Если он видел подобное существо в каком-то бестиарии, то
нужно обратиться к Антонио Сорди, коллеге из библиотеки Ватикана, который как
никто другой знает подобную средневековую литературу.
В очередной раз порадовавшись чудесам прогресса, Старыгин
отсканировал чудовище с картины, ввел изображение в компьютер и тут же отослал
его по электронной почте в Рим, сопроводив коротким письмом Антонио. Затем он
снова занялся исследованием красочного слоя картины.
Однако не прошло и часа, как почтовая программа известила
его о получении нового письма.
Это был ответ от Антонио.
"Дорогой друг, — писал итальянец, — сообщите
скорее, где Вы отыскали такое удивительное изображение? Насколько я могу
судить, это помесь василиска и амфисбены, причем выполненная рукой великого мастера.
Как Вам, несомненно, известно, оба эти существа подробно описаны Леонардо да
Винчи в одной из его записных книжек, так называемом манускрипте "Н".
Возможно ли, что присланное Вами изображение принадлежит руке Леонардо?
Если это так, то Вы совершили открытие, которое обессмертит
Ваше имя! Могу поздравить Вас с такой удивительной находкой! Надеюсь в
ближайшее время увидеть вас в Риме. С глубоким уважением, Антонио Сорди".
Василиск и амфисбена! Два мифических существа, описанных
Леонардо да Винчи!
Старыгин вскочил и заходил по мастерской, в волнении сжимая
руки.
Как написал Антонио? Манускрипт "Н"?
К сожалению, в Эрмитаже нет рукописей Леонардо, но в
кабинете рукописей ему могут дать подробную консультацию.
Дмитрий Алексеевич снял измазанный краской рабочий халат,
надел пиджак и поспешил хорошо знакомой дорогой в кабинет рукописей.
Танечка встретила его с неизменной радостью.
— Дима! Заходи, я как раз заварила кофе!
А где же твоя.., химическая консультантка?
— После, после! — Старыгин замахал руками. Все после!
Расскажи, пожалуйста, что ты знаешь о так называемом манускрипте "Н"
Леонардо да Винчи?
— Манускрипт "Н"? — Таня на секунду
задумалась. — Ну как же! Как ты, конечно, знаешь, большую часть рукописей
Леонардо унаследовал его друг и ученик Франческо Мельци. За десять дней до
смерти, 23 апреля 1519 года, в замке Клу близ Амбуаза, во Франции, Леонардо
написал завещание, по которому Франческо, совсем тогда молодой человек, получил
в наследство все бывшие тогда при нем рисунки, портреты и инструменты. Франческо
Мельци был верным учеником Леонардо. Он бережно хранил его рукописи, делал из
них выписки и составил первый сборник, так называемый Ватиканский кодекс. Ни
одного документа, написанного рукой учителя, Мельци не продал" несмотря на
то что ему делали чрезвычайно щедрые предложения.
После смерти Франческо Мельци в 1570 году сын его, доктор
Орацио Мельци, не имевший никакого представления о ценности рукописей Леонардо,
свалил их на чердак и позабыл.
Началось расхищение манускриптов, которые становятся объектом
спекуляции. Большая часть попала в руки книготорговца Помпео Леони, который из
части листов составил так называемый Атлантический Кодекс, переплетя их в
красную кожу и сделав на обложке надпись «Рисунки машин и тайных искусств». У
того же Помпео Леони два тома манускриптов приобрел английский посланник граф
Арондель, впоследствии оба эти тома перешли в собственность английской короны и
хранятся сейчас в Британском музее и Виндзорской библиотеке. После смерти
Помпео Леони находившиеся у него рукописи Леонардо достались его наследнику,
Клеодоре Кальки, от которого после еще одного владельца они перешли в
Амброзианскую библиотеку в Милане. Здесь оказались Атлантический Кодекс и еще
десять рукописей, которые с тех пор известны под названием манускриптов А, В,
Е, F, G, H, I, L и М.
— Ага! — воскликнул Старыгин. — Вот, наконец,
и возник мой манускрипт "H"! Значит, он находится в Милане?
— Не спеши, Дима! Превратности европейской истории еще
раз нарушили целостность этого собрания рукописей. Когда в 1796 году Бонапарт
завоевал Ломбардию, то из Милана все манускрипты Леонардо вместе со многими
другими культурными ценностями якобы для сохранности были отправлены в Париж.
Атлантический Кодекс попал в Национальную библиотеку, а
двенадцать отдельных рукописей — в библиотеку Французского института.
В 1797 году Вентури, профессор университета в Модене, был по
служебным делам в Париже, изучил эти рукописи и опубликовал выдержки из них.
— Так что — все эти рукописи так и остались во Франции?
— Нет, после Реставрации вывезенные из Италии сокровища
искусства по мирному договору должны были быть возвращены, однако в Милан
возвратили только Атлантический Кодекс, а остальные рукописи Леонардо так и
остались в библиотеке Французского института. Кстати, если тебе интересно, у
меня есть хороший экземпляр издания профессора Вентури…
— Танечка! Ты просто ангел! — Старыгин молитвенно
сложил руки. — Я об этом даже не мечтал! Я тебя обожаю!
— Запишу этот комплимент в отдельную книжечку, которую
буду в старости перечитывать долгими зимними вечерами! — С этими словами
Татьяна вскарабкалась по лесенке и достала с верхней полки стеллажа толстый
том, переплетенный в телячью кожу, с золотым тиснением на корешке.
— Вот он, твой манускрипт "Н", —
проговорила она, протягивая раскрытую на середине книгу.
Дмитрий Алексеевич бережно взял книгу в руки и начал читать,
на ходу переводя на русский:
"Василиск. Он родится в провинции Киренаике и величиной
не больше 12 дюймов, и на голове у него белое пятно наподобие диадемы; со
свистом гонит он всех змей, вид имеет змеи, но движется не извиваясь, а
наполовину поднявшись, прямо перед собой. Говорят, что когда один из них был
убит палкой неким человеком на коне, то яд его распространился по палке и умер
не только человек, но и конь.
Губит он нивы, и не те только, к которым прикасается, но и
те, на которые дышит…"
— Замечательное создание! — с чувством проговорил
Старыгин. — Просто не животное, а оружие массового поражения! Ну-ка, а вот
что пишет Леонардо про амфисбену:
«Амфисбена. У нее две головы, одна — на своем месте, а
другая на хвосте, как будто не довольно…»
Дмитрий Алексеевич перевернул страницу книги и вдруг
удивленно замолк.
— Что там, Дима? — окликнула его Татьяна.
— Почему ты замолчал?
— Посмотри сюда, ты поймешь, — Старыгин протянул
ей книгу. — Насколько я понимаю, это не твои пометки! Вряд ли вы наносите
библиографические знаки таким грубым способом!
Татьяна взяла у него том" взглянула на раскрытую
страницу и ахнула. На полях книги по желтоватой старинной бумаге тянулась
непонятная надпись, сделанная красным фломастером. Длинная цепочка отчетливых,
крупно написанных цифр.
