– Спешиться, осмотреться! – не отрываясь от бинокля приказал Едрихин крохотной группе всего в десять человек, трое из которых были моряками.
Врангель хмуро осмотрел распадок, через который проходила единственная дорога из Пекина в Мукден. Оседлать высоты не получится из-за недостатка людей. Самим засесть в этой узкой горловине – противник легко обойдет с любой стороны, поднимется не торопясь по сопке и перестреляет, как куропаток. Идти дальше, на равнину – ещё хуже…
– Надеюсь, что это он, – с сомнением в голосе продолжил Едрихин и тяжело вздохнул. Врангель уже понял, насколько разведчик переживает за эту операцию, и даже не пытался его как-то успокоить.
– Алексей Ефимович! Здесь единственная позиция, с которой мы худо-бедно контролируем окрестности. Спустимся в долину – станем слепыми и беспомощными. Дорога всё равно одна. Влево-вправо – лошади ноги переломают.
Едрихин молча кивнул и опять приник к своему шикарному морскому биноклю.
– А вот и сопровождающие лица, – пробормотал он совсем другим, жёстким тоном и обращаясь к поручику-инженеру кивнул, – Николай Николаевич, приступайте.
К чему нужно приступать, Врангель не понял, но люди Едрихина, очевидно, знали, что делать и у подножия крутого склона закипела работа. Двое саперов, о роли которых барон даже не догадывался, снимали с вьюков тяжелые ящики, укладывали около неприметного валуна и быстро долбили киркой мерзлую землю. Третий, улыбчивый румяный унтер, деловито расчехлял катушки с проводами. Моряки тем временем отвели лошадей в глубь распадка, стащили с вьюка кургузый пулемет Хайрема Максима и деловито прилаживали его на треногу за валуном, выпирающим со склона наподобие корявой фиги.
– Погоня – не менее эскадрона, – комментировал тем временем увиденное в бинокль Едрихин, – и это не японцы. Эх-х, хорошо идут, в отличие от нашего. Никак не могу разглядеть, кто это…
Драма, разворачивающаяся у подножия горы, была уже видна невооруженным взглядом. Одинокого всадника отделяло от преследователей не более двух верст и расстояние стремительно сокращалось. Его лошадь, то ли смертельно уставшая, то ли раненая, уже еле трусила, спотыкаясь через каждые два шага на третий, да и сам всадник был явно не в лучшей форме. Он мешком осел в седле и даже не пытался пружинить ногами в такт рыси. Голова, беспорядочно болтающаяся от тряски, постоянно клонилась к лошадиной гриве и только изредка он приподнимал её, оглядывался назад, изображая понукание и пришпоривание.
Прапорщик! – обратился к Врангелю Едрихин, – подарок Марии Федоровны освоили?
Подарком вдовствующей императрицы в войсках называли ручной пулемёт Мадсена, выпускаемый в Копенгагене фирмой Dansk Rekylriffel Syndikat. Получив в свою вотчину министерство иностранных дел Российской империи, вдовствующая императрица, она же дочь Кристиана IX, короля Дании, со свойственной ей энергией и решимостью согнула в бараний рог своих датских родственников, обе палаты парламента – фолькетинг и ландстинг, а также попавший под горячую руку кабинет министров консерватора Зеестэда. Шикарным поводом для масштабных репрессий стали многочисленные нарекания по качеству и срыв всех сроков строящегося на верфях «Бурмейстер ог Вайн» крейсера “Боярин”. Обещания фантастических неустоек и штрафов для скромной датской экономики привели к тому, что оружейная фирма перешла в собственность “этой бешеной Дагмаре” в обмен на многострадальный крейсерский долгострой и теперь аврально насыщала российскую армию своими “ружьями-скорострелками”. Подарком же их называли за то, что первая партия была передана военному ведомству абсолютно бесплатно, Мария Фёдоровна оплатила эту поставку из собственных средств.
Врангель кивнул и шумно сглотнул, пытаясь побороть рвущееся из желудка волнение. Всё, о чем он мечтал, надевая офицерские погоны, становилось близким и осязаемым – война стремительно и как-то буднично, без парадов, флейт и барабанов, переходила из книжной теории в грубую практику. И теперь, ввиду малочисленности их отряда, каждый его промах мог оказаться роковым и последним.
Ваша позиция справа по склону – насколько успеете выдвинуться. Задача – не дать обойти нас и подняться на гребень. Я прикрою левый фланг. Николай Николаевич, – обратился он к поручику-инженеру, – прошу Вас – также, как у Даймонд-хилл. Начинаем по вашей команде. Все слышали?
Убедившись, что подчиненные рассредоточились по местам, а саперы даже умудрились присыпать дорожной щебенкой электропровод, Едрихин кивнул Врангелю и тот полез на отрог, скользя подошвами сапог по наледи и ежесекундно рискуя сорваться вниз вместе с осыпающимися камнями.
– Ну, Царица небесная, спаси и сохрани! – коротко перекрестился прапорщик и, неуклюже подхватив рогатое чудовище Мадсена, заторопился к присмотренной позиции – беспорядочно наваленной груде булыжников, чудом удерживающихся на покатом склоне.
Утро тем временем вступало в свои права, превращая светло-серый край горизонта в ослепительно яркую дугу, опоясывающую мёрзлую землю. Преследователи, сократившие отставание до полверсты, одновременно вскинули карабины и утреннюю тишину разорвал винтовочный залп, трехкратно отразившись эхом в горах. Попасть на таком расстоянии, сидя верхом на гарцующей лошади, можно было лишь случайно. Стреляли, заставляя преследуемого понервничать, спешиться и попытаться найти укрытие. Прапорщик Гордеев, прекрасно понимая, что остановиться – значить умереть, только ниже пригнулся к гриве обессиленной лошадки и сжал, сколько было сил, бока несчастного животного. Кобылка захрипела, сделала несколько прыжков и вновь перешла на тяжелую рысь, не в силах больше ничем помочь наезднику.
– Ну же, ну! Ну еще немного, – грыз от отчаяния ворот шинели Врангель, глядя как непозволительно медленно двигается к спасительному распадку разведчик и как быстро нагоняют его враги. Выстрелы гремели уже непрерывно. То слева, то справа от всадника стали подниматься фонтанчики мерзлой земли. Вот он проехал валун, у которого недавно возились саперы, вот ему осталось какие-то полсотни шагов до спасительной позиции моряков, как вдруг лошадь под разведчиком присела, получив в круп сразу две пули, жалобно, совсем по-человечески застонала и шумно завалилась набок, придавив своей тушей ногу всадника.
Радостное улюлюканье послышалось со стороны преследователей. Почти сразу же раздался топот копыт и в низине показались всадники в приметных широкополых шляпах-«стетсонах», высоких ботинках “Slater Shoe Company”, с кожаными бандольерами через левое плечо. Дозор британского экспедиционного корпуса, эскадрон “А” The Royal Canadian Dragoons, спешил поквитаться с последним из группы этих несносных русских, так неприлично ощипавших разведывательное управление союзников и нанесших оскорбление её командиру Татибана Коитиро.
Врангель не заметил, как вздохнул, перекрестился и крутанул ручку “адской машинки” поручик-инженер. Зато не только увидел, но и всем нутром ощутил, как полпуда динамита, заложенные по обе стороны ущелья под огромные валуны, послушно грохнули, швырнув в лицо драгунам мелкую гальку, сшибающую всадников и калечащую лошадей. Две ударные волны, встретившись посредине распадка, скрестились, наложились друг на друга и разлетелись вдоль склонов, буквально выдувая из сёдел солдат, не попавших под каменную картечь.
