“Дорогой лейтенант! Прошу прощения, что не смогла принять Вас лично и оказать все полагающиеся знаки внимания. Простите также, что расстроила своим отсутствием. Ведь у вас, наверняка, появилось множество вопросов, и мне, право, неудобно оставлять вас в полном неведении.
Последние две недели были для меня весьма нервные. Я уже отчаялась как-то сподвигнуть майора Андерсона заняться наследством адмирала Ирецкого. К сожалению, этого йоркширского борова не интересовало ничего, кроме постели. Вы же, с вашим совершенно неожиданным визитом, стали настоящим спасением для меня и для всей операции военно-морской разведки России. Надеюсь, Вам и адмиралу Хау понравилось качество наших карт и лоций. Заверяю, что все они подлинные, но неполные. Вы, как разведчик, сможете оценить этот мой маленький каприз. Ведь дама без флёра тайны никому не интересна.
К сожалению, неотложные дела настоятельно требуют моего пребывания в другом месте, но я, как хлебосольная хозяйка, приму Вас и удовлетворю Ваше любопытство, как только вернусь в Либаву вместе с русскими войсками и русским военно-морским флотом. Дождитесь меня и обещаю – мы проведем время в чрезвычайно плодотворной и насыщенной беседе.
Ваша Анна.
P.S. Те полсотни золотых монет, что Вы нашли вместе с картами, разрешаю оставить себе. Адмирал Ирецкий не возражает, говорит, что броненосец стоит тех денег…”
Старший группы криво усмехнулся, заложил письмо в конверт и засунул в карман френча.
– Значит полсотни золотых монет, сэр? – пробормотал он вполголоса и на лице его расплылась гадливая улыбка…
На борту “Принс Джордж”.
– По крайней мере, на отходе они не стреляют. Оба русских – фактически броненосные тараны, весь их главный калибр – в носу. А если они пойдут галсами, чтобы открыть барбеты, мы догоним их не больше, чем за час, – оторвавшись от бинокля, высказал своё мнение капитан “Принс Джордж”.
– Крейсерам и эсминцам – атака, – приказал адмирал. – Несчастный «Трафальгар» должен быть отмщен. Сбить им ход. Тогда у русских останется только «Петр». Это была их ошибка, джентльмены. Они зря вылезли из своей берлоги.
– Смотрите, сэр! Смотрите!
Три серые тени скользили по стальным волнам, подрезая курс колонне крейсеров и дестройеров. Они уже были непозволительно близко, почему же сигнальщики проморгали?!
«Очень просто, дружище Эшетон, – раздался ехидный голос в голове адмирала. – Это те самые моторные миноносцы русских. Что первым делом привлекает внимание сигнальщиков? Разумеется, дым!»
А тут… Легкое марево над трубами, не идущее ни в какое сравнение с хорошо заметными черными шапками над британскими кораблями… Балтика оказалась даже более опасной, чем тогда, во время Крымской…
Командир «Эндемиона» тоже заметил противника слишком поздно. Крейсер переложил руль влево, подальше от тянущихся к нему торпедных следов, не заметив точно такие же торпеды, выпущенные второй тройкой бездымных миноносцев, идущих мористее. Британские дестройеры ринулись на перехват, но уже не успевали. Пять миноносцев из шести уходили навстречу трем русским скаутам-убийцам, выскочившим из-за уходящих броненосцев… Шестой пылал яростным бензиновым пламенем.
В это же время в Петербурге
Джордж Мэнсфилд Смит-Камминг, родившись в семье ниже среднего достатка, вынужден был записаться на службу во флот в раннем возрасте, однако сразу же проявил себя хорошим организатором и уже в 12 лет – небывалый случай! – был назначен исполняющим обязанности суб-лейтенанта. Так лихо начавшаяся морская карьера завершилась совершенно внезапно. По состоянию здоровья совсем молодой 26-летний офицер был списан на берег. Случилась эта неприятность в 1885 году, а ровно через год Джорджу предложили работать в военном ведомстве на суше.
Служба, возглавляемая Мэнсфилдом Каммингом, отвечала за проведение тайных операций за пределами Великобритании, а Россия оказалась первой по настоящему серьёзной командировкой, куда Джордж с помощниками прибыл, как доброкачественный гражданин САСШ.
Половина его группы, самые безбашенные и лихие, сразу направились в Прибалтику, где в тылу русских войск бойко запылали помещичьи усадьбы, воинские склады и полицейские участки, а словосочетание “лесные братья” превратилось в страшный сон и головную боль всей царской администрации.
[42] Вторая половина – образованная и квалифицированная, подалась на столичные верфи. Здесь с завидной регулярностью начало выходить из строя дорогостоящее оборудование, при попытках ограбления стали погибать и безвестно исчезать ключевые специалисты и инженеры.
Так сложилось, что словосочетание “тайные операции” традиционно означало неплановые разрушения и неожиданную кончину тех, кто смел встать на пути Британии. Весь спектр услуг в настоящее время реализовывался на территории Российской империи.
Аналогичную работу на Севере России курировал сэр Джордж Марк Уотсон Макдоног, свободно владеющий несколькими скандинавскими языками, и выдающий себя за шведского коммивояжёра. В 1898 году он женился на Алине Боргстром из Гельсингфорса и пребывал здесь на абсолютно законных основаниях. Стиль работы Макдонога в корне отличался от порывистого Мэнсфилда. Его сильной стороной являлось умение “загребать жар чужими руками” и у него это получалось! В Финляндии для обаятельного Макдонога охотно таскали каштаны из огня финские социалисты-сепаратисты при молчаливой поддержке РСДРП, убежденной, что национализм “малых народностей” – естественная реакция на великодержавный великорусский шовинизм, а стало быть, не является препятствием для прочного революционного союза.
