Однако, он напротив, не теряется. С улыбкой подхватывает мою дочь на руки и кружит над головой, отчего она хохочет на всю округу.
– Так и что это у нас за красивая девочка такая? Сена? – спрашивает он, усаживая ее на предплечье.
– Сена, – подтверждает она с кокетливой улыбкой, сверкая синими глазками. Моя маленькая выброжуля.
Они подходят к нам с Надей, Ари тянется ко мне и целует в губы. Булочка, нахмурившись, непонимающе хлопает ресничками, будто говоря: «Это что за безобразие, товарищи, а ну-ка разойдитесь!». Мне становится смешно, потому что ревнует она явно не меня.
– Привет, – выдыхает Ари, нехотя отстраняясь. Мне и самой не хочется прерываться. Его поцелуи, как наркотик, но лучше отложить проявление чувств до вечера. – Как добрались?
– Прекрасно, спасибо. Извини, что она тебя папой назвала, неловко получилось. У нее просто сейчас папа – тема номер один, – смущенно объясняю я и, повернувшись к малышке, с преувеличенно – бодрой улыбкой говорю. – Булочка, это дядя Ари, а не папа.
Но она мотает головой и опять выдает своё упрямое:
– Папа.
Мне хочется провалится сквозь землю.
– Я же тебе показывала папу, помнишь?
Булочка радостно кивает, отчего белые помпончики на ее шапке весело подпрыгивают.
– Как его зовут? – сама не знаю, для чего настаиваю.
– Папа Сысожа, – следует незамедлительный ответ, вызывающий у Ари смешок, меня тоже всегда прикалывает, как она коверкает слова, но сейчас из-за смущения не могу оценить юмора и продолжаю гнуть свою линию.
– Ну, вот, а это дядя Ари, – подытоживаю мягко, но эта вредина, обняв его, прячет лицо и повторяет:
– Папа.
Я с шумом втягиваю воздух, не зная, что делать, но Ари приходит мне на помощь, останавливая очередной поток моих извинений.
– Не накручивай на пустом месте. Папа и папа, ребенку виднее. Пойдемте уже в дом.
– Но это неправильно… – пытаюсь возразить.
– Опять ты со своими правилами, – отмахивается он и, направляется с Булочкой в дом, набрасывая план дня. – Сейчас самое правильное пообедать и поехать кататься на лыжах. Погода отличная, надо ловить момент, а то обещали снегопад. А вечером посмотрим какой-нибудь фильм или поплаваем, если не устанем. Как тебе такая программа?
– Очень даже.
– Ну, тогда давайте быстро располагайтесь, переодевайтесь и в путь.
Так мы и делаем, и уже через час рассекаем по горам на лыжах, позже в ход идут снегоходы. День проходит под грифом «рождественская сказка»: море снега, солнца, кофе с маршмеллоу, пирожные и леденцы, сладкие поцелуи и смех.
Вернувшись домой, мы с Булочкой лепим снеговика, Ари снимает нас на камеру и вместо того, чтобы помочь, раздает инструкции и советы. Мне это надоедает, и я начинаю бросать в него снежки. Моя малышка от такой игры приходит в неописуемый восторг и с радостным криком закидывает Ари вместе со мной, а потом я и сама не понимаю, как она переходит на его сторону, и они закидывают уже меня. Мне даже становиться обидно, когда она, каждый раз попадая, хлопает в ладоши и в ожидании одобрения смотрит на Ари, словно он действительно ее отец. Вообще они хорошо поладили, даже слишком хорошо, что, конечно, не может не радовать, но меня беспокоит эта ее папа-тема. Наверное, стоит обратиться к Эстер за консультацией.
Ближе к вечеру довольные и уставшие, мы кое-как заползаем в сауну, чтобы прогреться. Ари бросает на меня жаркие, голодные взгляды, и у меня внутри начинает закипать ответное желание. Мне даже кажется, что сегодня обязательно все получится. Правда, из сауны я едва волочу ноги. Тело, как свинцовое, наполненное сухим жаром, от которого перед глазами все слегка плывет.
За ужином я откровенно клюю носом, но стараюсь держаться. Мысль, что я в очередной раз продинамлю бедного мужика не дает мне покоя. После ужина мы устраиваемся в небольшом кинотеатре на цокольном этаже. У Булочки, в отличие от меня, сна ни в одном глазу. Она бегает, прыгает и не замолкает ни на секунду, взахлеб что -то рассказывая Ари о своих игрушках, друзьях и сегодняшнем дне. На меня же накатывает такая слабость, что хватает лишь на то, чтобы, улегшись на кожаный диван, невразумительно мычать.
Ари что-то спрашивает у меня про фильм, я согласно киваю. В зале гаснет свет, Ари садиться рядом и, я кладу ему голову на колени, Булочка, побаиваясь темноты незнакомого места, ложится рядом со мной, и мы смотрим какую-то драму с Леонардо ДиКаприо.
Ари перебирает мои волосы, отчего у меня по коже бегут сладкие мурашки. Малышка привычно сдвигает халат и пристраивается к моей груди. Наверное, будь я в нормальном состоянии, я бы постеснялась кормить ее в присутствии Ари, но я едва могла поднять осоловевшие веки, не то, что стыдиться и как-то возражать.
– Малышка, ты в порядке? – слышу вскоре обеспокоенный голос, будто сквозь вату.
Мое лицо полыхает огнем, мне до невозможности душно, но я качаю головой и снова проваливаюсь в темноту, через которую то и дело что-то прорывается.
То Ари объясняет Сене, что мама заболела и ей надо дать отдохнуть. То он несет меня куда-то, то заставляет что-то пить и обтирает чем-то. Чуть позднее приезжает, судя по всему, врач, и ставит мне какой-то укол.
Я, наконец, нормально засыпаю, а не проваливаюсь не пойми, куда. Правда, утро встречаю, как после хорошей попойки: без понятия, где я, что вообще происходит и почему. Голова гудит, в теле жуткая слабость. Немного полежав, глядя на великолепную панораму гор и леса перед собой, восстанавливаю события предыдущего дня.
Первая мысль, конечно же, о моей малышке. Не испугалась ли она засыпать без меня в чужом доме, как вообще прошла ее ночь, не простыла ли она, как и я?
Выпив воды, пошатываясь, встаю с кровати и выхожу в коридор, где растерянно оглядываюсь в попытке понять, в какую вообще сторону идти. Осмотреть дом вчера толком не удалось, а он далеко немаленький.
Иду интуитивно, попутно заглядывая во все комнаты. Меня штормит из стороны в сторону и вообще кажется, что еще чуть – чуть и я отдам боженьке душу.
– Ох, вы зачем встали?! – вдруг выворачивает из-за угла какая-то женщина, когда я спускаюсь на первый этаж, судя по пылесосу неподалеку и ведру со шваброй, это домработница.
– А вы не знаете, где все? Я что-то никого не встретила, пока шла сюда. – спрашиваю в надежде, что она прольет свет на мое беспокойство.
– Не переживайте, мистер Акерман с дочкой и няней пошли на конюшню посмотреть лошадей, пока вы спите, – успокоила она меня с добродушной улыбкой, я облегченно выдохнула и благодарно улыбнулась.
– Спасибо, а то я переживала, что малышка тоже простыла.
– Нет – нет, она в полном порядке, – заверяет меня женщина, – с утра рвалась к вам, но мистер Ари ее всячески отвлекал. Тоже всю ночь беспокоился и за вас, и за нее, долго не отпускал врача. Здорово вы нас всех напугали своей температурой.
