– Готово.
– А теперь снова молчи. Молчи, пока я сама у тебя что-нибудь не спрошу.
– Слушаюсь и повинуюсь.
Желудок сжимался. Пирожные в спальне Мора едва надкусила, а по-настоящему она ела в последний раз еще на Втором… – завтракала бурой похлебкой из злаков, которую мама в честь праздника сдобрила сиропом из воздушного ореха. Та еще гадость… Но сейчас Мора выпила бы целый кувшин такого сиропа.
Пустой коридор перечеркивали розоватые вечерние лучи. Привычно опустив голову, Мора перешагивала с одной полосы на другую и думала над словами отмеченного.
Голограммами фигуры «богов» быть не могли – они не обжигают и в принципе никак не ощущаются. Голограммы – просто проекции, а то, что видел и слышал отмеченный, состояло из осязаемых частиц. А сами «боги»? Те великие, о которых привыкла слышать Мора, были бесплотны и абсолютно невещественны. Они были не реальными существами, а скорее заповедями. Бойся гнева богов и не совершай зла; радуй богов и твори добрые дела – вот что говорили братья храмов. Но представить себе великих не условными, универсальными сущностями, а вполне живыми, пусть и голографическими изображениями Мора не могла. Богов не существует.
Мора не поднимала головы, но краем глаза заметила движение в конце коридора. Она ускорила шаг, но этим, кажется, только привлекла внимание.
– Ты же та девчонка со Второго? – зазвучал громкий голос.
У окна, преградив ей дорогу, стояли три девушки.
– Тебя зовут Мора, да?
Мора искоса взглянула на говорившую. Высокая, черноволосая девушка – она не столько спрашивала, сколько утверждала.
– Ты на ужин? Тогда ты заблудилась. Обеденный зал – в обратную сторону.
Мора заколебалась. Недружелюбным голос девушки не показался.
– Но это ничего, мы можем тебя проводить, – продолжила она. – Ты как? Идешь? Эй?
Девчонка подошла поближе и щелкнула пальцами. Что за фамильярности? Она не глокка какая-нибудь, и щелкать ей совершенно ни к чему.
– Спасибо, не нужно. Я сама, – сдержанно отозвалась Мора.
Девушка хмыкнула:
– Ну смотри. Идти нам все равно в одну сторону. Пошли бы вместе. Познакомились бы. Я, кстати, Хенна.
Мора уже рассмотрела ее длинные, точеные пальцы с ухоженными, острыми ноготками и теперь подняла глаза на саму Хенну. Та все-таки вздрогнула, уставившись на отметину, но не отшатнулась. Только заулыбалась шире. От улыбки на ее щеках появились ямочки, и лицо приобрело неуловимо приятное, почти милое выражение. Море не очень понравился решительный тон девчонки, а еще она понимала, что ямочки делал хирург, но улыбка вышла такой располагающей, что Мора улыбнулась в ответ почти машинально.
– А это мои подруги Тала и Ри.
У Талы были желтые, как у ночного острокрыла, глаза, а у Ри – короткие светлые кудряшки, которые пружинили всей массой, словно на резиночках.
Тала неуклюже улыбнулась:
– Никогда не видела. Ну, таких, как ты. Круть…
– А можно потрогать? – восхитилась Ри, пожирая взглядом отметину.
Мора отступила, и Хенна тут же одернула подруг:
– А ну-ка отбой. Где ваши манеры, девочки?
Ри шлепнула себя по губам:
– Молчу!
– Так у тебя что, эта штука с рождения? – не сдержалась Тала.
– Девочки! Ей и без вас таких дурацких вопросов хватает. Мозги-то подключите.
Хенна закатила глаза, а потом обернулась к Море:
– Ты же недавно приехала, да?
Мора осторожно кивнула.
– Тем более! Ну-ка. – Хенна протянула ей локоть. – Пойдем. Без разговоров. Обещаю, от меня никаких тупых вопросов ты не услышишь. Сегодня я беру над тобой шефство.
– Шефство?
Кажется, Хенна привыкла всё за всех решать.
– Важные гости – это по моей части. И потом, тебе сейчас проходу не дадут. Тебе оно надо?
Мора повела плечом. Пожалуй, именно этого она и боялась – толпы. Она и на Втором не понимала, как себя вести, а что будет здесь?..
– Ну вот, – закивала Хенна. – А со мной к тебе ни один дурак не сунется. Ну, согласна? Все, пойдем скорее, есть ужасно хочется.
– Пойдем-пойдем, – шепнула Тала, все так же бесцеремонно рассматривая лицо Моры.
Море не особо понравилась эта напористая компания, но она решила, что входить в обеденную залу лучше с ними, чем в одиночестве. По крайней мере, эти трое не тыкали в нее пальцами и не шарахались.
Обеденный зал – высокий, круглый, полный света – бурлил, как котел с похлебкой. Заполненный до отказа, он шелестел сотней голосов, колыхался, грохотал смехом. Маленькие, ловкие рики проворно выкладывали на столики угощения, а студенты тут же растаскивали их по тарелкам. Воздух был плотный, горячий, густой, а от света, шума и гама хотелось зажмуриться.
Хенна лавировала в толпе, как рыбка в водорослях Кольцевого канала.
– Дрейя! – бросала она. – Новые глаза? Шикарно! – Потом оборачивалась: – Масс! Тебя где весь оборот носило? – Хлопала по плечу: – Напомни мне потом про туфли, ладно? – Вставала на цыпочки и махала рукой: – Шай! Ты почему ко мне не заскочила? – Наклонялась и приобнимала за плечи: – Рафф, ты, что ли? Соскучилась – жуть!
И каждому представляла Мору:
– Мора. Та самая.
И загадочно улыбалась. Мора втягивала голову в плечи и даже не смотрела по сторонам – только шла вслед за Хенной и мечтала поскорее сесть, чтобы не возвышаться над сидящими и не обращать к себе взглядов. А по толпе тем временем поползли шепотки. Даже прислушиваться было не нужно, чтобы понять: говорят о ней. Хотелось бежать, но в этой колышущейся красно-бордовой толпе деваться было некуда.
К счастью, Хенна уже тянула ее за собой, в самую глубь зала. Когда они уселись в углу за небольшим столиком, Мора выдохнула. Окна уже приоткрыли, оттуда заструился сладкий, прохладный вечерний воздух. Хенна подмигнула:
– Я сразу поняла, что тебе хочется сесть подальше. Ну как, нормально?
Мора кивнула, проникнувшись к Хенне невольной благодарностью. Она опять боялась поднять глаза. Все эти студенты вокруг, эти лица, смех, разговоры – столько охватить она попросту не могла. Мора привыкла к одиночеству, а сейчас вокруг творилось что-то невероятное. Говорили – о ней, смотрели – на нее. «Важная гостья»… Интересно, что там о ней уже успели напридумывать в газетах?..
Когда рика водрузила на стол блюдо с лоснящимися от жира птичьими ножками, Тала переставила его целиком на свою тарелку и принялась уплетать.
– Разве так можно? А остальным хватит? – удивилась Мора.
Тала глянула поверх ножки, вгрызаясь в мякоть:
– А с чего это не хватит?
