Они стояли рядом при тусклом свете ламп и смотрели на пояс, который держала Тельма. Было четыре часа утра, и в доме стояла такая тишина, какая, должно быть, была в мертвом лунном кратере.
Наконец Тельма сказала:
– Тебе когда-нибудь хотелось нажать эту кнопку?
– Нет, никогда, – сказала Лаура без колебаний.– Когда он упоминал место, в котором я могу оказаться… в его глазах было ужасное выражение. И я знаю, что он возвращался туда с неохотой. Я не знаю, откуда он появился, Тельма, но если я правильно поняла выражение его глаз, то это место в двух шагах от ада.
В воскресенье они надели шорты и рубашки с короткими рукавами, расстелили пару одеял на заднем дворе и устроились на длительный и ленивый пикник с салатом из помидор, холодным мясом, сыром, свежими фруктами, хрустящим картофелем и сладкими булочками. Они играли с Крисом в разные игры, и ему это очень нравилось, потому что Тельма своей иронией и энергией могла запросто зажечь восьмилетнего мальчишку.
Когда Крис увидел белок, прыгающих в конце двора возле деревьев, он ал хотел накормить их. Лаура дала ему булочку и сказала:
– Раскроши ее на мелкие крошки и бросай им. Они не подпустят тебя близко. И не уходи далеко от меня, ты слышишь?
– Конечно, мама.
– Не подходи близко к деревьям. Он отбежал на тридцать футов от одеял, чуть больше, чем половину расстояния до деревьев, и сел на колени. Он отрывал кусочки булочки и бросал их белочкам, заставляя этих быстрых и осторожных зверьков каждый раз все ближе подбираться к нему.
– Он хороший ребенок, – сказала Тельма.
– Самый лучший, – Лаура придвинула «узи» поближе.
– Но он всего в десяти ярдах от нас, – сказала Тельма.
– Но он ближе к деревьям, чем ко мне, – сказала Лаура, изучая тени под мохнатыми соснами.
Закинув щепотку хрустящего картофеля в рот, Тельма сказала:
– Никогда не была на пикнике с кем-нибудь, кто носит автомат. Мне даже это нравится. Не надо беспокоиться о медведях.
– Муравьи тоже не страшны.
Тельма растянулась на одеяле, положив голову на согнутую руку, но Лаура продолжала сидеть, скрестив под собой ноги. Оранжевые бабочки, такие же яркие, как солнце, проносились в теплом августовском воздухе.
– Малыш, кажется, смирился, – сказала Тельма.
– Более-менее, – согласилась Лаура.– Самое тяжелое время позади. Он много плакал, его эмоции не были постоянными. Но это прошло. Дети податливы в его годы, быстро адаптируются и приспосабливаются. Но хотя кажется, что с ним все в порядке… Я боюсь, что в его душе остался мрак, которого не было раньше и который не собирается исчезнуть.
– Нет, – сказала Тельма, – он не исчезнет. Это как тень на сердце… Но он будет жить, он найдет счастье, и наступит время, когда эта тень больше не будет его тревожить.
Пока Тельма смотрела на Криса, кормящего белок, Лаура изучала профиль своей подруги.
– Ты все еще скучаешь по Рут?
– Каждый день на протяжении двадцати лет. А ты разве не скучаешь по отцу?
– Конечно, – сказала Лаура.– Но когда я думаю о нем, мне кажется, я чувствую не то, что ты чувствуешь. Потому что мы ожидаем, что наши родители умрут раньше нас, и даже когда они умирают преждевременно, мы смиряемся с этим, потому что это должно случиться рано или поздно. Но все по-другому, когда умирает жена, муж, ребенок… или сестра. Мы не ожидаем, что они умрут раньше нас. Поэтому с этим трудно смириться. Особенно если умирает сестра-близнец.
– Когда я получаю хорошие новости – о своей карьере, я имею в виду, – первое, о чем я всегда думаю, это о том, как бы счастлива была Рути за меня. Ну, а как ты, Шан? Ты смирилась?
– Я плачу по ночам.
– Сейчас это нормально. Но через год это уже не будет нормально.
– Я лежу ночью в кровати и прислушиваюсь к ударам своего сердца, этот звук кажется таким одиноким. Спасибо Богу за Криса. Он дал мне цель. И за тебя. У меня есть ты и Крис, и мы как семья, разве не так?
– Мы настоящая семья. Ты и я – сестры. Лаура улыбнулась, протянула руку и потрепала волосы Тельмы.
– Но, – сказала Тельма, – хоть мы и сестры, не думай, что я буду давать тебе взаймы свою одежду.
ГЛАВА 4
В коридорах и сквозь открытые двери институтских кабинетов и лабораторий Стефан видел своих работающих сотрудников, но никто не проявлял к нему интереса. Он поднялся на лифте на третий этаж, где столкнулся с доктором Владиславом Янушкой, который был долгое время протеже доктора Владимира Пенловски и который был вторым главным руководителем проекта путешествий во времени, что изначально назывался проектом «Коса», но уже несколько месяцев носил закодированное название «Дорога Молнии».
Янушке было сорок лет, он был на десять лет моложе своего наставника, но выглядел старше бодрого энергичного Пенловски. Низкорослый, толстый и лысый, с прыщавым лицом, с двумя золотыми передними зубами и в толстых очках, которые делали его глаза размером с яйцо. Янушка мог бы вполне стать клоуном. Но его значительный вес в обществе и рвение к работе делали его менее комичным: к тому же он был одним из самых скандальных людей, привлеченных к работе над Дорогой Молнии.
– Стефан, дорогой Стефан, – сказал Янушка.– Я давно собирался поблагодарить тебя за то своевременное предложение о дополнительном генераторе для машины времени. Твоя дальновидность спасла проект. Если бы мы до сих пор питались только от общей сети… машина уже взорвалась бы раз десять, и мы отстали б от графика.
Вернувшись в институт в ожиДанни ареста, Стефан был озадачен тем, что его предательство осталось незамеченным, и еще более поражен этой благодарностью. Он предложил подключить к машине времени второй независимый генератор не потому, что хотел успешного продвижения проекта, а потому, что не хотел, чтобы его путешествия к Лауре были прерваны неожиданным отключением общей сети.
– Еще год назад я не мог предположить, что мы придем к такой ситуации, когда нельзя будет доверять муниципальным властям, – сказал Янушка, печально качая головой.– Они нам все больше мешают.
– Да, это темные времена, – сказал Стефан, имея в виду совсем не то, о чем говорил Янушка.
– Но мы победим, – вдохновенно сказал Янушка. В его глазах появилось то безумное выражение, которое Стефан знал слишком хорошо.
– Мы закончим Дорогу Молнии и победим.
Он хлопнул Стефана по плечу и пошел по коридору.
Когда ученый подошел к лифту, Стефан сказал:
– Доктор Янушка?
Толстяк обернулся и посмотрел на него.
– Да?
– Вы видели сегодня Кокошку?
– Сегодня? Нет.
– Он должен быть здесь?
