– Ну, иди, раз надо, – доносится до меня разочарованный вздох.
Долгов хочет отстраниться, а мне так чудовищно страшно становиться, что сама не понимаю, как хватаю его за руку.
Сережа удивленно замирает. Мы смотрим друг другу в глаза. Меня трясет, как в лихорадке от волнения. Надо что-то сказать, но я не могу. Меня будто парализовало. Я в такой растерянности, внутри адская неразбериха. Не знаю, чего хочу, что мне нужно и к чему приведет мое решение, поэтому, как ни силюсь, не могу его принять. Смотрю на Долгова и мысленно умоляю: «Пожалуйста, сделай этот выбор за меня, убеди, заставь, обмани, но ради бога, сделай, сама я не в силах взять на себя эту ответственность». И Сережа, как и всегда, понимает все без слов. Усмехнувшись, подходит и, сняв меня с подоконника, молча ведет за руку куда-то. Как оказалось, в баню.
Когда за нами закрывается дверь в предбаннике, меня пробивает озноб. Втягиваю с шумом теплый, влажный воздух, пропитанный запахом березовых веников, и застыв истуканом, смотрю, как Долгов снимает шорты с трусами. У него до сих пор стоит член и, это выглядит так мужественно, и красиво, что невольно засматриваюсь.
Смешно, но я чувствую себя какой-то старой девой, дорвавшейся до мужика. Язвительная часть меня крутит мне у виска, но я ничего не могу с собой поделать, пока Серёжа не замечает мой неприкрытый интерес.
К счастью, он его не комментирует, но по тени улыбки, пробежавшей по лицу, понимаю, угорает вовсю.
Смутившись, опускаю взгляд и начинаю торопливо расстегивать пуговицы дрожащими пальцами.
Что я тут делаю? Зачем? Что будет дальше? Сплошные вопросы и ни одного ответа. Ясно только то, что я больше не хочу сходить с ума наедине с собой.
На автомате снимаю халат и, столкнувшись с таким же маниакальным взглядом, как и у меня пару минут назад, тушуюсь, впервые за несколько месяцев задумываясь о том, как вообще выгляжу со стороны.
Долгов, подзагорев, приобрел очень даже товарный вид, хоть на обложку Men's Health бери: тут тебе и четкий рельеф пресса, трапециевидных, грудных мышц, бицепсов, трицепсов, квадрицепсов – да всего, в общем. Не каждый молодой парень имеет такую форму, а уж для сорока лет и вовсе огонь. К сожалению, я не могу похвастаться тем же. Для своих девятнадцати выгляжу я откровенно погано: тощая, бледная, ни сисек, ни жопы, ни свежести, одни ноги-спички, да «вареники» на все лицо. Представив, какое чудо-юдо видит перед собой Долгов, хочется снова надеть халат.
Не то, чтобы меня так уж волновало, насколько я факбл, но как-то все равно немного стремно выглядеть хуже той же далеко не юной «Робертс», я уж не говорю про других Долговских сосок.
– Ты очень красивая, Настюш. От одной длины твоих ног можно запросто ох*еть, так что прекращай зажиматься, – видимо, поняв, о чем я думаю, заверяет Долгов и смотрит так, будто любуется.
Безусловно, мне приятно, и я невольно розовею от смущения. Однако себя ведь не обманешь. Я прекрасно знаю, как ужасно выгляжу, о чем и говорю.
– Спасибо, конечно, но ты мне льстишь.
– Этот товарищ, Настюш, никогда не льстит и не врет. Если стоит – значит ты ох*енна, точка! – в своей беспардонной, безапелляционной манере парирует Долгов, демонстрируя «монумент» правды.
У меня невольно вырывается смешок, и я снова краснею. Не найдясь с ответом, качаю головой и спешу скрыться в бане, пока Сережа подкидывает дрова в печку.
От сухого жара по коже маршируют мурашки, и я снова скукоживаюсь.
– Нормально тебе? Или сильно жарко? – уточняет Долгов, войдя следом. Снова качаю головой и забираюсь на полок.
Баню я люблю. Мама начала приучать меня к ней с детства. Даже, когда у нас не было денег, мы всегда ходили в общественную. Конечно, в шесть лет парилка была для меня адом на Земле, но лет с двенадцати, когда кто-то сказал, что так можно «вытопить» жир с щек, я сразу же переменила к ней отношение. Я тогда была без ума от Шерон Стоун и очень хотела, чтобы у меня было такое же худое личико с тонкими чертами, а не мой кругляш. Увы и ах. Жир с щек я, конечно же, не «вытопила», так как была настоящим проглотом, но вот баню с тех пор полюбила.
Вспоминая все это, внутри начинает поднывать, и слезы подступают к глазам. Чтобы окончательно не расклеиться, наливаю в таз воды и торопливо моюсь, стараясь лишний раз не смотреть на Долгова.
У меня, если честно, в голове не укладывается происходящее. Еще вчера я дышать не могла с ним одним воздухом, а теперь моемся в бане с таким обыденным видом, словно уже лет десять женаты и проводим так каждый вечер субботы. Правда, обыденный вид дается с таким трудом, что через минут десять чувствую себя выжатой мочалкой. Напряжение просто зашкаливает. Голодные взгляды Долгова, его откровенное желание и «случайные» прикосновения сводят с ума, отзываются во мне горячим, сладким томлением. Между нами так искрит, что того и гляди, случится короткое замыкание.
Снова пытаюсь понять, зачем все это, ради чего, но не нахожу причин.
Вскоре Сережа добавляет жа’ру. Баню заполняет густой пар и запах пихтового масла.
Вытягиваюсь на полке во весь рост и закрываю глаза, чтобы хоть немного успокоиться и расслабиться. Смотреть на блестящее от пота, загорелое тело Долгова и корчить из себя невозмутимость – настоящая пытка. Меня тянет к нему с бешеной силой. Я хочу его и осуждаю себя за это, чувствую чем-то грязным, мерзким, аморальным. Я стараюсь не думать о маме и Глазастике. Благо, усталость дает о себе знать, иначе чувство вины просто сожрет меня вместе с костями.
Разморенная влажным жаром и бессонными ночами, едва не засыпаю, но тут на мою разгоряченную кожу начинает осторожно литься, приятный, освежающий холодок. Сережа поливает меня из ковша с ног до головы, а я едва не мурчу, выгибаясь под нежными струями воды.
– Настюш, я ведь не железный, – проведя горячей ладонью по моей ягодице, шепчет он и неспешно оглаживает попу. Я пропускаю удар, пульс мгновенно ускоряется, и становиться трудно дышать, когда Долгов без лишних прелюдий начинает меня ласкать, проходясь ребром ладони туда-сюда между моими ягодицами. Наверное, даже, если бы я захотела как-то воспротивиться, не смогла бы. Мое и без того, превратившееся в желе тело, наполняется негой, и я просто не в состоянии пошевелиться.
Сережа проникает в меня двумя пальцами и чувственно проводит языком по ягодице, собирая капли пота, я судорожно втягиваю влажный, густой воздух и понимаю, что «правильная Настя» снова проиграла грязной сучке, которая не брезговала трахаться с женатым мужиком.
Все мои «но» тонут в убойной дозе эстрогена и окситоцина. Прогибаюсь, как похотливая кошка, навстречу опытным пальцам. Правда, Долгов делает всего несколько поступательных движений, чтобы я потекла, а после начинает размазывать смазку по клитору и губам, наращивая мое возбуждение, одновременно скользя языком по спине все выше и выше, пока не добирается до шеи. Когда он прикусывает меня, как животное, за «загривок», ставя свою метку, внутри, будто растекается жидкий огонь.
