Выражение его лица подсказало Люку, что это была не самая приятная перспектива.
– На кого он был похож? На тебя? – спросил Люк.
– Довольно низкий, но напористый, с большой шеей, агрессивный, и он везде ходил так, будто у него была какая-то важная и срочная цель. Я помню, что до отъезда матери он был совсем другим. Менее хрупким, менее жестким. Она взорвала в нем динамитную шашку, и он так и не оправился от взрыва.
– Значит, ты не поддерживал отношения с матерью? – спросил Люк.
– Она ушла от нас обоих и не оглядывалась назад. Я разыскал ее, когда мне было шестнадцать, но у нее была новая семья, а я был частью сложного прошлого, которое она закрасила.
Люк вздохнул и покачал головой. Он никогда не смог бы бросить своего ребенка, никогда не отказался бы от родительской мантии, как только она легла бы на его плечи. Он не мог понять, как люди это делают.
– Узоры не должны повторяться, Джек, – сказал он. – Я не был бы таким же родителем, каким был для меня мой отец. – Люк сделал глоток из своего бокала. – И Бридж определенно не была бы такой, какой была ее мать. Внутри нее много любви, которую она может потратить.
– Почему ты подарил ей на Рождество банку помидоров? – спросил Джек.
Люк слегка усмехнулся.
– Однажды мы готовили из них обед, когда были на мели. На вкус они были словно нектар, потому что мы были счастливы. Как раз перед тем, когда начали понимать, что для жизни нужна не только любовь, но и другие вещи. Не так уж романтично постоянно беспокоиться о том, откуда взять деньги на оплату квартиры. Вот почему я жертвую процент от прибыли «Мальчика-саженца» семьям с низким уровнем дохода, потому что я был на их месте и не все из них находят свою веревочную лестницу, чтобы выбраться из ямы.
– Благородно с твоей стороны, – сказал Джек, а затем, чтобы это не звучало покровительственно, добавил: – Я действительно это имею в виду. Мы должны сделать что-нибудь подобное в «Баттерли». Я всегда считал комфортную жизнь само собой разумеющейся. А папа всегда скандировал: «Благотворительность начинается дома», когда кто-нибудь обращался к нам за пожертвованиями.
– Ты говоришь совсем не так, как он.
– Я любил его, Люк, но надеюсь, что я и правда не похож на него.
Было что-то еще, что заставляло Джека хмуриться.
– О чем призадумался? – в конце концов спросил Люк, поскольку за стенкой черепа Джека определенно происходила какая-то бурная деятельность.
– Я не уверен, что мой подарок Мэри был так уж хорош, – последовал ответ.
– А чего ты хотел им добиться? – спросил Люк.
– Я не знаю, – сказал Джек. – Я… – Он придвинулся вперед в своем кресле и наклонился к Люку: вдруг их могут подслушать. – Я не понимаю, что происходит… там.
Люк не был уверен в том, что он имел в виду. Джек, как он успел понять, не умел выплескивать эмоции. А не скрывая своих чувств, ты рискуешь ранить свое сердце, но в то же время это шанс насладиться ощущением света, шанс выиграть приз любви.
Джек закусил губу. Большой стакан солодового виски уже поднимал внутреннюю решетку его замка, а он обычно не позволял людям заглядывать за его стены.
– Когда Мэри сказала, что ей приснилось, как она уходит, о подаче заявления – я запаниковал, и я не знаю, почему. Я что-то почувствовал. – Джек сглотнул и прижал руки к груди. – К Мэри.
Не знаю, что именно. Возможно, благоговение. Ты когда-нибудь смотрел фильм «Восхитительный Крайтон»?
[76]
«Это было больно», – подумал Люк, с досадой щипая себя за переносицу.
– Джек, ради всего святого, ты должен стать мужчиной. Скажу тебе прямо: ты никогда не найдешь то, чего больше всего хочешь, в своей зоне комфорта. Что там Чарли говорил о том, что корабли строят не для того, чтобы стоять в гаванях?
– Да, я понял, что ты имеешь в виду. Точно. Я должен… выйти в открытое море.
– Именно, друг мой.
Джек опустил взгляд в стакан с виски и нашел в нем идею. Идеальную идею. По крайней мере, так показалось в тот момент.
– Что тебе приснилось? Почему ты выкрикнула, что уходишь? Звучала ты очень категорично, – спросила Бридж после того, как погасила прикроватный свет.
Мэри застонала и зарылась головой в подушку.
– Я сказала Джеку, что подаю заявление об увольнении.
– Ну, это было очевидно.
– Правда? – Ужас Мэри нахлынул с новой силой.
– Конечно, но я просто знаю, что творится у тебя в голове, – ответила Бридж. – Так почему же тебе приснилось, как ты говоришь Джеку, что подаешь заявление об увольнении, – вот в чем главный вопрос.
– Потому что… это то, что я действительно собираюсь сделать, – сказала Мэри. Возможно, она была уже далеко не навеселе, но в этом вопросе все было ясно. – Я потеряю всякое самоуважение, если останусь. Было бы гораздо легче, если бы я могла изгнать его отсюда, – она похлопала себя по груди, – но я не могу. Я пробовала, и это жалкое зрелище. Я грущу, когда появляется одна из его длинноногих подружек, и радуюсь, когда офисные сплетники сообщают, что она покинула сцену. Я не хочу больше. Я ухожу.
– Это правильное решение. Приходи и работай на меня. Сколько бы он тебе ни платил, я с лихвой это компенсирую, – сказала Бридж. Возможно, она была чересчур пьяна, но она говорила серьезно.
Мэри глубоко вздохнула.
– Да, я принимаю твое предложение.
Бридж кивнула, улыбнулась.
– Я так рада, Мэри.
– Мне стало больно находиться рядом с ним.
– Тогда действительно пора уходить, – сказала Бридж.
* * *
– Робин, ты не спишь? – спросил Чарли тихим голосом.
– Нет, я спал полчаса, – последовал усталый ответ.
– Я придумал, что ты подаришь Джеку и Люку. Я собираюсь записать свои инструкции и положить их в чемодан.
– Будто у меня без этого будет недостаточно дел, – простонал Робин. – Все, что ты делал на протяжении тридцати лет, это гавкал свои инструкции. Робин, отвези меня сюда; Робин, договорись с «Секьюрикор»
[77] о доставке ожерелья леди Бла-бла; Робин, закажи нам два билета в Вегас.
– Ты бы хотел, чтобы все было по-другому? – мягко спросил Чарли.
– Нет. А теперь поспи немного, – сказал Робин и снова погрузился в сон, из которого его выдернули.
Глава 28
Второй день Рождества
