— Ага, участвовать в качестве жертвенного животного!
Нет уж, благодарю покорно! А что там дедушка написал по поводу спасения?
— Спасение в Гизе, — повторил Дмитрий Алексеевич,
пожав плечами.
— В Гизе? — Маша задумалась. — Это что-то
знакомое…
— Пригород Каира, где расположены три самые большие
пирамиды, в частности, великая пирамида Хеопса.
— Что же нам — теперь придется ехать в Египет? И искать
там, сами не знаем что?
— Не уверен, — с сомнением проговорил Старыгин.
— Вот и я не уверена.., и что там было про три семерки?
— Следует успеть до трех семерок, — прочел реставратор.
— И что это значит?
— Если бы я знал! Хотя.., если четыре семерки — это
дата вашего рождения, то возможно три семерки — это тоже дата? Месяц и день?
— И час… — протянула Маша.
— Допустим, седьмое число седьмого месяца, то есть
седьмое июля в семь часов? Тогда у нас осталось только три дня, чтобы «успеть
до трех семерок»! Хотя одному богу известно, что мы должны успеть!
— Это только ваша догадка, — неуверенно
проговорила Маша. — Как дедушка мог знать, что мы именно сейчас откроем
его ячейку? Может быть, он имел в виду седьмое июля, но вовсе не этого года!
— Конечно, это только догадка! — согласился
Дмитрий Алексеевич. — Но у нас нет ничего, кроме догадок. Во всяком случае
теперь я могу попытаться расшифровать дневник вашего деда. Думаю, на второй табличке
написано то же самое клинописными знаками.
Старыгин выписал в колонку странные угловатые значки и
против каждого из них поставил букву латинского алфавита.
Маша в это время рассматривала библиотечный зал, который
заполняли разные люди, общим у которых было только одно: все они были заняты
делом — что-то выписывали из толстых книг, листали пожелтевшие фолианты,
рассматривали рисунки. Старыгин углубился в работу и не обращал на нее ни
малейшего внимания. Маша заскучала.
— Вы скоро? — спросила она.
— Думаете, все так легко? — сердито огрызнулся
он. — Шампольон вон семь лет работал!
Я еще толком и не приступал…
— Надеюсь, вы не будете сейчас расшифровывать весь
дневник? — осведомилась Маша. Я хочу есть. Мы можем сходить куда-нибудь
пообедать, а потом снова вернуться сюда или поехать на виллу Вероники Манчини.
— Хорошо. — Старыгин вздохнул с явным
разочарованием и спрятал глиняные таблички.
В это время в дверях читального зала произошло какое-то
движение. Маша обернулась и увидела приближающегося к ним Антонио Сорди.
Антонио быстро шел между рядами столов, раскинув руки и широко улыбаясь.
— Слава Мадонне! — воскликнул он, подойдя к их
столу. — Куда вы пропали, мои друзья? Хорошо, что я зашел сюда по своим
делам! Чем вы были так заняты?
Занимавшиеся за соседними столами зашикали, и Антонио
понизил голос.
— Так где вы пропадали все это время?
— Знаешь, так долго рассказывать… — протянул
Старыгин. — Впрочем, тебе, с твоим интересом к тайным обществам, это может
показаться заслуживающим внимания…
К Антонио подошел высокий коротко стриженный парень и что-то
озабоченно спросил по-итальянски. Антонио взглянул на часы, округлил глаза и
ответил молодому человеку короткой фразой. Затем он повернулся к своим друзьям
и с сожалением проговорил:
— Я должен идти на лекцию, студенты уже собрались. Но
обещайте, что после лекции вы меня дождетесь… А что это…
— Антонио, — Маша оглянулась по сторонам и достала
из сумочки одну из тех бумаг, которые взяла в банковской ячейке, — вы
случайно не знаете, что это за бумага и стоит ли она чего-нибудь?
Итальянец уставился на листок и снова округлил глаза:
— Стоит ли она чего-нибудь? Еще бы! Клянусь ранами
Спасителя! Это облигация банка Ротшильдов! Самая надежная валюта в Европе!
Деньги богатых людей! Такая бумага стоит как минимум десять тысяч долларов и с
каждым годом только поднимается в цене! Их охотно принимают в любом банке!
Откуда это у вас?
— От деда, — неохотно отозвалась Маша и не стала
уточнять, что у нее в сумочке лежит целая стопка таких облигаций.
— Профессоре! — окликнул Антонио от дверей зала
коротко стриженный студент.
— Иду, иду! — Антонио возбужденно замахал руками и
бросился к выходу.
* * *
Разноглазый человек, которого называли Азраилом, торопясь,
свернул в небольшой мощеный дворик, прошел мимо полуразрушенной церкви, обогнул
фасад средневекового дома, в который была встроена древнеримская колонна, и
очутился в следующем дворике. После жаркой улицы в тенистом дворике было
прохладно. В дальнем углу его журчал небольшой фонтан — каменный мальчик едва
удерживал большой кувшин, из которого лилась вода.
Мрамор, из которого была сделана статуя, был когда-то белым,
теперь же его покрывали темные потеки и трещины. Однако лицо статуи было полно
лукавства, чувствовалось, что в свое время изготовил ее большой мастер. Человек
с разными глазами равнодушно прошел мимо в Риме такие вещи никого не удивляют.
Азраил поднялся по наружной лестнице и отпер своим ключом
неприметную дверцу.
Дом был очень старый. Азраил прошел по пыльному коридору,
стараясь, чтобы не скрипнула половица, но все равно понял, что тот, кто ожидал
его сейчас в просторном зале, уже знает о его приходе.
В зале было темно, потому что многочисленные окна были
закрыты ставнями. Едва угадывались очертания старинной мебели, тускло блестела
бронзовая люстра.
Азраил остановился на пороге.
— Я здесь, Повелитель, — сказал он в спину
человеку, который стоял в самом темном углу комнаты.
— Итак, — тот сделал гневный жест, — вы ее
упустили. Девушка, чья царская кровь была нам так нужна, сумела уйти от тебя!
— Повелитель, я виноват, — Азраил склонил голову,
глаза его при этом упрямо блеснули, но они не могли уйти! Я не понимаю, как это
случилось! Из той потайной комнаты в подземелье выход только один. И он
тщательно охранялся моими людьми!
— Тем не менее они выбрались! Они не могли бы этого
сделать, если бы им кто-то не помогал!
— Кто-то или что-то… — протянул Азраил. Ты уверен, что
девушка ни о чем не подозревает? Ты уверен, что она не обладает никакой
властью? Ни она, ни ее спутник?
— Прекрати свои дерзкие речи, Азраил! вскричал человек,
которого звали Повелителем. — Ошибки быть не может, ибо в пророчестве
сказано, что только она, родившаяся под числом света и принадлежащая к царской
крови… Ее спутник здесь совершенно ни при чем. Он — послушная игрушка в наших
руках, только инструмент, который поможет нам привести девушку куда надо.
