Паренек с экрана по-шутовски гротескно захлопал в ладоши. Старая цыганка не среагировала на приветствие. Мужчина-альбинос подал стул, и она неспешно села. Ее почерневшие грубые руки перемешивали карточную колоду. Юноша встал рядом, поставив на пол рюкзак. Он снял шапку, и его длинные темные волосы разметались по плечам. Из всей троицы он один проявлял признаки беспокойства: то обращал взор на распластанные по полу тела людей, таких же, как он, молодых, то с опаской вглядывался в экран, а затем вновь переводил взгляд вниз, а после – на цыганку Малу. Никто и не подозревал, что мальчик среди недвижных тел узнал своего одноклассника. Пашка, счастливый обладатель заветного билетика, лежал на полу, уставившись в потолок остекленевшими глазами. Это зрелище привело Акима в ужас, он едва держался, до боли стиснув зубы.
– Ошибаешься, – проговорила Верховная жрица. Ее голос – хриплый, с придыханием – звучал тихо, но тем не менее был отчетливо слышен. – Сегодня я пришла по твою душу!
Черные служки резво сгрудились у экрана, предвидя опасность. Тем временем юноша вытащил из рюкзака маленькую картонную упаковку, в которой оказались таблетки желтого цвета. Он, раскрыв капсулу, протянул таблетку цыганке. В считаные секунды та проглотила пилюлю – запросто, не запивая.
– Чем прогневал я тебя, Праматерь Великая? – возопил рэпер, делано возведя очи горе.
Но Великая Праматерь была уже далеко, там, где пылающий обруч окружал присмиревший Вихрь. Оживший страх Марианны, явившись из ниоткуда, неотступно приближался, вгрызаясь в душу черными глазами, темнее самой ночи. Еще тогда при виде шувихани, идущей по освещенной луной аллее, сердце Марианны екнуло, если бы сердце могло биться по ту сторону зеркал, но здесь осталась лишь память о сердце, что способно страдать. Однако и ее оказалось достаточно, чтобы все пережитые страдания нахлынули разом. Марианне ничего не оставалось, как принять их как неизменный атрибут воскресшей памяти. Марианна смиренно смотрела, как цыганка, на миг разомкнув кольцо, встала в круг, соединившись с ней и Марийкой.
– Без меня не собрать Бусинки, – сказала Мала.
Очнувшийся Вихрь вдруг завыл с утроенной силой. Он рвался из огненного круга, взмывая вверх гигантским столпом воздушной копоти и пыли. Горы мусорного шлака поднялись с земли, собравшись в единое очертание незабываемой физиономии рэпера Рад-Х, бейсболка, к слову, тоже никуда не делась.
– Сжалься, Верховная жрица! – взмолился музыкант. – Мои фанаты… Как они без меня? Кому я буду читать свой рэп?
Его слова напоминали речи обиженного ребенка, избалованного вниманием подростка, у которого родители грозятся отобрать планшет за невинную шалость. Тем нелепее и комичнее звучала эта речь на фоне бушевавшей стихии, сгибавшей дома, как тонкие стволы деревьев, а походя низвергавшей людские души в вечное ничто.
Шувихани устремила черные глаза на того, кого в миру звали под именем Рад-Х, впервые удостоив его взглядом. Но что это был за взгляд! Марианна узнала его и содрогнулась. Взгляд, не оставляющий надежды, взгляд, убивающий мечты, – проклинающий взгляд!
– Говно твой рэп! – произнесла шувихани, убийственно холодно вынося вердикт творчеству рэп-звезды. – Читай его в аду!
Вердикт был окончательный, рэпер умолк, не смея возразить.
– Теперь вас двое. Вы сможете сдержать кольцо, не выпуская Вихрь, – сказала Марийка, стараясь перекричать ветер. – Я войду в Вихрь и запру ворота изнутри.
Марийка ослабила руку, соединявшую ее с Марианной, но та продолжала крепко держать.
– Что с тобой будет? Я должна знать! – крикнула Марианна, и ветер отозвался трубным стоном, раззадоривая жадный огонь.
– Нет никакой меня! Забудь! Есть только ты! Разве ты не обещала отпустить? Сейчас самое время сдержать обещание!
Марианна, ревностно лелеявшая свое будущее, несмотря на данное обещание, не могла примириться с мыслью, что ей придется бросить его на произвол судьбы, предав власти недружелюбного Вихря через огонь забвения. С тяжелым сердцем, ни слова не говоря, она разжала руку. Мала не препятствовала, а лишь хитро улыбнувшись, произнесла:
– Будущее ты отпустила. С прошлым будет не так просто, верно?
Все существо Марианны пронзила острая боль, когда, соединив обе руки и образовав с Малой единое кольцо, они наблюдали, как тонкий фиолетовый луч поглощает свирепый Вихрь. Боль длилась недолго. Ей на смену пришло ощущение невесомости, внезапная эйфория не поддавалась объяснению. Марианна, опомнившись, поняла, что ветер стих и огонь угас, а на месте пламенного обруча клубились полупрозрачные дымные кольца.
– Она заперла врата. Ей удалось, – сказала цыганка, сверкнув углями черных глаз, от воспоминания о коих Марианна столько раз вздрагивала по ночам, возвращаясь в мир.
И теперь пришла пора возвращаться!
Глава 26. После бури
Марианна разомкнула веки, провела ладонью по запотевшему стеклу. Влажные разводы на окнах автомобиля скрывали темноту проселочной дороги и окутанные туманом густые верхушки елей. В машине тесно, душно и сыро. Предметы, сплошь одинаковые, едва различались во тьме. Взгляд Марианны лег на единственное светлое пятно, видневшееся на подлокотнике. Девушка, коснувшись предмета, тотчас с криком отдернула руку – тепло человеческой кожи трудно было с чем-то спутать. В машине находился кто-то помимо нее – чья-то кисть свисала с подлокотника. Марианна, собравшись с духом, осторожно приподнялась на руках, заглянув через спинку переднего сиденья. На смену испугу пришла радость – на переднем сиденье, мирно посапывая, лежал Степа. Девушка тронула его рыжую голову; он отмахнулся, легонько потрепала его за плечо – безрезультатно. Пришлось прибегнуть к крайнему средству. С тяжелым сердцем, заранее сожалея и заранее прощая себя, Марианна влепила парню пощечину – подействовало! Парень чертыхнулся, вздрогнул и, поднявшись из лежачего положения, разлепил глаза:
– Кто? Что случилось? Где я? Где статуэтки?
Никому не нужные статуэтки Элизиума по-прежнему лежали в рюкзаке, который в целости покоился на водительском сиденье. Рядом – чей-то телефон.
– А телефон откуда? Точно не мой.
Марианна не знала, откуда у Степы чужой телефон, но поспешила его заверить, что он все сделал правильно:
– Успокойся! Все позади. Вихрь миновал.
Степа смотрел на девушку широко распахнутыми глазами. В тот момент он сильно напоминал цыпленка, только что вылупившегося из яйца, с опаской и надеждой встречающего мир.
– Помнишь, как пройти к коттеджу?
– Да, – неуверенно ответил Степа. – Костя?
– Да, он в коттедже, я так думаю. Найдем его! Отведи меня туда! Коляска в багажнике.
Степа не стал задавать лишних вопросов, решив, что в его состоянии так будет вернее всего. Он послушно поставил коляску на землю, помог Марианне усесться, и они тронулись по влажной грунтовой дорожке прямиком к аллее сосен. Марианна не сочла нужным упомянуть, что в коттедже помимо Константина находится еще кое-кто, кого ей следует непременно найти, несмотря на тяготивший душу давний непроходящий страх. Незачем загружать голову парню лишней информацией, тем более что для него встреча со старой цыганкой не имела бы ровно никакого значения.
