Снова чувствую себя самозванкой и бедной родственницей. Несмотря на то, что я выросла в богатой семье, все же видеть людей мирового масштаба в паре метров от себя, не привыкла, а тут куда ни плюнь, то конгрессмены из телевизора, то сенаторы, то чемпионы мира, то номинанты на оскар. Вот уж где действительно весь жир и полезные знакомства. Сюда бы сейчас Геву, он бы не растерялся, а вот мне не по себе.
Все давно разбились по маленьким группам и ведут свои какие-то разговоры, а я не могу найти в себе смелости примкнуть к кому-то из них, да и не хочу, если честно. Кто-то пошустрее наверняка воспользовался бы возможностью и постарался привлечь внимание этой шайки-лейки к своему творчеству, но я не умею лезть в жопу без мыла. Я не пробивной человек, у меня не подвешен язык и нет с ног валящей харизмы. Поэтому для вида беру бокал шампанского, чтобы хоть чем-то занять руки и брожу из комнаты в комнату в поисках хозяина дома, но его нигде нет.
Вскоре меня это начинает утомлять и раздражать. Осмотрев первый этаж вдоль и поперек, выхожу на задний двор и иду к океану. Туфли утопают в песке, и хочется их снять, но несмотря на довольно теплый октябрь, песок уже холодный, а океанский бриз пробирает до костей. Поежившись, обхватываю себя за плечи, но уходить не спешу. Смотрю в даль и внутри начинает поднывать.
В эту минуту я, как никогда, ощущаю свое одиночество и пустоту внутри себя, которую не заполнило даже материнство.
Сережа, Сережа… Имя моей пустоты и безграничного сожаления. Каждый раз думая о том, с какой мыслью он умер после всего, что я ему наговорила, мне хочется умереть вместе с ним. Господи, если бы только можно было вернуться в тот вечер! Я бы обняла его и не отпускала. Целовала бы всю ночь, шепча: «Я люблю тебя. Люблю вопреки морали, устоям и здравому смыслу, и мне плевать, что правильно, а что – нет. Я хочу от тебя детей, хочу с тобой всего, что бы не предложила эта жизнь, ибо без тебя все, абсолютно все теряет смысл. Прости, что не стала тебе опорой и другом. Прости, что никогда не боролась за нас и тебе приходилось тащить за двоих. Прости меня за все! Я больше не питаю иллюзий ни на твой, ни на свой счет. Знаю, что ты – ужасный человек, что ты причинил очень много боли и зла, но и я сама – не ангел. Видимо, не зря говорят, каждой твари по паре. Ты – моя пара, самый лучший мужчина для меня. Мужчина, которому я простила все и даже больше, и приняла таким, какой есть, потому что люблю. Я так тебя люблю, Серёжа, если бы только знал… “
Всхлипнув, едва сдерживаю рвущийся из груди вой. Наверное, я бы все-таки разревелась, если бы на плечи не опустилась неожиданная, обволакивающая теплом тяжесть. Вздрогнув, едва не подскакиваю на месте, но меня удерживают сильные руки.
– Извини, не хотел тебя напугать, – раздается позади голос Ари Акермана. Он приглаживает свой пиджак на моих плечах, а я замираю, парализованная его заботой.
– Спасибо! – шепчу смущенно и отступаю от него подальше, от этого запаха табака, цитрусов и чего-то такого, от чего у меня снова начинается паранойя.
К счастью или наоборот, она утихает, стоит только повернуться и взглянуть в это чужое лицо с совершенно непохожими на Долгова чертами. У Акермана они тоньше, благороднее что ли и, наверное, красивее, если рассматривать с точки зрения золотого сечения, но для меня в любом случае разочарование.
– Что такое? – будто прочитав мои мысли, встревоженно смотрит он в меня.
– Ничего, – улыбнувшись сквозь подступившие слезы, качаю головой, отгоняя воспоминания.
– Я заметил, – усмехается он, а у меня внутри все сводит. Потому что это так… знакомо, так по родному на каком-то совершенно необъяснимом уровне, что меня в очередной раз парализует. Господи, да сколько же можно?! Эта паранойя сведет меня с ума.
– Правда, – спешу взять себя в руки. – Просто… я ведь тоже хотела купить этот дом.
– Серьезно?
– Да, ездила даже смотреть. Бродила тут, мечтала… Представляла, как буду по утрам выходить к океану на пробежку. Повешаю вот здесь гамак, а вон там, – киваю в сторону правого крыла, – сделаю мастерскую.
– Прекрасная идея, та половина, как раз, пустует, – шутит Ари, на что я могу лишь невесело усмехнуться.
– Так почему не купила, раз мечтала? – следует вполне закономерный вопрос. – Проблема ведь не в финансах, насколько я понял?
– Нет, не в них. Просто есть такие мечты, которые нельзя осуществить наполовину.
Ари, как ни странно, понимающе хмыкает и, помедлив, вдруг произносит:
– А есть такие, осуществив которые даже на четверть, становишься до невозможности счастливым.
От его слов становиться очень-очень больно и страшно, ибо он смотрит так, словно я и есть та мечта, то счастье.
Задрожав, тяжело сглатываю и, забывшись, делаю глоток шампанского. Боже, с этим мужчиной у меня совсем крыша едет!
– Ты давно приехала? – спустя несколько томительных минут, наконец, нарушает Ари неловкую тишину. Я же в надежде разрядить обстановку, с шутливой претензией заявляю:
– Достаточно давно, чтобы заскучать и подумывать уехать.
– Черт! – усмехается Акерман по-мальчишески виновато. – Меня заболтал сенатор Гаррисон, а он, как… банный лист, если прицепился, то намертво.
– Ты знаешь русские поговорки? – удивленно вскидываю бровь.
– Я много, чего знаю, – подмигнув, делает он глоток вина и смотрит на бокал в моей руке. – Шампанское теплое? Или предпочитаешь что-то другое?
– Нет, просто у меня маленькая дочь и я все еще кормлю ее грудью, – признаюсь, не подумав и моментально краснею.
Взгляд Акермана тут же опускается на мое довольно скромное декольте, и меня бросает в жар. Тот самый, уже позабытый.
Ошеломленная застываю, смотрю в горящие откровенным желанием глаза, и кажется, будто вместе со мной замирает весь мир. В эту секунду между нами происходит что-то такое, отчего в душе у меня поднимается тот же трепет и восторг, как когда-то далеким летним днем, когда я впервые взглянула в синие-пресиние глаза и пропала в них.
У Акермана глаза карие, глубокого, кофейного цвета и от этого очень – очень горько.
– Извини, – выдыхаю, сгорая от стыда.
– За что ты извиняешься? – спрашивает Ари, царапая хриплым голосом мои, натянутые, как струна, нервы.
– Возможно, за не самые приятные подробности, – почти шепчу, отводя взгляд.
– Глупости говоришь, малышка. Я уже давно не в том возрасте, чтобы меня смущали такие вещи.
– У тебя есть дети? – спрашиваю на автомате, чтобы поскорее сменить тему. Правда, ответ удивляет.
–Есть.
– Вот как? – от неожиданности даже забываю о смущении и поднимаю взгляд. Ари явно веселит моя реакция.
– А что тебя удивляет? Мне уже сорок.
– Просто в интернете об этом нет ни слова, – признаюсь, снова не подумав и едва не прикусываю язык. Блин, вот же дура-то, ты еще расскажи, что посчитала его баб!
