Император прохаживался мимо сидящих за столом генералов, заставляя их оборачиваться и заглядывать ему в глаза.
– Почему-то никто не связывает триумфальный поход в Европу с последующими печальными событиями. Нет, я не про декабристов и не про Крымскую войну. Они – только внешнее проявление глубинных процессов, происходивших в государстве. Вынеся на себя всю тяжесть борьбы с Наполеоном, Россия надорвалась, распылив свои силы в иностранных походах, оставив за границей огромное количество людских и материальных ресурсов. Именно их потом не хватило для модернизации собственной экономики…. Тайные общества, бунт 1825 года, поражение в Крымской войне – это последствия абсолютно непродуманной, ущербной внешней политики во время войны с Наполеоном. Она потащила за собой целую цепь других ошибок. Самая крупная – торопливая, половинчатая, непродуманная отмена крепостного права… Если помните, этой реформой остались недовольны и крестьяне, и дворяне… И, как ни странно, нынешнее отставание от всех ведущих мировых держав по всем экономическим показателям – результат ошибочных решений почти столетней давности, считавшихся триумфальными на тот момент.…
Обойдя вокруг стола, император вернулся к карте и, задумчиво глядя на красные и синие стрелы, продолжил.
– Мы, конечно, можем пренебречь собственным печальным опытом и, очертя голову, броситься на штурм столиц противника… Я даже могу предположить, что военная удача от нас не отвернется, но что взамен? – резкий поворот и стальной взгляд уперся в ошалевшие глаза генералов. – Взамен мы повесим на себя заботу о населении оккупированных территорий и побежденных стран. Кто-нибудь считал, во сколько это нам обойдется? И не надо только мне говорить про прирастание территориями. Новый ХХ век диктует нам совершенно другую логику развития – прирастать страны будут не территориями, а промышленностью и наукой, технологиями и производствами, школами и университетами, грамотными образованными подданными. Тот, кто проиграет эту гонку, обречен на поражение… Знаете, как это будет выглядеть?
В зале стало тихо, как ночью на кладбище.
– В Германии по требованию офицера генерального штаба Шлиффена начинается реконструкция железных дорог, строительство рокад, позволяющих оперативно маневрировать резервами на огромных расстояниях. Это значит, они уже начинают готовиться. А когда будут готовы, последует провокация… Ну, например, внезапная смерть высокопоставленной особы, того же Франца-Фердинанда, восстание венгров и аншлюс Австрии с целью спасения австрийцев. Франция, понимая, что она – следующая, нападет на Германию. Кайзер контратакует через Бельгию и Нидерланды, обойдёт французские укрепления… Блиц криг – Франция капитулирует… За очень короткое время промышленность всей Европы окажется под протекторатом Германии. А она уже сейчас превосходит нашу по всем показателям – кораблестроительные мощности – в два раза, артиллерийские и снарядные – в пять, химические – по кислотам, пороху и взрывчатке – более чем в десять раз. И когда, в воскресенье 22 июня армия объединенной Европы, имея подавляющее преимущество во всех видах вооружений и в людских силах, перейдет через границу России, чем мы будем останавливать эту лавину саранчи, господа победители? Освежите головы, вспомните объемы производства чугуна и стали, пушек и снарядов, винтовок и патронов, которые можем производить мы и они… Прикиньте мобилизационные потенциалы и скорость оперирования резервами на огромном ТВД от Балтики до Черного моря…
Император устало опустился на стул и упёрся взглядом в столешницу…
– Удачно отбившись от врага, следует не хапать все подряд, а заняться собственными делами. Россия – страна на 45 крестьянская, с околонулевой механизацией и химизацией агропромышленного производства, с неграмотным, нищим населением. Нам нужны гигантские вложения – требуется переселить минимум 70 миллионов человек в города, превратив крестьян в высокообразованных, квалифицированных работников, построить заводы, школы, больницы. Одного жилья потребуется не менее 400 миллионов квадратных метров… И всё это вне досягаемости форсированного броска врага на Западе и на Востоке. Фактически, нам надо создать внутри России еще одну страну, совсем непохожую на ту, что вы ежедневно видите из окна дилижанса и поезда, и сделать это за кратчайшее время, иначе нас раздавят… Нет у нас времени и других ресурсов на десанты, поэтому операцию, разработанную генеральным штабом и представленную полковником Юденичем, отменяю…
Глава 35. Люди простят всё, кроме обманутых ожиданий
Главное Политическое Управление Российской империи в полном составе собралось впервые с начала боевых действий и впервые повестка дня не содержала ни одного военного вопроса – верный признак того, что успешная, победоносная война заканчивается, уходит в историю. Но в письме императора, врученном участникам совещания, отсутствовали фанфары и бравурные марши. “Пусть вас не обманывают и не успокаивают звонкие победы на море и на суше, – читали собравшиеся обращение монарха, – это всего лишь благоприятный фон для проведения глубоких внутренних преобразований. Стоит хоть чуть-чуть с ними опоздать, позволив себе почивать на лаврах, и все результаты последней кампании будут неумолимо обнулены, а победы русского оружия превратятся в великие потрясения для нашего государства…”
Собрание, заряженное тревожным тоном послания, гудело встревоженным ульем, обсуждая предстоящие реформы. Все были в сборе, за исключением императора. Немногословные адъютанты неизменно повторяли интересующимся одну и ту же фразу: “Верховный Главнокомандующий приносит свои извинения за опоздание. Ещё не закончилось совещание Генерального штаба. Ждите!”
Разбившись на группы доверительного неформального общения, присутствующие оживленно обменивались мнениями, благо, интересных собеседников хватало, а задачи предстояло решать грандиозные.
– Нет, война не закончилась, господа, – задумчиво скручивая в трубочку свой доклад, вполголоса говорил полковник Ипатьев, обращаясь к собеседникам. – Она просто переместилась в учебные аудитории, лаборатории и цеха. Наши преподаватели, профессоры и доценты, сами того не желая, уже вчера оказались на передовой. Поэтому весьма актуальным считаю вопрос, почему западные университеты, например, германские, и в мирной жизни являются очагами национального духа в то время, как в воюющей России с кафедр императорских университетов звучат речи о патриотизме, как о чем-то недостойном современного "интеллигента", обязанного в равной мере любить всё человечество, об армии, как тормозе прогресса, ибо война, якобы, есть остаток варварства. И тому подобное.
– Потому что, дорогой вы наш полковник, – глядя в глаза инженеру-химику, отвечал недавно прибывший с Дальнего Востока барон Врангель, – если роль идеологии в обществе становится чрезмерно высока, то она приобретает собственную волю и уже может диктовать решения, правильные в ее рамках, но, очевидно, гибельные в реальности. И реальность в таком случае, просто, приходится игнорировать.
– И какая же идеология главенствует в наших университетах? – удивленно вздергивал брови стоящий рядом с Ипатьевым Менделеев.
– Нигилизм, отрицание всего существующего порядка в целом и каждого его элемента – в отдельности. Нашим профессорам, как бальзам на сердце, последняя работа Льва Николаевича о пользе еретиков для развития цивилизации. Они купаются в собственной фронде, призывая вслед за социалистами к разрушению всего окружающего их пространства. Надеются, покрасовавшись на митингах, призвав к необходимости разрушения “всего мира насилия до основания”, вернуться в свой уютный мирок, где лакей примет трость и шляпу, а услужливая горничная плеснёт горячего чая. А ничего этого уже не будет. Будут руины с отчаявшимися людьми, убивающими друг друга за кусок хлеба.
