Та-та-та, та-та-та, та-та-та…
У нее оставалась только одна возможность. Кот шагнула к лестнице, ведущей из подвала наверх.
В руке ее мерцала вороненая сталь.
Даже если убийца закончит принимать душ и выключит воду до того, как Кот успеет подняться на второй этаж, он все равно будет не одет и безоружен. Скорее всего, он еще будет вытираться полотенцем, поэтому ей придется войти в ванную комнату и выстрелить в упор, чтобы сбить его с ног, «потом разрядить в убийцу весь барабан. Первой пулей надо прострелить его сердце, второй — раздробить лицо, чтобы наверняка знать, что он мертв. Она не имеет права рисковать, не имеет права дать ему хоть полшанса. Нужно использовать все патроны, нужно нажимать на курок до тех пор, пока ударник не защелкает по донышкам стреляных гильз.
И она могла это сделать! Могла убить взбесившуюся сволочь и готова была убивать ее снова и снова, пока подонок не отправится туда, откуда пришел — в самое пекло ада. Она могла бы это сделать, и сделает!
Кот поднималась по бетонным ступенькам, стараясь наступать на свои собственные мокрые следы, не успевшие даже просохнуть; Котай Шеперд больше не собиралась прятаться, она уверенно шла из подземелья вверх, к свободе, к свету, живая и невредимая, навсегда возвращаясь из Нарнии в этот мир.
Та-та-та, та-та-та, та-та-та…
Обдумывая на ходу самый подходящий вариант, Кот спросила себя, не следует ли ей застрелить своего врага прямо сквозь занавеску душа — если, конечно, там действительно есть занавеска, а не кабинка со стеклянной дверью. Если она станет стрелять в убийцу не через дверь, значит, ей придется держать револьвер одной рукой, в то время как другой она должна будет отдернуть занавеску или распахнуть дверь. Подобный вариант казался Кот довольно рискованным, поскольку она начинала ощущать в пальцах и в запястьях какую-то подозрительную и в высшей степени неуместную слабость. Ее руки — от страха? от возбуждения? — дрожали так сильно, что уже сейчас ей приходилось держать оружие обеими руками, чтобы ненароком не уронить.
Сердце Кот стучало так же громко, как незакрепленная медная труба — она страшилась предстоящего столкновения даже зная, что безумный маньяк будет беззащитен и гол.
Так она достигла верхней площадки и шагнула в бельевую.
Нет, стрелять через занавеску нельзя. Она может ранить его легко или вовсе не попасть. Стреляя вслепую, она не сумеет точно поразить его в голову или в сердце.
Пройдя мимо сушилки, мимо стиральной машины, вдыхая на ходу запахи порошков, она очень быстро достигла двери из бельевой в кухню. Шагая через порог, Кот слишком поздно заметила то, что машинально ответила еще на верхней площадке лестницы — мокрые печатки ног на полу, которые перекрывали ее следы, были намного больше.
Но она уже набрала достаточно большую скорость, и инерция толкала ее вперед. Кот вылетела в кухню, и убийца бросился на нее справа, из-за обеденного стола. Он был большим, сильным, стремительным, полностью одетым и ничуть не беззащитным. Шум воды в душе с самого начала был фикцией.
Как ни быстро он двигался, Кот сумела опередить его на долю секунды. Убийца собирался толкнуть ее назад и ударить об один из посудных шкафчиков, но Кот увернулась и подняла оружие. Ствол револьвера находился в трех футах от его лица, когда она нажала на спусковой крючок.
Курок издал сухой щелчок, будто сломанная ветка. Не заряжено?..
Кот попятилась назад, к самому холодильнику, и зацепила спиной календарь с котятами. Календарь оторвался и упал ей под ноги.
Убийца продолжал атаковать.
Она нажала на курок еще раз, и револьвер снова сухо щелкнул. Кот не могла понять в чем дело, потому что служащему автозаправочной станции — черт его дери! — не было смысла держать для самозащиты незаряженный револьвер, да и выстрелить он так и не успел — выпущенный из дробовика заряд прикончил его раньше.
Это был первый раз, когда Кот увидела убийцу в лицо. Прежде она видела в лучшем случае его затылок, макушку и даже профиль, но с большого расстояния или в полутьме. Он оказался совсем не таким, каким рисовало его воображение Кот; лицо его не было широким, челюсть не выглядела квадратной, а губы не были бледными и бескровными. Внешне убийца казался довольно привлекательным: голубизну глаз — чистых, без тени безумия — выгодно оттеняли густые и очень темные волосы, черты лица были крупными, а улыбка — располагающей.
Улыбаясь, он продолжал надвигаться на нее, и Кот нажала на спуск в третий раз. Курок снова попал на пустую камору. Не переставая улыбаться, убийца схватил револьвер за ствол и рванул из ее рук с такой силой, что едва не сломал Кот палец, застрявший в предохранительной скобе. Боль была такой сильной, что Кот не удержалась и вскрикнула.
Преступник отступил назад с ее револьвером в руках, его глаза заискрились от удовольствия. «Ай да приключение!» — словно говорили они.
Кот прижалась к спине холодильника, топча ногами кошачьи мордочки.
— Я знал, что это тот же самый револьвер, — проговорил пожиратель пауков. — Но ведь я мог и ошибиться, верно? Тогда в моем лице зияла бы сейчас огромная дыра, не так ли, маленькая леди?
Кот, ослабев от страха, в отчаянии огляделась, ища что-нибудь такое, что могло бы сойти за оружие, но ничего подходящего в пределах досягаемости не было.
— Огромная дыра… — повторил убийца таким тоном, словно эта перспектива чем-то ему импонировала.
Кот подумала, что в ящике буфета могут лежать ножи, но она не знала в каком именно.
— Сильная вещь, — убийца посмотрел на револьвер и снова улыбнулся.
Кот заметила пистолет, лежащий на кухонном столике рядом с раковиной, но до него было слишком далеко. Вместе с тем, она с трудом верила своим глазам: убийца пришел за ней с пистолетом, но не стал им пользоваться. Он нарочно отложил его подальше и бросился на нее с голыми руками.
— Ты привлекательная женщина.
Кот отвернулась от пистолета, надеясь, что убийца не успел перехватить ее взгляд. Впрочем, она сразу поняла, что обманывает себя, потому что он решительно все видел и все замечал.
Наставив на нее револьвер, он сказал:
— Ты была на автозаправочной станции.
Кот судорожно глотнула воздух, который, казалось, совсем перестал поступать в ее легкие. Она дышала слишком часто и слишком неглубоко, подвергая себя опасности и гипервентиляции; она сильно рассердилась на себя — главным образом потому, что он был так спокоен.
— Я знаю, что ты каким-то образом оказалась там и где-то пряталась, — сказал он, — и я знаю, что ты подобрала этот револьвер, после того как я ушел, но — Клянусь жизнью! — я не могу понять, зачем тебя понесло сюда!
Может быть, ей все-таки удастся схватить пистолет прежде, чем он успеет остановить ее? У Кот был один шанс на миллион. Даже на два, на три миллиона. Черт побери, это вообще было невозможно!
