Нет, – на лице Второва не было и тени улыбки, – это когда избиратель настолько верит своему избраннику, что готов нести ответственность перед всем обществом за его порядочность и предвыборные обещания.
– Но как же тогда соблюсти условие тайных выборов?
А тайные выборы – это вообще глупость несусветная, придуманная жуликами для своего же блага. Мне лично незачем скрывать свои симпатии при выборе гласного. Если я его знаю и если я ему доверяю, то говорю об этом открыто и не понимаю, зачем нужна непонятная секретность?
Балакшин закончил устилать лист убористым почерком, поднял голову и произнес усталым, но торжествующим тоном:
– Кажется, господа, мы нащупали золотое сечение справедливой организации. Предлагаю на сегодня сделать паузу, а я, с вашего позволения, немедленно отправляю в столицу протокол нашего совещания. Надеюсь, что государь найдёт время для тщательного изучения нашего мозгового штурма.
Глава 20. Под грифом "Секретно"
20. февраля 1902. Кронштадт, лаборатория профессора Розинга.
(В соавторстве со Станиславом Тверитиным)
Вот, Ваше Императорское Величество! – профессор Розинг
[65] церемонно подвел императора к длинному лабораторному верстаку. – Это макет бесконтактного магнитного взрывателя, срабатывающего, если торпеда или мина окажется под днищем вражеского корабля!
Император оглядел коробки аккумуляторов, подозрительно напоминавших умформеры – устройства, изменяющие напряжение постоянного тока, стойку с коробочками реле разного размера, густо переплетёнными жгутами проводов…
Включайте, Борис Львович! – кивнул он.
Профессор замкнул рубильник, электромотор взвыл. «Точно, умформер», – подумал самодержец.
Извольте подождать, Ваше Императорское…
Проще, Борис Львович!
Прошу прощения, Николай Александрович. Нужно, чтобы генератор вышел на режим и частота перемены тока достигла хотя бы двадцати тысяч периодов в секунду…
Двадцать килогерц, – кивнул император.
Кило…
Немецкий физик Генрих Герц, помнится, внес большой вклад в изучение электромагнитных колебаний, – пояснил император. – Так почему бы вместо «периодов в секунду» не говорить просто «Герц»?
[66]
Как прикажете, Ваше… Государь. Итак, рабочая частота детектора – двадцать… килогерц. Для ее получения мы используем многополюсный генератор…
Вы не пробовали использовать колебательный контур? С катушкой индуктивности и конденсатором? – поинтересовался самодержец.
Лампы! – воскликнул Розинг, – трёхэлектродные лампы. Они, действительно, дают возможность подпитки контура. Понимаете, Государь, мы реализовали эту идею, полученную от разведки, но… Пока нам не удается достигнуть нужных характеристик и, сказать по правде, стабильность их работы довольно низка, не говоря уже о том, что надо разрабатывать технологию получения тугоплавкой проволоки нужного состава, поддержания вакуума в лампе, температурного режима… Мы, конечно, проводим эксперименты и, может быть, через год-два…
«Скорее, через три, – подумал император. – Через год у них будет нечто, напоминающее промышленный образец, а серия – не раньше пятого года».
Монарх неудовлетворённо поморщился от собственных подсчётов и от того, что он наблюдал в лаборатории. Профессор Розинг подносил к медной катушке магнит, изображавший корабль противника, проплывающий над миной или глубоко идущей торпедой. Вслед за этим через раз загоралась лампочка, символизируя срабатывание взрывателя. После каждой неудачи Розинг виновато озирался на монарха и лез в свои тенета из проводов и пирамиды из реле… Понятно, что он в конце концов доработает свой громоздкий и неуклюжий механизм, но сроки… Получалось слишком мало и слишком поздно. Этот влюблённый в свои провода и катушки изобретатель, как впрочем и все остальные интеллигенты, не понимал, что каждая минута промедления будет стоить огромной крови и донести до него эту жестокую математику кровавого геополитического противостояния сейчас было невозможно. Император почувствовал, как его переполняет желание стукнуть кулаком по столу и распорядиться, чтобы всю лабораторию вместе с персоналом закрыли на замок снаружи и не открывали, пока не будет получен устойчивый удовлетворительный результат. Закрыл глаза, набрал воздух и выдохнул, прогоняя абсолютно неуместный гнев.
Розинг напомнил ему об одной из самых страшных ошибок, когда в кровавой вакханалии тридцатых либо погибло, либо чуть не сгинуло немало увлекающихся талантливых ученых, не давших вовремя нужного результата и обвиненных во вредительстве. Некоторые из них были не без греха. Взять хоть того же короткошеего полковника, который вместе с Тихонравовым, незадолго до конца его той, почти забытой жизни, придумал, как достать американцев с помощью ракет, и он, Сталин, меньше, чем за месяц до «той» смерти даже успел подписать техзадание на создание РДД – ракеты дальнего действия…
А ведь какие махинации производил товарищ Королёв в тридцатые, переставляя оборудование с одной версии беспилотного самолета-снаряда на другую, втирая очки заказчику и выкраивая любую возможность заняться не тем, что было нужно стране, а тем, что было интересно лично ему… И как он горел космическими полетами… Стране повезло, что полковник Королёв выжил. Император мысленно пожелал ему удачи – и в этой жизни, и в той. Да и самому Розингу, угодившему в «прошлой» жизни в Архангельск по обвинению в финансировании контрреволюционной организации.
Простите, Государь, – Розинг неловко сместился, пытаясь прикрыть спиной реле, испустившее тонкую струйку дыма. Магнит в его руках подрагивал.
Император вспомнил одного любителя «чудо-оружия», считавшего, что победы можно достичь исключительно с помощью технических новинок, а не за счет правильной политики, стратегии, подготовки, расстановки кадров и обычного, не чудесного, а просто-напросто соответствующего задачам вооружения, доставленного в нужных количествах, в нужное время и в нужное место. Тот любитель «вундерваффе» плохо кончил и чуть не утащил за собой собственную страну.
И сколько весит Ваше устройство, Борис Львович? – поинтересовался царь.
Сто двадцать три фунта, Государь, – смутился профессор. – Электрические машины довольно тяжелы…
Пятьдесят пять килограммов, – император перевел старомодные фунты в привычные для себя веса. – Итого в случае торпеды на взрывчатку останется… девять килограммов?
Мы могли бы уменьшить вес…
