– Теперь, может быть, и правда уйдет, – развел руками Серебренников. – Глядишь, решит, что хватит ему.
– Мало ему будет, – мрачно промолвил Йессен, наблюдая, как уходит под воду японский броненосец и как остальные кренятся в повороте, стараясь не столкнуться с задравшим корму корпусом. – Одного – мало! Только за «Петропавловск» нам троих нужно взять!
– Третий отряд японцев отворачивает от Попова! Уходят! «Токива» горит, идет последним! – сообщил радист.
– Миноносцам атаковать «Токиву». Радену идти под прикрытием «Соколов», затем сократить дистанцию до пятнадцати и атаковать полным залпом дивизиона! – отреагировал Йессен. – Все на одного! Хоть одна мина из двенадцати да попадет… Мичман, радио на «Святителей» – держаться не ближе восьмидесяти за японцами, обстрел продолжать! Все внимание – первому и третьему отрядам, второй атаковать только при невозможности стрельбы по остальным! Из зоны действия береговых батарей не выходить – съедят-с! В остальном – действовать по своему разумению. А мы постараемся утопить «Акаси», ну и еще кого из бронепалубников, если повезет. Слишком далеко они от своих оторвались, слишком нагло себя ведут. А наглость наказуема. Дадите двадцать один, Петр Иосифович?
– С половиной, – усмехнулся тот. – Угля-то у нас не в полный груз, специально облегчались!
Взвыли вестингаузовские турбины, вращая генераторы General Electric, и русский крейсер словно бы взлетел из воды, совершая широкую циркуляцию на перехват оставшихся без поддержки японских крейсеров. Все его восьмидюймовки зашевелились в предвкушении грядущей мести.
В то же время – у Цапличьей лагуны
Шальной шестидюймовый снаряд, долетевший аж до противоположного берега Амурского залива, лопнул у прибрежных камней, подсветив фигуры непрошеных гостей. Японские сигнальщики пока не поняли, что потревожившие их русские – не воинская часть и даже не казачий разъезд, а всего лишь двое сотрудников русской контрразведки, один из них – филер, выслеживающий связную майора Фуццо Хаттори, а другой – прикомандированный к нему прапорщик Степан Степанович Гордеев, едва оправившийся после ранения, но выдернутый из госпиталя, как знаток японского языка.
– Вот ведь беда, ваше благородие, – прошептал филер, обратившись к офицеру по-старорежимному, – следили за девчонкой, а тут целый батальон нехристей.
– Максимум – взвод, – автоматически ответил прапорщик, снаряжая последними патронами Маузер К96, именное оружие, вручённое лично полковником Потаповым в награду за похищенные из японского штаба документы. – Эх, знал бы, что столько стрелять придётся, взял бы с собой вещмешок. У тебя как?
Филер крутнул барабан револьвера и грустно усмехнулся…
– Пусто…
– Тогда так, служивый, – Степан вдруг засмущался, что второпях забыл даже спросить имя контрразведчика, – бери обеих лошадок и намётом – до ближайшего поста или разъезда. Думаю, что наши уже увидели иллюминацию и сами спешат сюда. Ты им подскажешь, где искать гостей, а я пока с ними побеседую по-свойски….
“Эх, Степан-Степан, – прошептал про себя прапорщик, провожая глазами юркого не по годам филера, – везёт же тебе на приключения. Из огня да в полымя. Кстати, насчет пламени…” Над заливом грохотало и сверкало непрерывно. В трех или четырёх местах занималось зарево. Казалось, что колесницы Зевса спустились с небес и раскатывали по волнам Золотого Рога и Амурского залива. “Пора и нам пошуметь!” – скомандовал себе Гордеев, передернув затвор, и рывком бросил себя из-за спасительного укрытия вправо по прибрежной тропинке. Десять шагов, приглядеться, развернуться и сделать быстро пять выстрелов в сторону противника, на ходу изображая стрельбу пачками целого отделения. Потом такой же маневр в другую сторону. Ну вот, кажись и всё… Теперь только кулаком грозить и камнями бросаться.
Кусты шевельнулись неясной тенью и под ноги разведчика упала галька.
– Эй, солдатик! – услышал прапорщик насмешливый девичий голос, – живой?
– Кто там? – полушепотом ответил Гордеев, отбросив бесполезный маузер и судорожно схватившись за шашку.
– Единственный, кто может спасти тебя от героической гибели.
Кусты еще раз чуть качнулись… Прапорщик готов был поклясться, что никто к нему не подбегал и не подползал, только рядом вдруг материализовалась лесная кикимора. Во всяком случае, именно так рассказывала о них маленькому Стёпушке бабушка: мол, кикимора мала, тонка, с большой головой, длинными руками, короткими ногами, у неё выпученные глаза, мохнатые лапы, рожки, хвост, она покрыта перьями или шерстью. Ещё бабушка говорила, что Кикиморы обыкновенно невидимы, неугомонны, быстро бегают и могут общаться с людьми человеческой речью. Единственно, о чем умолчала бабушка – это про оружие лесных жительниц. Существо, присевшее на одно колено рядом с прапорщиком опиралось тоненькой рукой о короткий кавалерийский карабин. Всё остальное совпадало. Большая голова, из которой торчали сухие веточки, мохнатая, будто покрытая мхом, шкура и глаза… А вот они были вполне человеческие, смеющиеся и совсем не страшные. Но Гордеев увидел их не сразу, а когда “кикимора” легким движением руки откинула закрывающую всё лицо вуаль, наклонила голову и внимательно осмотрела прапорщика…
– Не ранен?
– Кто вы? – Гордеев говорил это, понимая, что произносит самую большую глупость, какую только можно выдумать в его положении.
– Урядник Юдина, ваше благородие, особый взвод ночных охотников, – насмешливо представилась “лесная жительница”.
Реальная Анастасия Юдина, 1902.
И прапорщика будто тюкнуло в темечко, а память услужливо вытащила из закромов прогремевшее год назад на весь Дальний Восток награждение героических казачек, защищавших Благовещенск во время восстания ихэтуаней, и слухи, что все они до единой приглашены императором в его личную охрану.
– Не задели? Ну слава Богу! Отдохните, Ваше благородие, теперь мы повоюем…
Только теперь прапорщик заметил, как слева и справа от него бесшумно появлялись и перемещались вдоль тропинки неясные тени, слышалось сосредоточенное сопение и клацанье передёргиваемых затворов.
– Огонь по готовности! – уже громче скомандовала “кикимора” и направила в сторону японского десанта сигнальный пистолет Вери. Ослепительно белый комок огня вытянулся дугой к берегу, заскакал по камням, зашипел рассерженной змеёй, и его недовольный голос сразу же заглушил дружный треск автоматических винтовок Федорова-Рощепея.
В то же время на острове Попова
По ступенькам КП экспериментальной башенной батареи береговой обороны буквально скатился казак, ошалело вращая глазами и судорожно хватая ртом воздух.
– Господин капитан! Всё! Смяли нас! Охранения больше нет. Еще десять минут и японцы будут у орудий…
