Глава 14. Тревога
Рей выполз из-под треснутого купола на локтях. Он едва дышал; выпутавшись из ремней безопасности, он понял, что те так крепко вдавливали его в кресло, что его ребра чудом не лопнули. Правда, именно благодаря этим ремням Рей сейчас куда-то полз, а не лежал распростертый в раскуроченной кабине.
Под огромным деревом он остановился и, перекатившись на спину, долго лежал, глядя через широкую крону, как отсвечивают в темном небе последние вспышки. В воздухе пахло паленым, а чуть поодаль вздымалась неподвижная громада его черепахи. Незнакомо и голо смотрелся ее панцирь без кабины – оторванная и сплющенная, она валялась сбоку. Рей понял это сразу, когда еще только выбирался из челнока, – черепаха не пережила жесткого приземления. Теперь в нем зашевелилось глупое, бессмысленное сожаление: такая молоденькая, глупая, вертела круглой головой всю дорогу…
Но гибель черепахи была наименьшим злом, и Рей прекрасно это понимал. Лежа на спине запрокинув голову и разглядывая широкий, необъятный ствол дерева, который он поначалу принял за местное Древо жизни, он подумал о том, что не хочет вставать еще пару оборотов. У него до сих пор кружилась голова, а перед глазами плясали точки, но куда больше его беспокоило другое.
– Что я наделал… – прошептал он себе под нос.
И действительно, если кого-то и винить в том, куда он попал, то только себя самого. В здравом уме он, конечно, не сунулся бы на отчужденный остров, но Ица летела именно сюда, а он – он должен был ее остановить. И летела она не просто на остров, спрятанный экраном от кааритов, – это был тот самый остров четыре-пять-один, про который Ица говорила в лаборатории.
Что она там зачитывала? «Особенность влияния – внедрение гена пятьсот-эн…» Пропади они пропадом, эти ученые-шифровальщики. Что бы там Ица ни цитировала и что бы из этого ни запомнил Рей, он понятия не имел о том, какое на этом острове Древо и чем отличаются местные жители. Что этот ген дает? Третью руку? Острый нюх? А может, местные люди – карлики? Одно он знал наверняка: в этом парке – а может, это сквер или даже лес? – запросто уместился бы один из кааритских островов. Вне Зоны просто не росло таких гигантских Древ жизни, какое должно было удерживать этот остров. Значит, здешние люди не просто народ, а настоящая цивилизация, и ждать от них первобытно-дружелюбного интереса не следует. Да еще из Бездны по всем этим крышам, куполам и странному усу, торчащему высоко над островом, было ясно, что здесь не спят в пещерах и не одеваются в шкуры рик.
Рей приподнялся на локтях и сел, прислонившись к стволу. Никаким Древом жизни это дерево, конечно, не было: ни ветви, ни кора не светились призрачным зеленым, а сквер вокруг был засажен такими гигантами до отказа. На кааритских островах растительности просто не давали вот так вымахать – раз в десять оборотов прореживали все леса и парки, а пиком моды считались голые острова, покрытые скромным газоном. Говорили, что старая зелень отбирает у Древ жизни силы и чем меньше живого оставалось на острове, тем лучше оно само растет.
Глянув еще раз на неподвижную громаду своей черепахи, на ломаные ветви над ее головой, а потом вперед, в просвет между деревьями, Рей понял, что нужно вставать и как можно скорее делать ноги. Даже если из-за звездопада местные жители и не заметили его приземления, то мертвую черепаху скоро найдут, и начнется разбирательство. Одно дело – челнок всмятку, а другое – переломанные ветви, которые ясно указывают на то, откуда эта черепаха упала и почему погибла.
На отчужденных островах по-настоящему не летали, и то, что этот челнок свалился из Бездны, людей непременно встревожит. Как плохо, что он не приземлился в какой-нибудь пруд или хотя бы на лужайку! С этими ломаными ветками наверху теперь уже ничего не поделаешь.
Ругаясь сквозь зубы, Рей похромал прочь. Нужно было понять, куда рухнула Ица и уцелела ли она после такой грубой посадки. При столкновении в воздухе, когда Рей попытался удержать ее челнок на плаву, их закружило вместе, так что упасть она должна была где-то неподалеку.
Карта Рея треснула еще в полете – он держал ее в кармане за пазухой, и пластину, видно, пережало ремнями или раскололо от удара во время аварийного приземления. С одной стороны, это было даже хорошо: отец просто не сможет найти его по навигационному маячку. С другой – Рей лишился доступа в Сеть, а значит, он не сможет отыскать Ицу. Впрочем, она и раньше скрывала себя с радаров и от сканеров в лабораториях, так что какая разница?.. А еще Рей не представлял, как работала Сеть здесь, в Зоне отчуждения. Ее излучатели располагались в кааритской части Бездны, и думать, что сигнал будет долетать и сюда, за много лиг пути, да еще и через экран, было странно. Конечно, еще оставались арканитово-юсмиевые системы в челноках, но его кабину оторвало от черепахи, и работать там больше ничего не могло.
Челнок Ицы Рей отыскал в прогалине. Черепаха валялась на боку, тяжело и безнадежно запрокинув голову. Лапы свисали из панциря лоскутами. Землю вокруг усеивали осколки. Искореженная кабина была пуста.
Рей подтянулся на развороченных кусках юсмия и заглянул через спинку заваленного кресла пилота. Ремни висели целые – значит, Ица или вообще ими не пользовалась и ее выкинуло из челнока еще в полете, или она, как и Рей, не пострадала, отстегнулась и ушла. Рей провел рукой по панели управления, но та не отозвалась. Значит, и здесь все переломано.
Он вылез из кабины и обследовал прогалину, потом выбрался наверх и долго бродил вокруг, раздвигая кусты и вглядываясь в кроны. Ни следа Ицы – если не считать потерпевшего крушение челнока, конечно. Ушла. Она просто взяла и ушла! Но куда?
– Вот Бездна! – выдохнул Рей.
Дорожка вывела его из парка в сад, посреди которого возвышалось здание из камня и стекла. Арочные пролеты были украшены витражными окнами и причудливой росписью, к небу тянулись стеклянные шпили.
Рей часто бывал в Наблюдательных лабораториях и знал, что многие народы отчужденных островов использовали высокие постройки как культовые сооружения. Этим людям, наверное, казалось, что роскошь и устремленность к Бездне каким-то образом сблизит их с теми, кому они поклоняются, и от этой мыли Рей невольно хмыкнул. Он вообще не понимал, как можно верить в тех, кого никогда не видел. Каариты поклонялись Древу жизни: и первородному гиганту, висевшему посреди Бездны в пористых скалах, седому от старости, изъеденному временем и ветрами, и любому другому Древу, которое порождало острова. А все они, от самого крупного до тонкого росточка, существовали – их можно было потрогать рукой, украсить на праздник или прошептать рядом молитву, а дерево при этом слабо мерцало, как будто прекрасно все понимало. Рей не сомневался, что у Древ никакого сознания нет, но верить в нечто живое, настоящее и осязаемое казалось ему куда логичнее, чем строить роскошные дворцы тем, кого никогда не увидишь и не услышишь.
Когда Рей вошел внутрь, сухая прохлада обняла его, как сладкая волна в Бескрайнем море. Раньше он часто ходил на побережье купаться – так он и обнаружил вход в пещеры с корнями Древа. Вода в домашнем море прекрасно освежала в душные дни, а таких на кааритских островах случалось немало. Отец говорил, что купаться в Бескрайнем море не стоит – в его воде слишком много вредных примесей; Рей кивал, а потом снова и снова возвращался к воде, заплывая все дальше. Он уже понял, что в отцовских словах всегда стоит читать между строк. В случае с морем отец просто опасался, что Рей по неосторожности доплывет до края и свалится в Бездну, но говорить об этом тот не хотел, чтобы не натолкнуть сына на рискованные эксперименты. Рею и говорить было не нужно: с каждым разом он приближался к залитой светом боковой прослойке воды все ближе и ближе. Хотел ли он упасть в Бездну? Конечно, нет. Но его бесила мысль, что даже в беседах с собственным отцом ему приходится отыскивать скрытые мотивы и играть в угадайку, так что этим он мстил ему, пусть и исподтишка. Разговоров по душам у них никогда не случалось, хотя Рей только и мечтал о том, чтобы просто рассказывать про всех Иц и ничего не скрывать. Но еще Рей понимал, что, если бы он с отцом был близок, он никогда бы не задумал Ицу.
