Все вышеописанные таланты, опробованные на девственно-чистой коренной нации Квантуна, принесли интересный эффект в виде практически поголовной переписи местного населения. Только вместо скучных бюрократических формуляров носителями информации о туземцах были их многочисленные долговые расписки, исполненные грамотными почтальонами с приложением отпечатка пальца должника. Но бравые гардемарины не остановились на достигнутом и, в полном соответствии с заветами Карла Маркса, приступили к воспроизведению капитала, а именно – к скупке свободных участков земли, плотно засеяв их абсолютно новой для данной местности культурой.
Земля в Китае измеряется мерой «му», равной приблизительно 1/17 русской десятины. «My», в свою очередь, делится на десять «фынь», фынь – на десять «ли», а ли – на десять «хао» – несколько больше квадратного аршина. Полученные от обкуренных китайцев расписки были быстро конвертированы вчерашними одесситами в «му», «фынь» и «хао». Теперь над солидной частью пахотных земель полуострова можно было смело поднимать израильский флаг. Предприниматели в тельняшках успели аккурат ко второму севу и теперь решали насущные проблемы приватизации почтовой конторы, открытой в Порт-Артуре в апреле 1898 года. Начальник, оба почтальона и прикомандированные писари уже были согласны на любой гешефт, как вдруг этот сбор «свистать всех наверх» с запретом покидать расположение экипажа.
– Класс, смир-рна! Вашвсокбродь, экипаж миноносца «Синай» проводит занятия по минному делу! Доложил кондуктОр Вахнянский!
– Вольно!
Капитан второго ранга Сапсай окинул взглядом вытянувшихся во фрунт матросов.
– Столберг! – скомандовал он.
– Й-йа, вашвскбродь!
– Разница в силуэтах между вашим «Синаем» и японским «Хаябуса»?
– Оба типа миноносцев производства заводов Нормана, длина сто пятьдесят футов, трубы две, мачта одна! У японца три однотрубных минных аппарата и три орудия, шестифунтовое и два трехфунтовых, у «Синая» – две трехдюймовки Канэ и один двухтрубный аппарат! Легче всего отличать по орудиям, вашвскбродь!
– Верно. Гиршевич!
– Я, Ваше высокоблагородие!
– Характеристики восемнадцатидюймовой самодвижущейся мины!
– Самоходная мина Шварцкопфа, образца девяносто первого года, калибр – сорок пять сантиметров, вес – тысяча двести фунтов, заряд – двести фунтов пироксилина, воздушная, двухрежимная, дальность хода – два кабельтовых с половиною на тридцати двух узлах, четыре с половиною кабельтовых – на двадцати шести! Предназначена для…
– Достаточно. Разница с миной Торпедо Веркштатте?
– У немцев боевая часть тротиловая, четыреста тридцать четыре фунта, дальность на режиме тридцать три узла – два с половиной кабельтовых, на двадцати семи узлах – шесть!
– Молодец. Продолжайте занятия, кондуктор!
По окончанию классов, когда матросы вышли покурить, Гиршевич зло заметил:
– Спрашивают-то как с офицерОв, а жалование – матросское. Жадюги. А еще и уголь грузить вечером…
– Я таки не понял, Фима, ты хочешь стать адмигалом или одно из двух? Или ты згя учил лоции Кгасного могя и Хайфы, не говогя уже о Суэце?
– Чтобы дослужиться до адмирала, Сема, нам таки надо еще выжить. А пускать мины с четырех кабельтовых – удовольствие для здоровья так себе.
– Все безопаснее, чем бгосать бонбы в полицмейсегов с десятка шагов, Фима. И намного пгиятнее.
– Дались тебе эти бомбы. И потом, меня полностью оправдали за отсутствием улик. Но сами-то русаки, как говорят, пятнадцатидюймовыми чуть ли не на три мили стреляют!
– На две, Фима. Но если в наши «согок пять» тоже залить кегосину, мы таки, пожалуй, тоже на тги пульнем, если не на четыге… Может, чегез годик и нам новые подвезут.
– Я и говорю – жадюги.
– Я на тебя посмотгю, когда ты сам адмигалом станешь.
– Вот тогда и поговорите, шлемазлы, – кондуктор, демонстративно игнорировавший разговор, выбил трубку в ящик с песком. – Кончай курить, российские матросы! Уголь сам себя не погрузит. Стр-ройся!
«Виднеются в тумане огоньки,
И корабли уходят в море рано.
Поговорим за берега твои,
Красавица моя, Одесса-мама…»
[32]
* * *
– А, Михаил Антонович! Это значит ваш батальон придаётся мне для копательных работ? Ну что ж, весьма рад герою Трансвааля. Задачу вам поставили?
– Сам лично! И зачем же так уничижительно – «копать»? У нас, кроме лопат, много чего в наличии имеется. Например, четыре беспроволочных телеграфных станции на двуколках и полный набор для монтажа башни инженера Шухова.
– Не извольте обижаться – не хотел-с. Просто уж так повелось среди нас, грешных, над вами подшучивать. Но мы же беззлобно, любя! Про радио даже и говорить нечего – рад безмерно. Разрешите только полюбопытствовать про ваши огнедышащие эксперименты?
[33]
– Приказано опробовать в боевой обстановке.
– Звучит страшновато, но справедливо. Во всяком случае, по отношению к англичанам…
Капитан-инженер Зиггерн-Корн остановился, как вкопанный.
– Евгений Лукиянович, простите, но эту информацию до меня никто не доводил…
– Полно-те, капитан! – командир второго африканерского полка полковник Елец поморщился, как от клюквы. – Все мы умеем складывать два плюс два и понимаем, что воевать в Туркестане больше не с кем.
– Тогда разрешите и мне полюбопытствовать, Евгений Лукиянович. Ваше мнение – почему я должен выполнить весь комплекс фортификационных работ при отсутствии самого объекта обороны? Турксиб – он ведь в основном только в проекте и на местности размечен, а я должен целые укрепрайоны строить. Зачем?
– Экий Вы любознательный, сударь! – полковник Елец, несмотря на испорченный новогодний праздник, был в хорошем расположении духа. – А о том не подумали, что если вы не понимаете и я не понимаю, то противник и вовсе голову сломит. Не зная всего стратегического плана, не буду судить о целесообразности той или иной фортификации, но то, что вы будете готовить позиции у дорог и воды – даже не сомневаюсь. Судя по поставленной задаче, государь хочет предложить лимонникам отведать слоеный пирог подвижной партизанской войны в стиле буров с жесткими узлами обороны в ключевых точках, чтобы обойти их было невозможно или крайне затруднительно. Мы одной фортификацией не обойдемся. Преимущество будет за тем, кто лучше знает местность, поэтому выезжаем на рекогносцировку немедленно.
