Обернувшись, вижу Лико, ему что-то говорит тот наставник, что так не хотел моего поединка с Авророй. Лико согласно кивал его словам, и они пожали руки. Я было направилась к нему, когда в отдалении увидела троицу альф. Лука, Вельямин и Арман. Все трое смотрели на меня, нет сомнений — наблюдали за моим боем. Заметив мой взгляд, Арман поднял большой палец вверх, одобряя мои действия, а Лука положил ему руку на плечо и что-то шепнул на ухо, отчего мужчина дёрнулся, недовольно поморщившись. Вель же смотрел… не знаю как. Мне всегда с трудом удавалось понять, о чём он думает. Как за зеркальной стеной, я только чувствую его. Как и Лико, мы связаны.
Я собралась идти к ним, чтобы поговорить, чтобы узнать, что дальше будет, сделала несколько шагов и что-то взорвалось внутри. Все нити натянулись, реакция мозга не поспевала, тело действовало на рефлексах.
Резкий уклон, толчок в спину, заламывание рук, выросшие когти и Аврора, вновь лежащая лицом к земле, утопая в нём, без воздуха. Она напала со спины, чётко желая моей смерти. Я вбила руку в её шею, и выпустила силу, как уже делала прежде. Но в этот раз не сдерживалась. Щедро плеснула во все стороны, насыщая ею воздух.
— Ты больше не тронешь меня! — хриплым низким голосом заговорила, заставляя связки вибрировать, выдавая нечеловеческую модуляцию. — Ты служишь мне, ты — никто! Я могу убить тебя, но ведь теперь ты моя?
Точечный удар прошил девчонку насквозь и она обмякла, перестав сопротивляться.
— Да, я принадлежу тебе, — нейтральным голосом ответила она. Из-за снега её слова звучали глухо.
Я усилила нажим, выжигая в ней способность к сопротивлению. Это было так легко, совсем не как в ту ночь, когда впервые пробудила эти силы. Рискнув, раскрылась, ощущая волны, поднимающиеся из глубины моего нутра. Они расходились в стороны и каждый волк, которого они касались, опускался на колени, подставляя шею.
Мне не нужно уважение, когда я могу подчинить их себе.
И только один не опустился вниз. Он стоял в отдалении и смотрел мне в глаза. Мой отец видел всё от и до, и он гордился мной.
--
*Д. Мережковский — Двойная бездна
Глава 26
Нет ни звезды во мгле сырой
Я не из тех, кто бьётся напролом.
Кто судьбы рвёт, сопротивляясь сильно.
Безумно больно средь звёзд искать,
Не находить маяк, дорогу указующий.
Вот так блуждаю каждый час во тьме
Руками шаря в пустоте,
Я отвергаю чуждое и злое
Понять бы только — что иное
Моё?..
Она уползла как животное, и волки расступились перед ней, как перед прокажённой, чтобы даже краем одежды не коснуться обнажённой кожи. Аврора нарушила закон, напала со спины, пыталась убить. Я заставила её склониться, но девушку ждёт наказание, которое придумает отец. Поэтому далеко ей не уползти, скоро схватят, чтобы не сбежала.
Первым ко мне подошёл Деймон. Лико и остальные оставались в отдалении на почтительном расстоянии, чтобы мы могли поговорить наедине.
Отец, приблизившись, стянул с себя полушубок из мягкой шерсти и накинул на плечи прямо поверх кровавых сопливых разводов, он замотал меня в тепло, только нос торчит, и уши. Глядит так странно, с теплотой, какой не было прежде. Лучится гордостью. Не такого ожидаешь от «папочки».
— Это тебя Вельямин научил? — спрашивает, когда немного пришла в себя, собирая остатки расплескавшейся силы. Это трудно — вновь собраться воедино.
Окружающие волки будто проснулись от оцепенения, разошлись по своим делам, только мои остались, сошлись, что-то обсуждая да поглядывая в нашу сторону. Чуть дальше замерли волки, сопровождавшие отца. Его ближний круг, судя по вызову, с которым они смотрели на меня.
— Да. И его дочь тоже постаралась.
— Не доводилось её встречать, но Райво отзывался о Хельге с большим чувством. Если бы я знал, что он доведёт себя до такого, никогда бы не отправил к дому Могронумов. Райво был сильным волком.
— В нём было слишком много гордости. Она его и сгубила, — отвечаю сухо, кутаясь в шубку. От схлынувшего напряжения, по телу проходила рябь как от холода. Заметив моё состояние, Деймон под руку повёл в дом, обещая горячее питьё, вкусный обед и тёплую ванну. Хоть я только что ела, но трансформация, да ещё такая глубокая, требовала ещё пищи.
Позже, когда вновь остались наедине, вернулись к нашему разговору.
— Я хочу тебе кое-что показать, — заговорил отец. В гостиной он вытащил из небольшого шкафа вытянутый альбом, и расположился на диване напротив меня.
За окнами уже темнеет, световой день в это части всё ещё слишком короток, да и лето длиться чуть меньше земного месяца. Поэтому Деймон растопил камин, зажёг керосиновые лампы, чтобы дать больше света. Чтобы могла разглядеть лица на фотографиях.
— Это твоя мама, — начал он, показывая красивую девушку в сером пальто и с осенними листьями в волосах. В её глазах лучится солнце, чёрные волосы, заплетённые в крупную косу, спускаются вниз до талии. Она стройна и юна, и совсем не знает, что её ждёт.
— Красивая, — говорю, даже не зная, что толком сказать.
Отец переворачивает страницы, показывая много других снимков. На некоторых изображён он сам. Совсем не изменился, будто фотографии сделаны недавно. На других показана бабушка, тоже черноволосая, худая девушка. Они очень похожи с мамой, хоть и не родственники. Я многое унаследовала от этих женщин. Та же форма подбородка, что и у бабушки, такие же как у мамы скулы и крупные глаза. А вот губы папины, как и форма носа. И рыжина среди серости в глазах от него. Это странно видеть всё это на фотографиях, ведь раньше годами смотрела на другие снимки, отыскивая черты своего лица в незнакомцах. Во всяких тётях и дядях, дальних родственниках. Принимая на веру слова, что пошла в какую-то бабушку, которой давно нет.
Отец забирает альбом, закрывает, откладывая в сторону.
— Помни, что это только человеческая сторона твоей семьи. Как волк, ты имеешь гораздо более древнюю родословную, восходящую к самой сердцевине тёмных лет. Поколения королей — твоё наследие. История, о которой слагают легенды.
— Мне рассказывали о прошлом Демьяновых. И что-то мне это не понравилось, — скептически отвечаю, стараясь лишний раз не пересекаться взглядами. Кажется, что я могу утонуть в том, как он пристально смотрит на меня. Словно это заразно, быть таким сильным.
— А я и не прошу любить наш род. Но принимать историю, выуживать из неё нужное — залог благополучного будущего. Даже мой брат понимает это. Как и отец. Наш род учится на ошибках прошлого. Обуздание чувств, понимание природы этой агрессии, ненасытности, так мы становимся лучше.
— Но тогда почему ты не поговоришь с ним? Я понимаю, то, что он сделал, ужасно, но сколько людей и волков должно ещё погибнуть, прежде чем останется кто-то один? Вы братья, в конце концов. Разве это не повод попытаться найти выход?..
