— Я не сомневался, что вам здесь понравится! — с
гордостью проговорил Антонио. — Это так называемый папский дом, место,
предназначенное для приема паломников, людей, приезжающих из католических стран
для аудиенции у папы и ознакомления со святынями Рима. Здесь вам будет гораздо легче
затеряться, чем в любой гостинице.
В глубине сада скрывался красивый трехэтажный каменный дом.
Провожатый провел гостей внутрь и передал их еще одной молчаливой женщине в
черном платье. Та провела их на второй этаж и указала двери двух соседних
комнат. Маша уже думала, что женщина немая или дала обет вечного молчания, но
та разразилась довольно длинной итальянской тирадой.
— Сестра приветствует вас и предлагает, как только
устроитесь, спуститься в трапезную.
— А где ключи от комнат? — осведомилась Маша,
повернув ручку двери.
— Ключи и замки здесь не приняты, как в монастырских
кельях, — пояснил Антонио.
— У паломников не может быть тайн друг от друга, и
случаев воровства в этом святом месте никогда не бывало.
Маша пожала плечами и вошла в комнату.
При всей аскетической простоте, помещение было довольно
просторным и удобным, имелся в номере и вполне приличный душ.
Правда, принимать душ при незапертой двери было не слишком
уютно, но Маша не удержалась.
Она долго стояла под горячими струями и наконец смыла с себя
и дорожную пыль, и усталость, и томящую ее тревогу.
Через некоторое время она спустилась в трапезную.
Это было большое сводчатое помещение с чисто выбеленными
стенами и длинными деревянными столами, уставленными снедью.
Старыгин и его итальянский друг уже сидели за одним из
столов. Антонио помахал Маше, приглашая к ним присоединиться.
Столы были накрыты грубыми льняными скатертями, на них
стояли глиняные тарелки и высокие бокалы простого стекла. В глубоких мисках
дымились ароматное тушеное мясо, спагетти под томатным соусом, в мисках
поменьше манили взгляд оливки и белая фасоль.
На больших блюдах лежал крупно нарезанный серый хлеб —
чиабатта. Тут и там стояли кувшины с водой и молодым белым вином. Маша внезапно
почувствовала зверский голод.
Антонио галантно ухаживал за ней, подкладывая то одного, то
другого блюда, подливая вино. Все оказалось очень простым, но удивительно
вкусным.
— Как в монастыре, — проговорила Маша с полным
ртом.
— Да, здесь и создан для паломников почти монастырский
уклад, — подтвердил Антонио. Я рассказывал Дмитрию о том, что мне удалось
найти после того, как мы с ним обменялись письмами. Впрочем, это разговор
специалистов, вам это, наверное, не будет интересно…
— Напротив, — Маша полуобернулась к
итальянцу. — Ведь мы приехали сюда именно для того, чтобы выяснить
кое-что, касающееся… ваших и его профессиональных интересов!
— Ну что ж, тогда я продолжу, — Антонио подлил
всем еще вина. — Итак, Дмитрий, после твоего письма я задумался, где еще
могли попадаться рядом упоминания василиска и амфисбены. Кроме манускрипта
"Н" Леонардо, разумеется…
— В «Естественной истории» Плиния, — вставил
реплику Дмитрий Алексеевич.
— Само собой, само собой, — подтвердил
Антонио. — Но я имею в виду нечто другое, нечто не столь известное. И вот,
после некоторых раздумий я вспомнил про трактат Николая Аретинского…
— «О происхождении сущего и числах, его объясняющих»?
уточнил Старыгин, обменявшись с Машей выразительным взглядом. Она вспомнила
посещение кабинета рукописей, вспомнила прочитанный там старинный трактат.
— Нет, —Антонио отрицательно помотал
головой. — «О тайных знаках и скрытых указаниях».
— Никогда о таком не слышал! — Глаза Старыгина
заинтересованно блеснули.
— Неудивительно, — итальянец гордо
улыбнулся. — Я не так давно обнаружил его в Милане, в библиотеке
Амброзиана. Трактат больше ста лет пролежал у них в ящике со средневековыми
кулинарными рецептами!
Никому и в голову не приходило, что сохранился полный
экземпляр этого трактата! Так вот, вчера я позвонил своему миланскому другу,
сотруднику библиотеки, и он прислал мне по электронной почте несколько
интересующих меня страниц.
— И что же ты нашел? — Старыгин делал вид, что
спокойно пьет вино, но от Маши не укрылся возбужденный блеск его глаз.
— Вот что, — Антонио расстегнул портфель и вынул
из него несколько листков. Старыгин потянулся к ним, но Антонио остановил его,
улыбнувшись:
— Я думаю, будет лучше, если я сам это прочту. Тогда мы
сможем сразу же удовлетворить интерес твоей прекрасной спутницы.
— Скажи лучше, что не хочешь лишить себя удовольствия
прочесть это вслух! — усмехнулся Старыгин.
Антонио, не ответив приятелю, развернул листки и начал
читать латинский текст, переводя затем каждую фразу на английский.
«… Если же встретятся два оные создания, то иногда
случается, что они спариваются, и тогда от чудовищного этого союза рождается
существо вдвойне ужасное. Ибо соединяет оно в себе сущность василиска и
амфисбены, превосходя своих родителей злобой и коварством. Первое, что делает
это чудовище, родившись, — пожирает мать свою, амфисбену. Называют это
создание амфиреусом, ибо вдвойне царь он над всеми злобными порождениями
природы. Есть, однако, на Востоке тайное общество, поклоняющееся амфиреусу и
избравшее его своим божеством, поскольку говорят, будто человек, приручивший
оное чудовище, не будет знать никаких преград и достигнет высшей власти.
Однако, чтобы приручить это существо, необходим…»
Антонио замолчал и сложил свои листки.
— Что же ты остановился на полуслове? —
разочарованно проговорил Старыгин. — Что же необходимо для приручения
этого сказочного монстра? Печень вурдалака? Моча осьминога?
— Увы! — Итальянец пожал плечами. — В этом
месте рукопись повреждена, так что наше любопытство останется
неудовлетворенным. Однако сам по себе пассаж небезынтересный…
— Еще бы! — Старыгин усмехнулся. — Тебе не
кажется, что существо, чье изображение я посылал тебе на днях, удивительно
подходит на роль амфиреуса?
— Согласен, — Антонио утвердительно опустил
веки. — Но знаешь, что самое интригующее в этой истории?
— Не тяни! — Старыгин всем корпусом повернулся к
итальянцу. — Что еще у тебя припасено?
— Тайное общество, упоминаемое Аретинцем, действительно
существовало! — негромко произнес Антонио, оглядевшись по сторонам, как
будто опасаясь, что его подслушивают.
— Мало ли было в средние века тайных сект, обществ,
полуязыческих общин…
— Больше того, их следы можно обнаружить не только в
средневековье, но и в восемнадцатом, и в девятнадцатом веке…
Возле стола безмолвно возникла женщина в черном платье, она
забрала опустевший кувшин из-под вина и поставила на его место полный.
