– Вот и хорошо, вот и ладно, – промямлил Илья, потирая освободившиеся руки.
Машина зловеще гудела, механизм, приведенный в действие, наращивал обороты. Дом заскрипел, задрожал, пол, как будто поднявшись над землей, заходил ходуном. В воздухе запахло гарью, хотя ничто в помещении не горело и не дымилось. Словно они все вновь очутились во сне, только осязаемый кошмар происходил наяву. Все замерли в ожидании бури.
Но… вместо бури явился мрак. В одно мгновение исчезло все и вся, растворилось в густой непроницаемой тьме. Гул машины стих, лампочки на панели управления погасли. Мертвая тишина опустила занавес, положив конец всему… и Вихрю, и… Константин на ощупь подобрался к креслу, где спала Марианна, тронул ее запястье и, не почувствовав пульса, в ужасе застыл. Илья дико, оголтело взвыл, оплакивая Вихрь.
Тем временем Валера, грубо оттолкнув стоявших на пути Акима и Степу, резко метнулся в коридор, шагнув в комнату по другую сторону лестницы, где Константин когда-то обнаружил статуэтки. С отчаянно бьющимся сердцем арборист устремился к балкону. Валера, выглянув наружу, увидел то, что предполагал и чего безумно боялся: на улице под лунным небом царила тьма – ни одного зажженного фонаря, окна близлежащих домов терялись во мраке. А ровно напротив надломленное дерево – то самое, брошенное арбористом дерево – обвисло поникшей кроной на сорванных электропроводах. Кромешный ужас охватил арбориста. В отчаянии он схватился за голову – не каждый день твоя халатность приводит к чьей-то смерти.
Одна только старая цыганка, сидя внизу, забытая всеми, в одиночестве и темноте, сохраняла спокойствие – в душе ее царил полный штиль. Шувихани доподлинно знала – карты не врут никогда.
Глава 28. Заклинаю на смерть
Марианна сжимала ладонь Константина, когда мир наведенного Грегором морока трещал по швам. Девушка ощущала себя в хрустальном гробу, который вот-вот обрушит на нее свои надтреснутые стены множеством острых расколотых граней. И ей не пришлось долго ждать. Тяжелый гроб разлетелся в клочья, но вместо боли наступила тьма. Духоту сменила морозная свежесть. Марианна дышала ледяным воздухом в темной пустоте. Мучительное одиночество вновь настигло ее – руку Константина она больше не чувствовала: он исчез вместе с умершим сном.
Становилось ясно – умерло все, кроме ее мыслей… Темно и холодно… Пограничье… Безвременье и пустота… Но не смерть… Смерть – это Гидра. От Смерти надо бежать. Марианна сделала шаг вперед. Не чувствуя собственного тела, одним движением мысли она перемещалась из пустоты в пустоту, не столько невидима и свободна, сколь бестелесна и невесома. Впереди поблескивало что-то, она ускорила движение, ориентируясь на блеск. С приближением сияющая фигура приобрела очертания пентаграммы – перевернутой пятиконечной звезды.
«Врата!» – подумала Марианна, рванув вперед, предвкушая освобождение, тепло и свет. В ту же секунду все ее мысли приняли сигнал жгучей боли. Оглушительный удар боли, подобно разряду тока, отшвырнул ее назад в пустоту ледяного мрака. Увы! Врата предназначались не для нее. Но она могла через них видеть. И Марианна увидела саму себя, спящую в кресле в полутьме, а чуть левее – озаренного светом Грегора, который с сосредоточенным видом возился с рычагами и кнопками на панели управления, подключенной к металлическому агрегату, напичканному цветными проводами, тонкими лентами вьющимися среди множества устройств, по виду напоминающих компоненты материнской платы компьютера. «Отсюда он запускает Вихрь, – рассудила Марианна. – А сам Вихрь… он здесь… Из Вихря восстанет Гидра. А Вихрь здесь… Я стою у него на пути… И на пути Гидры».
Позади вдалеке послышался трубный глас. Марианна обернулась – из темноты надвигалась буря, заполняя собою тьму, и тьма сдавалась под натиском Вихря, становясь им. «И я тоже стану частью Вихря, стоит лишь соприкоснуться с ним». «Ступая в Вихрь, теряешь сознание, забываешь себя», – вспомнились слова Марийки. И нечто неуловимое, но определенно важное было в ее словах, что стоило того, чтобы вспомнить. «В глубинах океана сознания ты тоже хранишь мою память, но тебе не достает энергии, чтобы извлечь ее со дна» – так говорила Марийка, примерно так. «Энергии, не хватает энергии», – твердила про себя Марианна, глядя на неотвратимо приближавшуюся вихревую воронку. Вихрь, рожденный помыслом Мэв, матери Бусинки, Вихрь, вобравший в себя миллионы мыслей, текущих в едином русле, и теперь это бушующее море двигалось на нее, – море, полное энергии невероятной мощи, которой так недоставало Марианне. Тьма воронки дышала пеплом, бешено искрилась зигзагами молний.
Марианна, недолго думая, метнулась в Вихрь, прокручивая в голове единую мысль, а точнее, желание, облеченное в одно-единственное слово – «Вспомнить!» Но за мгновение до того на периферии зрения она заметила, как комнату, где Илья самозабвенно переключал кнопки, дирижируя Вихрем, накрыла темень. И Вихрь прекратил движение вперед – точно пьяный, он метался по Пограничью, хаотично кружась, лишенный сознания, Вихрь, оставшийся без управления, – освобожденная буря! И Марианна внутри него исчезала, возрождая вместо себя кладовую памяти Бусинки из энергии потерявшего управление Вихря.
И море расступилось. Мгновенно наступившая тишина распахнула взору преобразившийся горизонт, где на стыке неба и вод занималась оранжевая заря. Восход памяти Бусинки, некогда распахнувшей врата Вихрю, темных ее углов, что оставались в тени для всех трех ипостасей дочери Мэв, вдруг явил себя меркнувшему сознанию Марианны. Яркий золотой восход, что сменяет беспросветную темень, восход, проясняющий все и вся… Сознание ухватилось за воспоминания Бусинки как за соломинку – свиток на коленях Верховной Жрицы, светоч знаний о Силе, из которой возникает Вихрь, Силе, управляющей Вихрем. Когда-то давно Бусинка прыгнула в вихревой поток, тогда же она сама стала Вихрем, частью его Силы – прошла через Вихрь, управляя его потоками, только неосознанно, сама не ведая о том. Восход памяти золотил горизонт, вытаскивая на свет глубинные бессознательные частицы прошлых странствий дочери Мэв, бегущей от Смерти, скрытые от нее самой.
Так память Бусинки вернула сознание Марианны, запечатлевшее каждый поворот ключа, направлявшего энергию Вихря. Бессознательная сила, отбившаяся от рук эмиссара Гидры, штурмовала равнодушную и глухую пустоту Пограничья. Марианна, повернув невидимый ключ, взяла силу Вихря под уздцы. Ни на секунду не забывая об ожидавшей своего часа по ту сторону врат Гидре, Марианна, приняв эстафету от Бусинки, продолжила бег.
Теперь она заручилась поддержкой Вихря, и сияющие зигзаги перевернутой звезды больше не страшили ее. Начертанная на зеркальной глади пентаграмма обещала возвращение в жизнь, в старую ржавую маршрутку, где перед глазами, сменяя друг друга, мелькают слайды привычной киноленты. Смерть – это Гидра. От Смерти надо бежать. Если не в маршрутку, то куда? Марийка, ее будущее, которое она упустила безвозвратно, добралась ли она до белого парусника или сгинула в небытии, объятая языками пламени огненной бури, – этого не дано узнать никогда. В беге от Смерти маршрутка – единственный путь. И Марианна вновь ступила на него, направляя вихревой поток туда, где манила светом зеркальная звезда. А за ней, за звездой, через зеркало смотрели красные глаза Грегора.
