– Да иди ты, – отмахиваюсь я беззлобно, ставя провизию Булочки в холодильник. – Лаура уже уехала?
– Конечно, уехала, ей и без твоих психов хватает нервяков.
– Ой, ну простите, что беспокоюсь за своего ребенка, – язвлю я и тут же меняю тему. – Ты поужинал?
– Да. Не стал тебя ждать, думал, приедешь позже. Как дела с выставкой?
– Не спрашивай, у нас с куратором просто адова война по поводу света. Спорим, нужно ли «погасить» потолок или делать только направленное освещение, или же оставить и направленное, и общее ровное. У куратора свое видение, у меня – свое, и честно, я уже сама не знаю, как лучше. Свет – это, как минимум, тридцать процентов успеха, поэтому я ужасно волнуюсь, – признаюсь с тяжелым вздохом и устало опускаюсь на стул возле острова, только сейчас в полной мере осознавая, как меня вымотал сегодняшний день.
– Тебе нужно прекратить все контролировать. Твоя задача – писать картины, а не заниматься их презентацией. Оставь эту работу профессионалам.
– Я просто хочу, чтобы люди видели мои работы так, как вижу их я.
– Ну, ты же понимаешь, что они все равно увидят их по-своему? – с мягкой улыбкой возражает Витя, и мне ничего не остается, кроме, как признать его правоту.
– Да понимаю, но можно же иногда помечтать.
– Можно, конечно, но чем быстрее ты начнешь реально смотреть на вещи, тем меньше будешь разочаровываться.
– Ой, ты опять нагнетаешь, – отмахиваюсь я шутливо, зная, впрочем, что Витя фигни не посоветуют.
– Ну, кто-то же должен говорить тебе правду, ребенок, – ласково коснувшись кончика моего носа, с улыбкой поднимается он из-за стола, а меня переполняет такая благодарность и теплота, что не могу держать их в себе.
– Должен, – соглашаюсь тихо и почти шепотом добавляю, – и мне очень повезло, что это именно ты.
Витя хмыкает и, приобняв меня, неловко похлопывает по плечу, переводя все в шутку:
– Прекращай, иначе мне придется удочерить тебя, а я еще не готов становиться дедушкой.
Мы смеемся, и на душе так хорошо делается. Все заботы и тревоги как-то разом отступают, уходят на второй план.
– Ну, готов – не готов, а «дедушка» из тебя получился преотличный, – подмигнув, резюмирую я весело. Витя, смутившись, отмахивается и начинает суетиться возле плиты.
– Давай-ка, поешь, пока этой маленькой егозы нет, а то ведь не даст потом, – распоряжается он и ставит передо мной салат, тарелку супа и пирог с мясом и картошкой.
– Лаура прямо, как на свадьбу наготовила, – отмечаю я, оглядывая стол.
– Так она же взяла выходной, у нее у сына соревнования.
– Да? Я не знала. Надо будет позвонить, пожелать им удачи. Ты не поедешь поддержать? – приспрашиваюсь как бы между делом, но Витю так просто не возьмешь.
– С чего бы это? – сверлит он меня недовольным взглядом, поняв, на что я намекаю.
– Ну-у, мне показалось, я вам помешала, когда вошла, – принимаясь за салат, закидываю удочку. Гридас закатывает глаза.
– Не выдумывай ерунду. Она просто помогла мне разобраться с парой терминов в документах.
– Почему это ерунду? Между прочим, очень приятная женщина и тебе подходит…
– Давай, я как-нибудь сам разберусь, кто мне подходит, – открещивается он, наливая себе кофе.
– Уж не Оля ли? – вырывается у меня давно назревшее подозрение.
В последнее время Прохода к нам зачастила. За год у меня с ней установились более – менее адекватные отношения. Нет, мы не стали вновь подругами и не вели задушевных бесед, но Оля смогла переступить через свою неприязнь и обиду, за что я была ей безмерно благодарна. Мне очень хотелось, чтобы у моей малышки была хоть какая-то связь с отцом, с той его стороной, о которой я мало, что знала. Оля редко, но делилась своими воспоминаниями о нем, и это было очень больно – осознавать, чего лишен мой ребенок, но я старалась не зацикливаться. В конце концов, что толку переживать о вещах, которые нельзя изменить?! Главное, что у моей дочери есть замечательная сестра, которая любит ее всей душой. Пусть не сразу, но Оля прикипела к малышке, а та в свою очередь ответила ей не меньшим обожанием и любовью.
Как свою «Лялю» Сена не ждала даже Геву, хотя от его розовых волос и украшений была просто без ума. Я тоже, несмотря на неловкость и прохладу между нами, была рада визитам Ольки, однако не заметить их возросшую частоту и осторожные взгляды в сторону Гридаса, не могла, и сейчас с интересом наблюдала, как Витя, не донеся кружку до рта, на мгновение замер, но потом покачал головой с таким видом, словно у меня совсем крыша поехала и сделал-таки глоток.
– Ну, так что? – не дождавшись больше никакой реакции, допытываюсь я.
– Даже отвечать на этот бред не собираюсь, – отрезает он абсолютно невозмутимо.
– Ой, как будто ты сам не видишь, как она на тебя смотрит.
– Даже, если смотрит – это не моя проблема. Детей надо рожать, а не спать с ними – это моя четкая позиция, в которой я убедился на все сто, глядя на вас с Долговым. Уж простите.
– Ну, спасибо!
– Да пожалуйста. И хватит уже об этом, у меня все нормально, – отрезает он, останавливая поток моих возмущений.
– Ладно, – нехотя соглашаюсь. – Тогда расскажи, как продвигаются дела с покупкой здания? Ты связался с тем адвокатом, которого посоветовал Гевин знакомый?
– Связался…
Следующие десять минут мы обсуждаем Витин бизнес – план. Он давно вынашивал идею об открытии фитнес – центра в нашем пригороде, так как с этим было здесь туго, а многие нуждались в смене обстановки и физической активности без того, чтобы мотаться каждый раз в Нью-Йорк. Дело, определенно, могло бы выгореть, если бы не приходилось все согласовывать с местным муниципалитетом, а они были настроены крайне скептически. К счастью, адвокат, которую посоветовал Гева, не зря ела свой хлеб, и начались мало-мальские продвижения. Меня это и радовало, и в то же время пугало. Ведь, если все получится, Вите не будет нужды оставаться в моем доме. Он уже сейчас подумывал о покупке своего. И я понимала, что это нормально, что ему больше нет смысла охранять нас, но ничего не могла поделать со своим страхом, и меня ничуть не успокаивали Витины заверения, что он всегда будет рядом и, что мы с Булочкой – его семья. Не представляю нашу жизнь, наш быт без него.
– Мамоська! – отвлекает меня от невеселых мыслей радостный голосок. Оборачиваюсь и вижу в дверях мою раскрасневшуюся красоту с горящими восторгом и обожанием глазками.
– Ой, а это кто у нас пришел! – забыв моментально обо всех тревогах, с улыбкой подхватываю на руки мое маленькое чудо. – Это что за сладкий пирожочек такой?! Что за вкусная девочка? Мама сейчас съест ее, съест!
Я зацеловываю мою малышку, она заливается счастливым смехом и, обняв, целует меня в ответ. Прижимаю ее к себе крепко-крепко и, уткнувшись носом в местечко за ушком, вдыхаю сладкий, похожий на миндальное молоко, запах. Я могла бы дышать им вечность, но этой маленькой егозе быстро надоедает и она начинает капризничать.
