– Да, дружок у тебя конкретный прохвост. Еще и п*дорок к тому же. Где ты его откопала?
– Где откопала, там уже нет. А ты мне тут нос не морщи. Еще раз так скажешь про него, и мы с тобой сильно поругаемся! Это мой самый близкий человек после Вити, и не тебе судить, с кем он спит. За собой лучше следи, а то видела я…
Ну, вот и дождался. А то все думал, когда же начнется. Теперь бери, Серёжа, бубны и отплясывай.
– Прости, Настюш, это просто…
– Ой, да перестань ты! – поморщившись, отмахивается она, ложится снова мне на грудь и обещает. – Даже не надейся на свои «прости – люблю – жить не могу», я с тебя за все спрошу, Долгов. И за спектакль этот, и за мартышку ту черномазую…
– За Кайлу что ли? – опрометчиво вырывается у меня, за что я тут же получаю ощутимый тычок в бок.
– За Кайлу, – передразнивает Настька и, приподнявшись, врезает кулаком уже в солнышко, отчего я наиграно скрючившись, смеюсь, пока она распыляется. – Сволочь, еще и уточняет. Извращенец поганый! Нашел, кого трахать! Самому не противно?
– Да ты сама вон две недели с каким-то латиносом таскалась, – провоцирую, чтоб увести разговор с опасной дороги.
– Что? – вытаращив возмущенно глазки, застывает Настька, покраснев, как маков цвет. – Я не та…– начала было она, но тут же поджала губы и, вздернув подбородок, заявила. – Ну, да было. И что? Мне может любопытно стало, правда ли у черных парней больше…
От таких заявочек мне лично стало совсем не смешно.
– И как, провела сравнительный анализ?
– А вот это, Сережа, тебя не касается, тем более, после Кайлы и иже с ней, – отбрила она, а я заглянул в ее пылающие гневом и болью, глазки и окончательно убедился, что не было никого, все эти два года не было. Ни хрена она не жила, просто так же, как и я, делала вид. И у меня от этого щемит внутри, переворачивается.
Притягиваю мою верную девочку к себе и целую с чувством. Пусть я не заслужил ее, но зубами и когтями вырвал у этой жизни, и никому, и ничему больше не отдам.
Да, я мудак, кобель и аферист, и это никогда не изменится, потому что люди не меняются, но они подстраиваются рядом с теми, с кем им хорошо.
Мне с Настькой, ох*енно, поэтому я готов на пузе ползать, лишь бы только быть с ней: целовать ее вот так, скользить ладонями по хрупким плечам и вдыхать ее запах после нашего секса.
– Скажи мне только одно, Сереж, – заключив мое лицо в ладони, останавливает она меня, вглядываясь в глаза. – Ты меня так проучить хотел?
От ее вопроса аж дурно делается.
– Нет, Настюш, такие вы*боны не по мне. Я просто… просто боялся, что ты меня снова на хер пошлешь. А я тебя, Настька, люблю, как ненормальный. Ты мне так нужна, что я готов в кого угодно рядиться, лишь с тобой рядом быть.
– Спасибо, – всхлипнув, целует она меня. Я недоуменно вскидываю бровь. Такой реакции я однозначно не ожидал.
– За что?
– За то, что всегда боролся за меня, за нас. Я бы так не смогла.
– Ну, тебе и не надо, маленькая, – сглотнув тяжело, пытаюсь перевести все в шутку, а то расчувствуюсь ведь. – Двух таких крутых придурков Земля стопудова за*бется носить.
– О, Боже, ты не можешь, чтобы свое «я» не выкатить, да? – со смешком закатывает Настька глаза и поднимается с кровати.
– А что тебя в моем «я» не устраивает? – встаю следом.
– Да все меня устраивает, куда теперь от тебя денешься, – отмахивается она и накидывает халат.
Я же, не видя смысла, ходить вокруг да около, беру быка за рога.
– Ну, раз так, пойдешь за меня замуж, Анастасия Андреевна?
– Вот уж нет, – ни на секунду не задумавшись, открещивается она, смеясь.
Я же охрениваю.
– Так-то это не вопрос был.
– Не вопрос – это будет, Сергей Эльдарович, когда «крутой придурок» придумает что-то поинтереснее в такой момент, чем трясти передо мной своими причиндалами.
Ох, бл*! Ну, точно придурок. Однако, не тушуюсь, расправляю плечи и выставляю член вперед.
– Так это, Анастасия Андреевна, товар лицом, – подмигнув, шлю ей одну из своих бл*дских улыбочек. На что Настька снова закатывает глаза.
– Не хочу тебя разочаровывать, Сережа, но с этой рожей не тот эффект, так что придется тебе придумать что-то другое. Да и вообще я еще тебя не простила. Как следует не вынесла мозг, не вытрепала нервы… Ох, столько всего надо успеть… столько всего…
Она кокетливо жестикулирует и под аккомпанемент моего смеха проходит в ванную, соблазнительно покачивая бедрами. А я смотрю ей вслед с улыбкой и знаю, что впереди действительно столько всего: и вынос мозга, и танцы на моих нервах, и скандалы, и черт еще знает, что еще. Но я бы ни за что на свете не променял бы эту нескучную жизнь с моей истеричной Паскудой ни на какую другую, ибо знаю, как оно без нее.
Эпилог
«…все лучшее покупается лишь ценою великого страдания…»
К. Макколоу «Поющие в терновнике»
8 лет спустя…
– Вот смотрю на пацанов, и убеждаюсь, что телегония – это не такой уж и бред, – выдает Лиза, сверля задумчивым взглядом резвящихся возле елки детей. В свое время я упросила Долгова сообщить моей тете о том, что я жива, и теперь она каждый Новый год отмечала у нас.
– Какая еще телегония? – без особого интереса уточняю я, погрузившись с головой в отзывы арт-критиков о моей новой выставке. Но ответ тетушки тут же выдергивает из сладкого моря рукоплесканий.
– Теория такая. О том, что секс с первым партнёром не проходит бесследно для женщины, и его признаки – этого первого партнёра, в будущем могут отразиться на внешности или интеллекте детей, рождённых от совершенно другого человека. Эффект первого самца, если проще.
– Чего? – ошарашенно воззрившись на нее, отставляю ноутбук.
– Того. Ты на ребят -то погляди, вылитые эта скотина. Даже Сенушка так на него не похожа, как они. Чтоб его там черти в аду жарили! – выплевывает Лиза все с той же, неугасающей ненавистью, вызывающей у меня озноб по коже и тошнотворный страх, который она продолжает разжигать дальше. – Я раньше не замечала, когда у них волосенки были подлиннее, а сейчас подстригли, и вот копия.
– А ничего, что у Ари похожий типаж? – осторожно подкидываю я мысль, не зная то ли смеяться, то ли плакать. Похоже, многие идиотские теории возникли благодаря таким сказочникам, как мы.
– Да причем тут типаж, – отмахивается Лиза. – У них даже повадки, как у этого.
– Ты его всего раз видела.
– И на всю жизнь запомнила! Мне его рожа бешеная до сих пор в кошмарах сниться. А тут недавно Кирюшка с Никиткой дрались, и у них прям выражения лиц один в один: и взгляд этот дикий, невменяемый, и ухмылки такие… Ой, как звереныши, мне аж плохо стало.
