Катя даже отдышаться не сразу смогла. Обняла обоих и с ужасом увидела, сколько вокруг валяется медленно истлевающего оружия!
– Да сколько же их было?
– Много. Как-то очень уж много. Сказку, видать, забыли давно, – Кир осторожно пробовал пошевелить ногой. – Хорошая всё-таки штука эта самая сказочная вода! Так бы сколько пришлось лечить!
– Кого ещё лечить? – Волк настороженно оглядывал всех троих. – Опять напали? А, вижу, – он сунулся в кусты, сморщился, наткнувшись на остатки оружия, и заявил: – У вас здесь что? Бородинское сражение было?
– Почти! Их столько привалило! И все такие, не медлительные, прямо скажем, – Степан мог бы дать точную характеристику каждому виду тварей, с описанием, откуда они, какое оружие, боевые приёмы, скорость передвижения, и военные навыки, но глянув на Катьку, решил не пугать.
– Я вот думаю, а как они нас находят? А Баюш? Не знаешь? – Катерина задумчиво смотрела на тонкую струйку дыма, в которую превращался страшенного вида зазубренный топор.
– Не знаю, радость моя. Я вот про наших всё знаю, и всё тебе рассказать могу, а про эту пакость… Уволь… Не разумею, – развёл лапами приехавший на Сивке Баюн.
Глава 10. Соловко
В Златогорном царстве они пробыли ещё несколько дней, а потом всё-таки решили вернуться в Дуб. Хотя и царь и царица очень просили их задержаться, но Баюн торопился. Погода позволяла сказочнице ещё поработать. Распрощались со Златогорным царством, клятвенно пообещав вернуться как можно скорее. А Вячко так и вовсе уговорил его потом взять с собой. Баюн посмеивался, но согласился.
– Катенька, радость моя, ты как? Сможешь? А потом можно и передохнуть… – Баюн очень уважал вот это «отдохнуть», и с радостью отдыхал бы постоянно, но скоро зима, и осенние сказки будить будет уже поздно.
–Хорошо я. Конечно, смогу! – Катерина покивала с чрезвычайно уверенным видом. – А куда мы поедем?
– Есть такие сказки о чудесных конях. Их несколько, но они с секретом… Мы вот до Дуба доедем и ты посмотришь сама, почитаешь, да прикинешь… – мурлыкнул Баюн.
Катерина обрадовалась возвращению в Дуб. Практически сразу, стоило только им войти внутрь, зарядил мелкий, холодный и нудный дождь, и Катя с наслаждением отдыхала на подоконнике, закутавшись в тёплое одеяло.
– Чего ты опять в окно смотришь? Можно подумать, что это телевизор… – Киру было откровенно непонятно, что можно там видеть…
– Почти… Дуб же живой. Он, то с листьями забавляется, то их по лужам гоняет, то пичугу от дождя прячет. Да мне и просто на дождь смотреть приятно! – Катя даже не поворачивалась к заскучавшим мальчишкам, которых зачем-то принесло к ней в комнату. Зачем поворачиваться-то? Ей и в окне отлично видно, как они рожи корчат. – Вы тут чего забыли? Или у себя нельзя орангутанов изображать?
– Уй, ну и зануда ты, Катька… Мы не изображаем… – Кир уселся верхом на стул и привычно пристроил подбородок в сложенные на спинке стула руки.
– А! Вы ими являетесь?
– Вот же язва! Мы спросить пришли! – Степан прислонился плечом к стене и задумчиво рассматривал Катьку.
– Чего тебе надобно старче? – Катька произнесла вопрос нараспев, и Степану на секунду показалось, что стоит он на песчаном морском берегу, а рядом шумят волны… Он помотал головой и странное ощущение прошло.
– Кать, а мы когда в сказку едем?
– Пока не знаю. Баюн подбирает их.
– Их что, много?
– Несколько, и с какой-то сложностью, как я поняла, – Катерина наконец-то отвернулась от окна и глянула на мальчишек. – А чего вас так заинтересовало, когда мы едем?
– Да мы тут того… Короче… Попали мы… – Кир заюлил было, но переглянулся со Степаном и рассказал как есть: – Волк заявил, что мы стали слишком изнежены и собирается нам какое-то испытание устроить. В лесу. Сейчас погода отвратная, избу брать не позволит, короче…
– Вообщем, если ты долго будешь со сказками разбираться, нам кирдык! – решился Степан.
– Да! Точно, именно так! – Кира передёрнуло от мысли оказаться десантированным на несколько дней осенью в лесу. Возможно, под дождем и без припасов, так сказать, для основательного искоренения изнеженности.
– Ого! Круто он за вас взялся! – Катерина прекрасно понимала, что с мальчишками Бурый не церемонится в принципе, а сейчас не церемонится особенно, небось, чтобы не загордились!
–Ладно, я сегодня же попрошу у Баюна сказки посмотреть! – Катерина решила сильно уж не вредничать. Тем более, что всё равно заниматься этим было надо!
Она отправилась к Коту, который был приятно удивлён её трудовым порывом и тут же выдал ей книгу и кучу листов с записями. Выгляден он при этом хитро и загадочно. Катерина поняла это так, что подвох где-то рядом и устроилась в горнице за столом, чтобы с вопросами далеко не ходить.
Догорели и сами собой заменились свечи, Кир давно уснул за столом, подложив под голову руки. Степан клевал носом над какими-то картами, периодически пытаясь делать вид, что он их смотрит, но с закрытыми глазами. Волк дремал у окна, Баюн спал на печи, только хвост свисал вниз с лежанки, Жаруси не было видно, а Сивка отдыхал у себя в конюшне, устроенной за одной из дверей Дуба, выходящей в горницу.
Когда Катерина дочитала последнюю сказку, была уже глубокая ночь. Она отложила в сторону кипу листов, и их шорох разбудил Степана, он глянул на Катьку и удивился. Она заворожено смотрела на свечи, словно видела там что-то совсем другое. И выглядела непривычно серьёзно.
– Кать, ты что? – Степан говорил едва слышно. Катька словно и не тут была…
– А! Разбудила? Извини. Нет, ничего, я просто задумалась. Там совсем не всё так просто с этими сказками.
– Правильно, радость моя! Ох, как правильно ты заметила! – с печи засверкали два ярких, совершенно не сонных кошачьих глаза. – А ты тут чего на картах дремлешь? – фыркнул Кот на Степана. – Спать иди. И братца прихвати, а то он с лавки вот-вот свалится! – Баюн кивнул на Кира, действительно уже опасно съехавшего к краю стола.
Он дождался, пока Степан не уволочет Кира, и покосился на Катерину. – А давай-ка ко мне на печь. Там уютнее страшные сказки слушать, – тихонько мурлыкнул он. Катерина забралась за ним, обхватила колени и серьёзно глянула на Баюна. – Ну, что ты заметила?
– Там так много сказок. Много, но они странные… Так, словно, это разные люди сказывали, ну пусть не одну и ту же сказку, а три. Получается одна группа сказок про сказочных коней, вторая про свинку-золотую щетинку и златорогого оленя, а третья группа вроде как про златогривую кобылицу.
– Правильно! Угадала! – Баюн совершенно не напоминал сейчас сонного уютного котика. Он азартно поблескивал глазами и поглядывал на Катерину с удовольствием. – А ещё что?
– Баюш, я не понимаю… Сказка про сказочных коней, это ведь про Сивку? Да? И про Воронко… Она очень известная… И она не спит. Они же тут, не в тумане… Хотя… Коней же было трое! А где их третий брат? И кем был тот отец, с которого сказки начинаются? Там ведь даже если детали сказки разные, завязка почти совсем одинаковая! Умирает отец. Чаще всего крестьянин, иногда купец. Перед смертью завещает сыновьям приходить к нему на могилу. Приходит все три раза младший. И отец передаёт ему коней. Только там в разных сказках кое-где такие есть странные оговорки… Сыновья-то старшие не идут не от лени вовсе, а от страха. Типа напасть на них там могут… А младший, он просто глупый, вот и идёт. В одной сказке отец сердится на младшего, что он пришел не в свою очередь, угрожает сожрать. Сын показывает топор, да вилы, типа отбиваться будет. А ещё в одном месте младший идёт потом в лес, и находит избушку на курьих ножках, а там старичка. И обращается к нему как к дядюшке, а тот ему отвечает «племянничек»… А ещё в одной сказке отец Ивану наказывает дать ему неделю сроку, а потом велит его могилу колом осиновым пробить!
