— Ну же, открой дверь, Елена! — попросил он требовательно, маскируя заботливостью своё нетерпение.
Я отрицательно мотнула головой и сделала шаг назад.
— В чём дело? Ты чего?
— Я не верю тебе, — говорю просто, делая ещё один шаг назад, чтобы оказаться за пределами досягаемости его руки.
— Это же я, Дельмир, — говорит спокойно, совершенно не обидевшись.
А затем молниеносно пробивает дверь, расширяя дыру, поднимая засов и входя внутрь.
— Как ты можешь во мне сомневаться, Елена? — продолжает говорить спокойным тоном, демонстрируя когтистую лапу вместо руки. — Я подарил тебе самое дорогое, что у меня есть, — сердце.
— Всё это время, это был ты, — я не удивлена — удивлялка сломалась, просто отступаю назад, закрывая себя руками.
— Елена, почему ты так сладко пахнешь? — он выглядит безумцем.
Втягивая воздух, принюхивается, блаженно улыбаясь. Лихорадочный румянец окрасил его щёки, сделав живым. Он как-то похорошел, распрямился, утратив болезненную бледность. Только глаза выдавали сумасшествие, пробудившиеся внутри волка. Дельмир постоянно облизывал губы, надвигаясь на меня, медленно и неотвратимо.
— Я захотел тебя в тот момент, как почуял запах твоей крови. Даже не удержался — облизал пропитавшиеся тряпки, которыми закрывали твои раны от столкновения с Райво. Он сказал, что на вкус ты как солнце и я могу съесть тебя всю! — волк клацнул зубами, отчего негромко вскрикнула и он рассмеялся. — Не думай, я не сразу тебя съем. Я так долго к этому готовился, так представлял, как это будет, что определённо не собираюсь спешить.
— Дельмир, пожалуйста, — обратилась к нему с мольбой, но в ответ получила новую порцию смеха.
— Ты не была такой милой, когда трахалась с Вельямином! — заметив, как меня передёрнуло, он продолжил: — О да, я всё видел! Я пытался заставить его есть, но ты… ты что-то сделала в ту ночь и мне пришлось самому убить её! Пока вы трахались, я развлекался с ней, — подмигнув, он совсем приблизился ко мне, нависая как скала, подавляя размерами и странным запахом — смесь крови и мускуса.
— Я не убью тебя, — интимно прошептал он, — я тебя трахну и, если будешь послушной девочкой, — останешься в живых. По рукам?
Он свободно положил руку мне на грудь и до боли сжал, вызвав крик.
— Такой сладкий голос, — он выпускает когти, врезаясь и пуская кровь. — Кричи, не сдерживай себя, нас никто не услышит!
Дельмир прикусывает за шею и через укус толкает на постель, оказываясь сверху. Он задирает мою рубашку и впивается в окровавленную грудь губами, жадно глотая сочащуюся кровь, вызывая болезненный отклик.
— Не сопротивляйся! — приказал он, когда замерла, боясь спровоцировать волка на новую агрессию. — Или будет ещё больнее! — он торжествующе смотрит, а затем стягивает с себя рубашку, обнажая изрезанный шрамами торс. — Сама разденешься или помочь?
— Дельмир, это ведь не то, чего ты хочешь, — заговорила, прижимая руки к груди. — Это не ты!
— Делай, что говорю, или будет больно! — зарычал он, выпуская зверя. Не утерпев за моими медленными движениями, одним порывом разрывает мои штаны, добираясь до нижнего белья. Он наклоняется, утыкаясь лицом в пах, жадно втягивая мой запах.
Я боюсь сдвинуть ноги. Я боюсь пошевелиться. Я боюсь спровоцировать. Боюсь, что он вот-вот вцепиться клыками в шею, раздирая и высвобождая смерть. Боюсь, что он сделает со мной сейчас и что сделает потом. Страх сочится из моих пор. Страх лезет из глубины сердца. Страх сжимает пальцы, превращая их в бесполезные отростки, не способные защитить от опасности. Страх отворачивает голову, когда волк спускает с себя штаны, сгибает мои ноги в коленях и наваливается сверху. Страх убивает меня.
А вот ярость нет.
Мне кажется, волк сам не понял, что произошло. Почему он оказался на другом конце комнаты, лёжа на полу. Он растерянно, по-звериному, мотает головой, а я поднимаюсь, чтобы вновь напасть. И не успеваю.
В комнату влетела волчица — Хельга приняла звериный облик, доступный женщинам. Она набросилась на Дельмира, целясь в шею и они звериным клубком покатились по комнате. Девушка не давала волку «перевернуться», чтобы он не смог покалечить её. Последний рывок — и волк выпрыгивает из окна, а Хельга прыгает следом за ним.
Несколько абсолютно неподвижных мгновений. Сквозь них до меня доносятся звуки волчьей драки. Визгливые ноты сменялись утробным рычанием, ударами и звоном — всё смешалось в какофонию дичайших звуков и посреди — я. Мои руки слишком длинные для моего тела. Прямо на глазах возвращается исходная форма с болезненным, тягучим чувством плотности. И словно ничего не было. Верчу туда-сюда. Руки как руки. Нормальные белые руки.
Я подхватываю с пола упавшую шаль, опоясываюсь ею на манер юбки, чтобы прикрыться и выхожу из комнаты. Впервые за долгое время я не хромаю.
* * *
Стоило поспешить — я слышала слишком много голосов. Интуитивно определив, куда они свернули, выбежала на тренировочный плац прямо к середине сражения. К Хельге присоединился Ахлик, а Дельмир успел принять конечную форму зверя. Позади в снегу валяется труп одного из охранников с вырванной трахеей, а рядом со мной у выхода, лежит другой, зажимающий шею руками, хрипящий. Его взгляд абсолютно пуст, а сквозь пальцы пузырится кровь, окрашивая всё в один тон. Запах стоит одуряющий, от голода свело желудок. Развернувшись, склонилась над землёй. Меня рвало желчью и остатками адреналина. Я не успевала перестроиться, краем глаза наблюдая как волки вальсируют друг вокруг друга. Как Ахлик и Хельга пытаются напасть на Дельмира сзади, целясь в сухожилия и как он уворачивается, исхитрившись изогнуться под немыслимым углом. Они все похожи на каракатицу, чёрное пятно, изгибающееся, собирающееся в кучку и разваливающееся на мелкие капли. Рычание обрывается визгом — Дельмир зашвырнул через всю площадку Хельгу, подставляясь под удар Ахлика — он сбил волка на пол, пригвоздив когтистой лапой, сомкнув её вокруг шеи мужчины. Лицо беты искажено от напряжения, он весь вспотел и капли пота, смешиваясь с каплями крови, горохом попадали на снег.
— Ты уже проиграл! — зашипел Дельмир, когда Ахлик позволил ему частично трансформировать лицо, изуродовав и без того некрасивый рот. — Она одна из нас! Она наша! Так зачем ты сопротивляешься? Просто посмотри — это будет легко! — продолжил волк, кивком головы указав на меня.
Вскинувшись, Ахлик вперился в меня взглядом. Раскрыв рот, сжал зубы, демонстрируя волчий оскал. В нём нет человека, как и в Хельге, пытающейся по-собачьи подняться на заднем плане. И уж тем более нет человека в Дельмире, чьи глаза уже никогда не потухнут и навсегда останутся яркими и жёлтыми. Дикими.
— А как же Вельямин? — я поднимаю руки в беззащитном жесте, показывая свою открытость и этого оказалось достаточно, чтобы Ахлик стушевался, мотая головой, сбрасывая чужую волю.
Он потерял концентрацию и Дельмир резко подался вперёд, сомкнув пасть вокруг держащей его руки. Дичайший крик пронёсся по площадке, и всё опало. Ахлик пытается освободиться, а дикий, не разжимая клыков, трансформируется, возвращая цельную форму. Хруст сравнимый с чавканьем и обрубок падает на снег. Волк прыгает на Ахлика, целясь в глотку, но его сбивает Хельга, они кубарем покатились по заснеженным опилкам прямо на меня.
