Майгиса долгое время держали в сумасшедшем доме.
Рассказывали, что многим неуравновешенным типам не дает покоя комплекс
Герострата. Так, в 1913 году какой-то псих изрезал ножом картину Репина «Иван
Грозный убивает своего сына», и реставраторы до сих пор пытаются устранить
повреждения.
Однако, такого не может быть, опомнилась Маша. «Даная» —
большая картина, доступ к ней был открыт. А мадонны Леонардо закрыты прочным
стеклом.
В расстроенных чувствах Маша спустилась на первый этаж. Похоже,
что сегодня у нее неудачный день. Тут ее обогнали две музейные дамы, одну Машу
узнала сразу. Это была та самая, что стояла у входа в зал Леонардо и отгоняла
посетителей.
— Вы только подумайте! — возмущалась дама звучным
контральто. — Вы только послушайте!
У меня законный выходной, и вдруг звонит утром сам
Лютостанкий и говорит, мол, Аглая Степановна, срочно выходите на работу! На вас
вся надежда! Я — что случилось, что за пожар?
Не пожар, говорит, а хуже, пожар потушить можно, а с этим уж
и не знаю, что делать. Я говорю — сегодня же Птицына дежурит в зале Леонардо.
А он мне — Вере, говорит, Львовне внезапно стало плохо, я ее
отпустил, так что будьте любезны.. Пользуется тем, что я близко живу! И тем,
что характер у меня безотказный!
— Ужас! — поддакнула сослуживица.
Дамы скрылись за дверью туалета, а Маша вышла на улицу и
повернула на набережную.
У нее созрел план.
Стало быть, служительнице Вере Львовне Птицыной внезапно
стало плохо. Отчего? Да оттого, что она увидела, что случилось с одной из
картин. Если бы не видела, не заболела бы.
Не зря говорят, что все болезни от стресса.
Стало быть, у нее можно узнать, что же там случилось. Нужно
только выяснить адрес старушки. Но с этим проблем не будет. Тут Маша в своей
стихии. Недаром даже Виталий Борисыч признает, что в, таких случаях с Машей
трудно тягаться.
Маша быстро добежала до служебного входа.
Там висела большая доска с объявлениями. Государственному
Эрмитажу, как и всякой большой конторе, срочно требовались уборщицы, ночные
дежурные, электрики, слесарь-сантехник и дворник на неполный рабочий день.
Ниже было написано, чтобы желающие обращались в отдел кадров
по такому-то телефону.
Маша аккуратно списала номер и побежала к своей машине. Там
она набрала номер отдела кадров и представилась работником налоговой инспекции.
Ей срочно требовались координаты сотрудницы Птицыной В. Л., потому что у нее в
налоговой декларации за прошедший год был непорядок. Не прошло и пяти минут,
как адрес ей дали. Вера Львовна жила рядом, на Миллионной. Маша решила не
звонить, а прямо нагрянуть домой. Вряд ли Вера Львовна проговорится по
телефону, а при встрече, вполне возможно, Маше удастся из нее кое-что вытянуть.
Объехав площадь стороной, она остановила машину на
Миллионной. Нужный дом находился почти напротив знаменитых атлантов.
Полюбовавшись на мускулистых гигантов из черного камня, поддерживающих своды
Нового Эрмитажа, Маша свернула в подворотню. Красота тут же кончилась. Перед
Машей был обычный, до предела запущенный петербургский двор. Она поднялась по
выщербленным ступеням и нажала кнопку одного из звонков нужной квартиры.
Разумеется, Вера Львовна жила в коммуналке. Открыл Маше мальчик лет десяти и
махнул рукой куда-то влево — дома, дескать, стучите громче.
Маша постучала и осторожно повернула ручку, поскольку никто
не отозвался. Комната была большая и светлая, с высокими потолками и красивым
полукруглым окном. На широком подоконнике теснились комнатные цветы. В
остальном обстановка была бедноватая. Но чисто и нет особого хлама.
— Вера Львовна! — окликнула Маша, не найдя хозяйки
в обозримом пространстве. — Вы дома?
В ответ раздался приглушенный стон.
Маша огляделась и обнаружила в углу старую шелковую ширму.
Когда-то на ней были вышиты райские птицы и диковинные цветы, теперь же все
просматривалось с трудом. За ширмой была спрятана кровать с никелированными
шарами. На кровати прямо поверх кружевного покрывала лежала маленькая старушка.
Пахло лекарствами.
Почувствовав рядом чужого человека, старушка пошевелилась и
открыла воспаленные глаза.
— Вера Львовна, вы меня слышите? — наклонилась к
ней Маша, — Что с вами случилось?
Вам плохо?
Впрочем, и так было ясно, что старухе плохо. Волосы ее в
беспорядке были разбросаны по подушке, щеки пылали.
— Монстр… — бормотала она. — Ужасный монстр..,
чудовище…
«Бредит», — поняла Маша.
— Вера Львовна, очнитесь! — Она осмелилась
потрясти старуху за плечо, потом обтерла покрытое испариной лицо тут же
валявшимся полотенцем. Старуха шире открыла глаза, в них появилось осознанное
выражение.
— Там пузырек… — прошелестела она, тридцать капель…
Маша нашла на тумбочке пузырек и накапала лекарство. Вера
Львовна выпила и немного пришла в себя.
— Вы кто? — спросила она вполне нормальным
голосом.
— Я из собеса, — брякнула Маша, чувствуя себя
последней скотиной.
Никак не отреагировав на Машину ложь, старуха откинулась на
подушки и прикрыла глаза.
— Что произошло сегодня утром в Эрмитаже? — едва
слышно спросила Маша.
Она сильно трусила. Нужно было вызывать старухе врача и
срочно уносить ноги из квартиры. А то как бы соседи милицию не вызвали. А вдруг
бабушка при смерти? Но какой-то чертик внутри Маши подсказывал, что сейчас ей
повезет.
— Ужасно… — неожиданно проговорила старуха, не открывая
глаз. — Что теперь будет? Неужели мадонна погибла?
— Какая мадонна? — не удержалась Маша. Которая?
— Мадонна Литта… Чудовище… Монстр.., старуха снова
впала в беспамятство.
В коридоре Маша встретила женщину с хозяйственной сумкой,
как видно, та вернулась из магазина.
— Вы что тут делаете? — вытаращила глаза женщина.
— Что ж это такое, вы бы хоть изредка соседку проведывали, —
строго сказала Маша, — человеку плохо, а вы и в ус не дуете! «Скорую»
вызывать нужно!
Женщина охнула и опрометью бросилась в комнату Веры Львовны.
В машине Маша подвела итоги. С картиной случилось что-то
ужасное, иначе Вера Львовна не впала бы в такое состояние. Очевидно, у нее
психологический шок. Случилось это именно с Мадонной Литта, это ее так
аккуратно выносили охранники. Куда же ее понесли? Очевидно в лабораторию, к
экспертам, чтобы исследовать там с помощью специальной аппаратуры.
Тут возможны два варианта: либо картину исследуют прямо в
Эрмитаже, своими силами, либо повезут куда-нибудь. Но зоркие Машины глаза
успели заметить, что возле картины была только охрана музея, а не милиция.
Милиции вообще не было в обозримом пространстве. И эта упорная скрытность — «по
техническим причинам». Не хотят выносить сор из избы, стараются справиться
своими силами.
