Уи, мон женераль! – довольно ответил Врангель, подставляя разгоряченное лицо холодной белой крупе, причудливо закручивающейся в ночном воздухе. – Подопечный, я уверен, попрётся теперь за мной на край света и я молю Бога, чтобы он донёс таки информацию до начальства, а не пробовал играть в самостоятельные игры.
– Ну в этом мы ему поможем, – саркастическая улыбка скривила губы Едрихина, – информация ушла Китченеру сразу по трем, не связанным друг с другом каналам, теперь ждём гостей. А про Харбин тоже сказали?
– Обижаете, Алексей Ефимович, – Врангель подобрал ноги в щеголеватых сапогах, свернувшись в кокон и спрятав все свои конечности под тулуп. – Всё рассказал, всё показал, “письмо казаков турецкому султану”, что вы с полковником Потаповым неделю сочиняли – передал. Только все равно не могу понять, как конкретно мне… ну или моей роте поможет это непрерывное кормление противника дезинформацией? Как она поможет победить на моем тактическом уровне?
– Тактика, уважаемый Пётр Николаевич, – снисходительно улыбнулся Едрихин, – это только самый первый, можно сказать, самый простой уровень. Второй, оперативный – это уже почти исключительно логистика
[53]. Как сделать так, чтобы твои подразделения оказались в той или иной ключевой точке в определенный момент времени, а части противника, способные им помешать, туда бы добраться не успели? Как сохранить подвижность и, соответственно, скорость реакции своих войск и уменьшить их для войск противника? Где сосредоточить снабжение, куда его перебросить и как лишить оного противника? В какой момент будет наиболее выгодно это сделать?.. Ну, и так далее… А так как противник обязан реагировать на наши действия и планы, то потоки информации, направляемые на него, позволяют нам руководить его действиями, как своими. Единственное условие – поток должен быть непрерывным, правдоподобным и проверяемым.
– Да, крепко преподают в академии, – уважительно кивнул Врангель, – надо будет поступать…
– А это не академия, – ответил после небольшой паузы Едрихин, – я имел удовольствие присутствовать на заседании Главного штаба с государем… Вот он и выдал. Я только конспектировать успевал и молился, чтобы ничего не пропустить и не забыть.
Врангель удивленно вздернул брови и даже повернулся к собеседнику, насколько позволял кокон тулупа.
– Знаете, Алексей Ефимович, а ведь у меня в голове крутились точно такие же мысли, когда государь говорил с нами о политике…
– Значит у нас есть с вами что-то общее, Пётр Николаевич, и это общее – он… Время позднее и я рад бы Вас отпустить, но не могу. У нас чрезвычайное происшествие. В контрольный срок не вышла в точку встречи разведочная партия прапорщика Гордеева. Не вышел на связь и наш человек в Пекине. Очевидно, скучилось что-то нехорошее. Собираем всех, кого сможем и выдвигаемся к Цзиньчжоу – навстречу разведчикам. Очень рассчитываем на ваших людей. Не откажете?
– Бог с Вами, Алексей Ефимович! Одно дело делаем…
Цзиньчжоу.
Пуля врезалась в тёплый труп лошади с противным шлепком, как будто кто-то с размаху наступил сапогом на жабу. Вторая высекла каменные брызги с пологого валуна и с противным визгом улетела в темнеющее зимнее небо. Прапорщик смачно выругался и спрятался за импровизированное укрытие, выпростал руку из полушубка и с тоской поглядел на набухающий кровью рукав новенького, еще не обношенного мундира.
– Нет, Тимофей Егорыч, никуда они не ушли, здесь нас ждут. Наверняка уже послали за подмогой. Дождутся, навалятся гуртом и пиши пропало.
Вахмистр
[54], с усами Тараса Бульбы и абсолютно не вяжущимся с ними ястребиным носом, глубже надвинул папаху на глаза, чтобы не выдавать сквозившее в них отчаяние, пробежался взглядом по лысому склону утёса. Скрипнул зубами от безысходности, оттянул затвор карабина, проверяя наличие патрона в патроннике.
– Ничего, Стёпушка, – обратился он не по уставному к юному офицеру, – мы ещё повоюем.
Дядя Тимофей, – не стал чиниться прапорщик, – куда тут воевать с двумя винтарями против пяти? Да и не было у меня приказа Бородино устраивать. Надоть было тихо забрать у нашего человека из Пекина и быстро доставить в штаб… Видать, очень ценные эти бумажки, раз они, как клещ, в нас вцепились…
Разведчики замолчали, прислушиваясь. Преследователи тоже затаились, и только начинающаяся позёмка посвистывала среди беспорядочно наваленных на склоне каменюк.
– Слышь, дядька Тимофей, – сглотнув ставшую вязкой слюну, прошептал офицер, – мы знаем что их пока пятеро… И они тоже знают, – зло мотнул он головой в сторону подножия сопки, – что мы вдвоем. Они думают, что загнали нас на верхотуру и сейчас наверняка рассредоточились по склону, чтобы мы в темноте не просклизнули… С другой стороны – обрыв. Наверняка думают, что туда-то мы точно не сунемся, да и нет у них сил нас по кругу обложить. А я прикинул, там ведь не больше пяти саженей будет. Ты вот что: режь сбрую наших саврасок, вяжи понадежней, хватай мою сумку и тихонечко спускайся, а я тут пошумлю, чтобы они на тебя не отвлекались.
Глаза вахмистра сверкнули из-под папахи недобрым светом.
Ты что это удумал, бисово отродье? – прошипел он, насквозь прожигая прапорщика взглядом, – как я без тебя вернусь? Куда? В станицу как покажусь? Как мамке твоей в глаза посмотрю? Мне ж не только твоё начальство, мне ж весь круг наказал – беречь тебя, как зеницу ока. Один ты у нас такой головастый… И в университете своём, и языкам басурманским обученный, и первый столичный офицер в нашем роду с аксельбантами. Не-е-е, даже не проси, я на такое несогласный!..
А ну-ка вахмистр, смирно! – в шёпоте прапорщика прорезались стальные нотки. – Приказ в штабе слышал? Найти и доставить! Приказа умирать не было! Вот бери и доставляй!
С силой пихнув в руки казака переметную сумку, прапорщик отвернулся, чтобы дядька не увидел в его глазах блеснувшую слезу. Несколько раз сглотнул, успокаиваясь, и уже другим, просительным тоном повторил, не глядя на тяжело дышащего в спину вахмистра:
– Ну рассуди сам, Тимофей Егорыч, что толку будет если мы оба тут сгинем? Все смерти наших людей в Пекине, наших братов, прикрывших нас собой, тогда зря будут? Все эти бумаги, будь они неладны, так до наших и не доедут – к узкоглазым вернутся. Да и не смогу я никуда лезть. Видишь – подстрелили, ироды… Выходит, что идти надо тебе, а я тут пока повоюю… Ты только карабин мне свой оставь, а то у меня патронов с пяток всего. А на словах передай, чего в бумагах нет: архив майора Татибана Коитиро, агента японской разведки в аппарате военного советника при наместнике провинции Чжили и при новом императоре Юань Шикае добыт с помощью гардемарина израильской учебной эскадры Якова Натансона… Если бы не его одесский опыт специалиста по сейфам, не видать нам… Нужно чтобы его родных обязательно нашли… И Яшу наградить, хотя бы посмертно…
