стёклам. Кай поднёс мою руку ко рту, касаясь языком окровавленных пальцев. Я забыла, как дышать, не в силах оторваться от того, что он делает со мной. На губах мужчины капли крови, а в глазах вновь появился голубой огонёк, готовый превратиться в яркое пламя.
Мгновение разбилось, когда машина остановилась перед автоматическими воротами. Я вновь высвободилась, но теперь положила руки на джинсы, как примерная ученица. Отвернулась от него, склонила голову вперёд, чтобы волосы закрыли лицо. Он наклонился, забирая их за ухо, а затем прошептал, губами почти касаясь кожи:
— Ты будешь счастлива только со мной, — вкрадчиво произнёс он.
Машина тронулась с места.
***
Это здание совсем не походило на дом Армана. То было выполнено в греческом стиле, здесь же преобладала русская классика. Перепад этажей, высокие колонны, от ворот до главного входа старая дубовая аллея, а прямо перед усадьбой удивительной красы скульптура — полуобнажённая девушка на вставшей на дыбы лошади, окружённая стаей волков. На её лице застыла обречённость, покорность судьбе. В сумерках подсвечивают лампы, расставленный таким образом, чтобы выделить фигуру: пятно света, вокруг которого — тьма.
Кай оставил на попечении двоих прислужников. Оба — из семьи. Молчаливая женщина и молодой парень с неприязненным взглядом. Эти двое вели себя подчёркнуто вежливо, но непреклонно. Они отвели в выделенные комнаты на третьем этаже.
Здесь всё сделано под меня. И то, что они соседствуют с комнатами Кая, не удивляло. Он всё спланировал, всё предусмотрел.
Шкафы набиты платьями и нижним бельём, которое нравится ему. Украшения, косметика, обувь — всё, что приводило в восторг всего год назад. И спальня с удобной решётчатой спинкой, и тот самый шкафчик, спрятанный в стене. Здесь всё новое, в воздухе ещё витает неуловимый запах только что купленных вещей и новой, с завода, мебели. Поверх свежести накладывается аромат свежих лилий, стоящих в вазах, расставленных по всем комнатам, но чудится железный запах крови. Я не хочу вспоминать, как он любил любить меня.
— Если вам что-нибудь понадобится, вот пульт для вызова горничной, госпожа, — влезла в мысли оставшаяся со мной женщина.
— Сколько ты уже в семье? — резко спросила, разворачиваясь к ней лицом.
— Скоро будет полгода, госпожа, — задрав подбородок, заявила она, холодно смерив взглядом.
— Ты счастлива?
— Разумеется, госпожа.
Ни единый мускул на лице женщины не дрогнул, а я уже дошла до точки из-за бесконечных повторов слова «госпожа»! Подойдя к шкафчику, по нажатию раздвинула дверцы, обнажая пока ещё скромную коллекцию плёток, наручников, ножей и резиновых игрушек. А затем достала стек с металлическим окончанием. Ухмыльнувшись, с прищуром посмотрела на неё.
— Когда была в семье, мне нравилось причинять боль, а Кай любил на это смотреть, — протянула задумчиво, наблюдая за её реакцией.
Не дождавшись ответа, фыркнула и подошла к ней.
— Кай будет очень рад, если ударю тебя. А если изобью до полусмерти, то будет счастлив. Мне избить тебя?
Члены семьи не роботы, как когда-то заявил один из лаборантов Эльзы. Я пыталась доказать обратное, но он был уверен, что все они подчиняются приказам Кая и не имеют свободы воли. Он не понимал, насколько глубока связь между волком и членами его семьи. Как этого не понимают и другие. Арман говорил, что за всем этим стоит король из его мира, и что у королей схожая власть над своими подданными. Я в этом сомневаюсь.
Ведь женщина уже стоит передо мной на коленях. Она поверила, зная, что это действительно может порадовать Кая.
Я отбросила стек в сторону и приказала ей подняться.
— Убирайся, — процедила сквозь зубы, а когда она не послушала, закричала: — Пошла вон!
Оставшись одна, уставилась в пустоту. Живот заныл от голода, ему вторила голова и место вывиха. Я пока ещё жива. Я нужна Каю, иначе он не стал бы создавать эту комнату.
