– ОГОНЬ!
Последнее уцелевшее орудие батареи выстрелило за мгновение до того, как земля между ним и разбитыми ранее позициями соседей превратилась в ад. Несколько шестидюймовых фугасов легло перелетом, расчеты засыпало охряной крошкой.
– Откат нормальный! – заголосил замковой.
– Заряжай! – скомандовал поручик, – живо, живо! Дмитрич, ты как?
– Живой! – ответил тот, наблюдая за поднявшимся всплеском в сотне метров от идущего вторым броненосца.
– По целику хорошо, дальше сто двадцать! – крикнул покрытый пылью Чемоданов.
Батарейцы вертели рукоятки лебедки, поднимая к старому орудию очередной восьмипудовый снаряд нового образца.
– Брезент поправить! Воду на брезент! – приказал Жуковский.
Броненосцы снова рявкнули, на этот раз средним калибром, вколачивая снаряды в тучу пыли, поднявшуюся на месте предыдущих попаданий.
– Орудие готово! – крикнул замковой.
– На дальномере шесть триста девяносто! – сообщил Чемоданов.
– Упреждение… восемь тысячных, угломер… шесть пятьсот! По готовности… Огонь!
– Откат нормальный!
Снаряд снес одну из стоящих в ряд труб броненосца, не разорвавшись, и пенный всплеск встал чуть дальше цели.
– Брезент поправить! Воду на брезент!
Судя по всему, на головном разглядели вспышки. Его башни все еще находились в сагитальной плоскости, стволы были задраны вверх, на угол перезарядки, но батарея шестидюймовок отстрелялась почти верно: снаряды легли с недолетом саженей в пятьдесят.
– На дальномере шесть двести пять!
– На угломере ставить шесть двести пятьдесят! Упреждение восемь! По готовности!
На этот раз прицел шестидюймовок головного был точнее. По руке чуть выше локтя ударило, почти не больно, сзади кто-то закричал.
Приникший к биноклю Жуковский левым виском чувствовал взгляд направленных на него стволов главного калибра «Худа». Он знал, что не услышит «своего» залпа: тринадцати-с-половиной-дюймовый снаряд летит вдвое быстрее звука.
Поэтому он был очень удивлен, когда со стороны моря донесся взрыв.
– Орудие готово!
– Огонь!
Пушка рявкнула и поручик понял: они сделали, что могли. Он оторвался от окуляров.
Бруствер орудийного дворика был почти полностью разрушен. У подъемника лежало несколько тел в местных рубахах, а на его собственном порванном рукаве расплывалось кровавое пятно, к счастью – небольшое. Головной «Худ» все так же шел вперед, но стволы его носовой башни, уже и вправду развернутые в сторону берега, торчали под нелепыми углами, а с крышей башни что-то явно было не в порядке, из под нее курился дымок.
«Мы же по второму целились!» – успел подумать поручик, прежде чем рядом с бронированным бортом встали еще четыре фонтана. А потом истекающую дымом башню «Худа» подбросило. Секунд через двадцать накатил гулкий грохот, и поручик понял, что они еще немного поживут.
– Не проспали морячки! – крикнул от орудия фельдфебель. – Это ж наши броненосцы по головному бьют! Да и мы своему влепили, вашбродь, правда, по поясу. Эй, кто живой остался – брезент, вода! Давай-давай! Не все нас видят, и мы не торопимся помирать!
– Дистанция шесть ровно! – передал Чемоданов.
– Так… скорость они увеличили, сейчас двадцать одна верста. Угломер шесть ноль пятьдесят! Упреждение десять! По готовности!
Следующим выстрелом они снова попали. И еще одним прямо в барбет. Но второй броненосец тоже записали флотским. Обидно. Это, как оказалось, был «Рипалс». После взрыва второго им и удалось добиться попадания еще в один броненосец, правда, без видимого эффекта. Но весь расчет старой восьмидюймовки точно не останется без наград. Только, как назло, Акопян разгрохал о камни фельдфебельские часы, когда улепетывал из-под первого залпа и Жуковский пообещал почтою заказать Ивану Дмитриевичу золотые, фирмы «Павел Буре».
Вечер того же дня. Ставка Верхового Главнокомандования
– …Таким образом, наши потери в Персидском заливе составляют: безвозвратно – эскадренный броненосец «Георгий Победоносец» и три истребителя. Броненосец береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» и два истребителя подлежат ремонту. Почти полностью уничтожена восьмидюймовая батарея, а батарея одиннадцатидюймовых орудий – без возможности восстановления.
– Береговые батареи выполнили поставленную задачу, и это главное, – прищурился император. – Англичане в Персидском заливе и японцы у Владивостока, как ни осторожничали, всё-таки попали в артиллерийскую засаду, сунувшись в узкие проливы. У этих устаревших пушек, оставь мы их на канонерках, не было шанса даже приблизиться на расстояние открытия огня, а скрытно установленные и замаскированные на берегу они смогли выдержать почти двухчасовой бой… Кстати, каковы потери англичан?
– В бою при Ормузе уничтожены два британских броненосца – «Худ» и «Рипалс», тяжело повреждены еще два «Рамиллиес» и «Императрица Индийская», по неподтвержденным данным, «Рамиллиес» затонул на переходе.
– Каков процент попаданий? – уточнил император, раскуривая папиросу.
– По береговым батареям данных нет ввиду полного уничтожения штаба. По кораблям после завершения пристрелки – два с половиной процента на дистанции семьдесят и около двух – на дистанции девяносто кабельтовых, господин Верховный главнокомандующий. Огонь нашими кораблями на меньших дистанциях не велся, поэтому в артиллерийском бою наши корабли повреждений не получили вообще.
– Это хорошо. Это значит, что наш расчет был правильным, – кивнул император. – Надо использовать это преимущество прежде, чем наши враги успеют принять контрмеры. Что с потерями легких сил англичан?
– Миноносный таран «Полифемус» также не смог расцепиться с «Георгием Победоносцем» и затонул вместе с ним. Потери противника в истребителях составляют до десяти единиц.
– Точнее, – потребовал император. – Один – это тоже «до десяти». И даже ноль – это тоже «до десяти».
– Я же говорил, – слегка обиделся докладчик, – штаб береговых батарей и пост наблюдателей уничтожены полностью. Результаты наблюдений утеряны. Но за четыре могу ручаться, с них захвачены пленные.
– Значит, пока считаем четыре. А что в Бушере?
– На выставленных накануне минах подорвался и затонул бронепалубный крейсер первого ранга «Крисчент», пытавшийся в составе отряда из четырех крейсеров типа «Эдгар» обстрелять порт. Однотипный «Гибралтар» был поражен попаданием одиннадцатидюймового снаряда, после чего противник отошел.
– Три крейсера, – вздохнул Император, – хорошо, пусть даже два. Они попортят крови и нам, и персам…
– С Вашего разрешения, Государь… Поврежденный крейсер отходил курсом на северо-запад, вероятно, в Эль-Кувейт. Туда уже отправлены «Наварин» и «Ростислав», они уверенно держат пятнадцать узлов и, как я уже говорил, не получили в бою повреждений… Полагаю, крейсеров у британцев останется всего два, да и те отойдут в Карачи вслед за броненосцами. Им без поддержки «Роялей» делать нечего.
