– Ну, что? Хватит? Или ещё добавить? – Cтепан даже не запыхался, а княжич уже и голову поднять не мог. В конце концов, ему удалось подняться и он уже с гораздо большим уважением смотрел на Степана. А тому пришлось ещё несколько раз доказывать некоторым прочим желающим, что рядом со сказочницей он совсем не случайно.
Катерина, когда поняла, что Степан справляется, успокоилась и уступила уговорам Даши. Они отправились прогуляться в заснеженном саду.
– Даш, ты что такая расстроенная?
– Да ты понимаешь, краем глаза увидела старика одного… Помнишь… Ой, даже вспоминать мне страшно. Когда я тебя Кащею отдала?
– Даш, ну что ты! Ты же не знала…
– Да, я тогда тебе говорила, что мне старец мудрый о тебе сказывал. Холодом от него несло ещё. И ты мне объяснила, что это Кащей и есть.
– Да, конечно…
– Мне кажется, я его видела вчера.
– Здесь? – Катерина испугалась.
– Да! Я не могу быть совсем-совсем уверена, но я его хорошо помню. И мне кажется, это был он! В толпе так оглянулся, знаешь, вроде как через плечо…
– А тебя он не видел? Понял, что ты его заметила?
– Нет, я из терема смотрела, из окна, – Дарья поёжилась… – А теперь вот думаю, может, померещилось…
– Может и померещилось, мало ли стариков. А Кащей мог принять чей-то образ. Увидеть подходящего старца, и его изобразить. Но, спасибо, что сказала. И если снова увидишь, сообщи. У Златы голуби почтовые есть.
– Да, хорошо, – Даша подняла голову на бледное зимнее солнце и улыбнулась. – Сказала тебе и мне легче стало!
– Тебе легче, зато мне тяжелее, – подумала Катерина. Она теперь сама напряженно всматривалась в толпу, и особенно в седовласых старцев, хотя и понимала, что это глупо.
На третий день свадебного пира по здешним традициям молодые должны были сплясать, и глядя как уверенно и красиво ведет молодую жену Милорад, Катерина так радовалась за них! – Хорошо, что она теперь будет в любящей семье. А то отец вечно был занят собой. Братья тоже, а ей оставалось только цветы выращивать в саду, вышивать, птиц кормить, да слёзы лить!
– Прошу тебя, сказочница, – какой-то разодетый царевич из соседнего царства вальяжно предлагал ей пройтись в танце. – Не откажи мне.
–Прости, но…
– Но у неё есть с кем танцевать, – Степан вывернулся оттуда-то сбоку и увёл её к ряду танцующих. – Мне-то не откажешь? – вдруг смутился он. Они ещё прилюдно в Лукоморье не танцевали, а с Катьки станется и послать его…
– Нет, тебе не откажу. Хотя и знаю, как ты это не любишь, – Катерина улыбнулась.
– Ну, это я раньше. Не любил раньше, – Степан с ней в школе уже танцевал когда-то. Хотя тогда это больше было в пику Киру. Только вот сейчас всё по-другому. Даже взгляды множества людей не смущают. Лучше бы их не было никого, конечно. Но, что же сделать если вокруг столько народа набилось? И даже некое странное чувство проявляется… Да, вот вы там и стойте и глазами хлопайте, сколько влезет, но идёт-то она со мной!
– Да ладно… Ты уж в танцоры записные попал? И на ноги не наступаешь? Степ, а с кем ты тренировался-то? – язва Катерина сходу попала в самое больное место. Волк силой заставил его танцевать с Киром до полного изнеможения! Катьке про это знать было категорически нельзя. Засмеёт насмерть! Кир ещё меньше хотел, чтобы она узнала, и уроки танцев проходили под строжайшим секретом! Как уж тут на ноги наступать, если за каждый раз, когда он даже касался сапога Кира, тот с силой ему отвечал этим же сапогом по голени! А сдачу давать не смей! Волк строго следил. Правда, потом смеялся с Баюном до слёз! Логичнее всего было бы учиться с самой Катькой, но Жаруся не позволила. Сказала, что этот медведь оттопчет её девочке все ноги!
– Да, понимашь… Талант прорезался… Сам собой как-то… – Степан очень надеялся, что не покраснел.
– Аааа, ну, талант, это святое! – уважительно отозвалась Катька, но искоса глянула на Кира, который хмыкал при каждом Степановом движении, и кажется, поняла, с кем именно этот талант прорезался. – Ну, Стёпочка, держись… Я ещё на эту тему с вами обоими побеседую, когда настроение будет, – подумала она, усмехаясь. – Так иногда прияяятно коготки поточить о ближних своих!
Ульяна плясала с мужем и всё оглядывалась на желанный пояс, одетый на Златку золовку-змеиную головку!
– Ишь, одела, красуется, собою любуется. Знает, небось, что ей все завидуют. Для того и выставила его! Ну, ничего-ничего, привезёт мне муженек пояс! И я так же пройду в танце! – думала Ульяна. В то, что Ратко запросто может погибнуть, она не сильно верила. Подумаешь! Съездить, да забрать, делов-то! Ей так тот старик и сказал, что плёвое дело!
Злата и Милорад вышли провожать Катерину. – Я так тебе благодарна, что ты приехала. Без тебя ничего бы этого не было! – Злата принадлежала к той редкой породе людей, которые, то доброе, что им делают, хорошо помнят. – Я так расстроилась… Ой, это нельзя так говорить. Но, я боялась, что ты не захочешь теперь меня знать!
– Златонька, я тебя знала ещё до того, как твой брат стал мне сговоренным. И что с того, что между нами всё закончилось? Нам-то с тобой это разве мешает?
– Нет! Нет! Тем более, что они вряд ли будут часто к нам приезжать… Я Ульяне не нравлюсь. Пояс ещё этот… Я бы с радостью отдала Ульяне его, но это же мамин! Только поэтому и не могу.
– Я знаю, что ты совсем не жадная! – Катерина улыбнулась и обняла подругу. И вложила ей в руку подарок. Нет, в день свадьбы они Злате и Милораду подарки приподнесли. А это был от неё лично. – Возьми. Я помню, ты мечтала об аладырь-камне.
Прозрачный золотистый кулон из янтаря засиял на Златиной ладони. Катя уже знала, что в Лукоморье это большая ценность и редкость, поэтому не удивилась тому, как радостно вспыхнули щеки Златы. – Угодила, – поняла Катерина.
Они улетали в Дуб, и Катя была так рада, что можно, наконец-то отдохнуть от чужих взглядов и перешептывания за спиной, от навязчивого любопытства и шума. Буквально через день начались сильные метели, Баюн начал активно изображать медведя, практически впав в спячку, а Бурый его критиковал за то, что он в образ плохо вошел!
– Медведь, он чем хорош? – рассуждал Волк, хитро переглядываясь с Жарусей и Сивкой.
– Урммм? – донеслось с печи.
– Медведь, если уж спит, то не жрёт! То есть совсем! А ты спишь, спишь, а потом каааак налопаешься! Ты или спячку не изображай, или не обжирайся.
– Всё? – голос Баюна раздавшийся с печи был абсолютно не сонный, а напротив, очень даже бодрый. – Все инструкции раздал? Или ещё какие-то замечания остались?
– О! Котик наш проснулся! – Бурый поднял уголки губ, изображая усмешку. – Доброе утро, дружок!
– Что ж ты за беспокойная, грубая, дикая северная скотина! – Баюн с тяжким вздохом начал сползать с печи, почему-то спустив сначала задние лапы и нащупывая ими лавку. Бурый чуть потянулся и лавку оттолкнул в сторону, та торопливо отодвинулась подальше, бурая лапа убралась обратно, а Баюн завис на когтях передних лап. – Эй! Не понял? – он не ожидал, что точки опоры не будет, а после долгого сна и сытнейших приёмов пищи немного расслабился. Когти разжались и он с грохотом приземлился на пол.
