Кир хотел было что-еще высказать, но махнул рукой и наглухо замолчал. Дождались прилета своих, и Катерина была уверена, что они как можно скорее уберутся подальше, но Баюн рвался скорее предстать пред ясные очи царя Ивана.
– Замечательный человек! Да к тому же ему помочь с сыном надо! Катюша, ну жалко же царевича!
Результатом этого крика кошачьей души и стало появление всей честной компании пред ясные очи царя Ивана. Ивана Чудова как Баюн его называл. Царь Иван оказался высоким, широкоплечим, светловолосым и ясноглазым бородачом. Изо всех сил старался, благодарил, силился улыбаться. В конце концов, не выдержал и спросил, а не слыхал ли Баюн что-нибудь про его сына. Царица и так плакала, и тут и вовсе слезами облилась. А как услышала ответ Баюна, слёзы высохли, словно их и не было!
И люди в престольном покое заулыбались, и пожилые родители царицы расцвели облегченными улыбками, и заверещали что-то радостное три девчушки-царевны. Даже огромные звери, лежащие около престола по обе стороны, немного расслабились.
– Ох, счастье-то какое… – выдохнул царь. – А точно ранен не сильно?
– Нет, уже всё подживает. Ну, то есть подживало, когда туман пришел, то есть сейчас и вовсе заживёт! – как же Баюн любил приносить людям свет и радость! – Так что ты, царь Иван не волнуйся, скоро прибудет твой наследник в целости и сохранности! Да вот мы сами можем проследить! Нам как раз надо проверить, везде ли туман ушел?
Царь на радостях подхватил на руки жену, ему с его-то силищей это было как чашу мёда поднять. Девчушки заскакали вокруг, люди загомонили, засуетились, начали быстро собирать какие-то яства. Баюн заинтересовался было, но на него шикнул Бурый. Он уже поздоровался с родственником – огромным волком, впрочем, довольно сухо, пообщался со львом и счёл, что дипломатическую часть надо заканчивать. Баюн, с видом сказочного Кота, всю жизнь свою положившего на служение Лукоморью, с усилием отказался от пира, пообещал «пренепременно в следующий раз» и был почти насильно утянут из палат Бурым.
– Если уж ты решил Катерину ещё куда-то тянуть, давай сделаем это быстро! Она и так две огромные сказки разбудила! Совести у тебя никакой нет! А ты ещё на побережье собирался! Или это потом?
– Ты что? Какое потом? Нельзя потом! – вскинулся Баюн, припомнила о планах на будущее. – Эх, а там была такая рыба!!!
Катерина в засаде с Бурым и Баюном наблюдала, как царевич Пётр пытается признаться в любви красавице – Насте. Даже в простом синем сарафане и белом платочке девушка была очень хороша! Царевича мучили раны на боку и ноге и собственное легкомыслие.
– Вот бедняга! – хихикал Баюн. – Он себя корит, что невеста умерла, а он тут влюбился… В отца пошел! Хороший такой парень! Прямо на загляденье! Был бы вторым сыном, а не наследником, да не был бы влюблён, можно было бы тебя с ним сговорить!
Катерина только за голову схватилась! Кир хихикал, а Степан почему-то выглядел очень мрачно!
– Баюн, заканчивай дурью маятся, мы торопимся вообще-то! – понукал расслабившегося Баюна Бурый.
– Да что я могу? Я ж тебе не этот… Как его… Купидон! Надо подождать! Глядишь, и сможет что-нибудь выговорить паренёк!
Царевич понимал, что ему надо возвращаться. Он очень волновался за родителей. Туман… Как они всё это перенесли, да и за него переживают наверняка… Он с трудом нашел в себе силы поговорить с травницей бабкой Анисьей.
– Спасибо тебе! Ты меня так выручила! Я сейчас без денег, но приеду к родителям, а они отправят слуг, и тебе деньги привезут.
– Да что ты милай! Езжай себе и не беспокойся! – бабка Анисья видела, что воспитанница её и этот самый Петруша полюбились друг другу, но что она поделать-то могла… – Да и какие там деньги!
– Я же царевич! Ты ведь царскому сыну и наследнику жизнь спасла! – Пётру вдруг послышался чей-то вскрик и шум. Он выскочил из избушки, но подвела раненая нога. Только и увидел разбитый горшок с травяным настоем. – Настя!!! Настенька!
Девушка скрылась в густом лесу, убежала от него, словно он замаран чем-то!
– Наверное, я её обидел тем, что ей не сказал, кто я! Она решила, что если я царевич, то для меня это игра! – мучился Пётр, медленно едущий на коне, после долгих и безуспешных поисков Насти.
А она рыдала, сжавшись в комок под густыми еловыми лапами, уткнувшись в мягкий мох! Как же ей хотелось выйти! Назваться!
– Нельзя! Если отец узнает, что я жива, да с царевичем встретилась, быть беде! Убьет он меня! – слёзы катились непрерывным потоком, невольно вспоминалось, как конь Соловко предупредил, что убить её хотят, как не поверила, пошла с отцом поговорить, да под окошком собственными ушами слышала разговор отца с его доверенным дьяком. Как конь рассказал, что сделать, чтобы спастись, где золото взять. Как таясь, купила она простую одежду, а свою, царевнину, оставила на берегу озера, словно купаться собралась. Вошла в воду, да вышла совсем даже на другом берегу, и словно смыло то озеро с неё царевну Анастасию, думала, что никогда больше и не вспомнит она, не захочет возвернуться к своему имени, да роду-племени! А вот как её всё аукнулось… Тот, кого она так полюбила, оказался её женихом!
– И что теперь? – в избушке, раскатанной подальше от места действия, заседал военный совет. – Как их обратно вернуть друг к другу? Ещё и Настя эта… Куда-то опять бежать собирается! – доложился Сивка.
– К царевичу вдогонку? – с надеждой глянул на него Баюн.
– Да счас! Как же! Вовсе в другую сторону! – вздохнула Жаруся. – Как им обьяснить? Может, ты Баюн, сходишь?
– А почему я-то? – возмутился Кот.
– Ну, а кто? Я что ли? Так я если пойду, девушка с перепугу и на самом деле забудет кто она да откуда… – хмуро поднял на него глаза Волк. – И Катерину не пущу! Не хватало ещё!
– А может… Соловко? – несмело предложила Катя. – Она-то его знает. И он может ей вид поменять, чтобы выглядела, как подобает царевне. Ну, он же это умеет.
– Точно! Умница! Соловко с радостью это для Насти сделает! Сивка, зови брата! – завопил, обрадованный удачным решением Баюн.
Соловко перехватил Настю, когда она уже собрала узелок и шла прощаться с травницей. Он быстро объяснил царевне, что если она замуж за царевича выйдет, то как раз будет в большей безопасности. А тут ещё и жертв не надо! Замуж-то за любимого! И по роду они ровня.
– Но, я так выгляжу! – сразу запереживала девица, мгновенно навернулись на глаза слёзы, и руки в отчаянии начали разглаживать грубое синее полотно сарафана.
– Возьми меня за правое ухо и глаза закрой! – велел Соловко, тряхнул длинной гривой, которая на миг полностью укрыла Настю, и в следующее мгновение она каким-то образом оказалась стоящей по другую сторону от коня, и в совершенно потрясающем наряде!
Понурый царевич Петр ехал медленно. Он бы привёз любимую к родителям, и они приняли бы её, какого бы рода-племени она не была! Отец-то был совсем простым человеком! И он, царевич Пётр, сам, сам всё испортил! Внезапно его конь словно споткнулся, заржал, царевич поднял глаза и увидел…
