Как мы видим, подобные вопросы задают на удивление редко. Но если ими специально заняться, как это сделал социолог Филипп Штааб в своей книге «Лживые обещания. Рост в цифровом капитализме» (Falsche Versprechen: Wachstum im digitalen Kapitalismus), то становится очевидной еще одна форма простого разрыва взаимосвязи: между техническим и общественным прогрессом. Мы снова сталкиваемся с тем, что увеличение продаж и экономический рост превращаются в самоцели, а инновации служат средством для их достижения: «При покупке товаров в обществе материального изобилия редко руководствуются только их потребительной ценностью, но в основном – их отличительным потенциалом, то есть возможностью, благодаря обладанию дефицитными вещами или предметами с особыми символическими социальными коннотациями, показать свое отличие от других. С экономической точки зрения преимущество заключается в том, что потребности покупателей оказываются неисчерпаемыми и независящими от полезных качеств товаров» [
[34] ].
Люди прекрасно умеют решать свои проблемы. Но если эти проблемы неточно сформулированы, прогресс обходит их стороной. Cybertruck меня особенно смущает, и я очень рада, что Объединение технического надзора считает невозможным его эксплуатацию в Германии. Если говорить о символике, агрегат кажется вышедшим прямиком из «Безумного Макса»: «Мне все равно, кто или что окажется у меня на пути, я проеду по нему на полном газу в крутой бронированной тачке».
Мне больше по душе практики осознанности, йога, пешие прогулки, лесное купание, цифровой детокс, самоактуализация и свобода распоряжаться своим временем. А знаете ли вы, что все эти занятия и понятия были предсказаны как проявления естественной эволюции общества, достигшего процветания благодаря техническому прогрессу?
И кто же все это предвидел?
Экономисты.
90 лет назад Джон Мейнард Кейнс, один из величайших экономистов всех времен, написал эссе под названием «Экономические возможности наших внуков» (Economic Possibilities for Our Grandchildren)
[35]. В нем он размышлял о том, что произойдет с человечеством, когда оно разрешит все экономические проблемы, удовлетворит все материальные потребности и будет иметь все необходимое. Наблюдая постоянное развитие производства, Кейнс предполагал, что этот момент настанет к 2030 году. Тогда, считал он, нам будет достаточно работать только 15 часов в неделю. Этого хватит, чтобы поддерживать экономику на стабильном уровне.
Вопрос, который в связи с этим поставил ученый, звучал следующим образом: что мы будем делать со всем освободившимся временем?
Да, что же нам с ним делать?
Как вы думаете?
Конечно же, мы станем просто наслаждаться жизнью.
Кейнс тоже так решил. Он считал, что мы задумаемся о своем благополучии и постараемся полностью раскрыть свой человеческий потенциал. Будем проводить время с друзьями и родными, заниматься самообразованием и посвящать себя искусству и культуре.
Поразительно, но в Кремниевой долине тоже думают о развитии человеческого потенциала. Но, к сожалению, там все получается совсем не так, как ожидал Кейнс.
Потому что интернет, возникший как прекрасное новое средство общения, объединения, обмена знаниями и информацией, превратился в воплощение того, что экономист и архитектор Георг Франк уже в конце прошлого века назвал экономикой внимания. «Внимание других людей – это самый сильный наркотик», – утверждал он, называя его валютой, эмитируемой в ограниченных количествах [
[36] ].
Такой диагноз показался особенно интересным разработчикам цифровых продуктов, которые хотят, чтобы люди уделяли их предложениям и услугам как можно больше времени. Заходы на сайты, клики и лайки показывают, насколько им это удалось. Но под видом этого «бесплатного» сервиса прячется, как известно, прибыльный бизнес, собирающий личную информацию и получающий доходы от рекламы: индивидуализированные предложения, максимально соответствующие моему настроению, оказываются готовыми к употреблению так быстро, что легко преодолевают последние возражения против очередной покупки. То, что начиналось как цифровая валюта, с каждым кликом конвертируется в денежную. И хотя все данные создаются исключительно пользователями, корпорации собирают с них свою дань.
Такой характер технического прогресса, по мнению некоторых отщепенцев Кремниевой долины, стал причиной изменений в человеческом внимании, отношении к учебе, социальным связям и к культуре общения. Сегодня нас волнуют не только рабочие места. Вызывают беспокойство и судьба демократии, и социальное взаимопонимание, и манипулирование людьми.
Тристан Харрис, бывший специалист по этике дизайна в Google, основатель инициативы «Хорошо проведенное время» и Центра гуманных технологий, пытался сформулировать суть темной стороны цифровой революции. Он хотел найти всеобъемлющее определение, подобное такому понятию, как «экологическая деградация», которое объединяет различные феномены: изменение климата, потерю биоразнообразия, нехватку питьевой воды, опустынивание и т. д.
Теперь во время ток-шоу и интервью Харрис использует термин «упадок человечества». Он означает ослабление внимания, норм поведения, основ демократии и общественных отношений на фоне болезненной зависимости от социальных сетей [
[37] ].
Человеческий упадок, о котором говорит Харрис, свидетельствует вот о чем: технический прогресс во имя максимальных прибылей может оказывать исключительно вредное воздействие на ту систему, частью которой является.
Это угрожает инновациям?
С эмпирической точки зрения вовсе нет. Сдерживание излишней эксплуатации человека и природы может подстегнуть инновации, необходимые для создания новой реальности. Как раз ограничения заставляют людей раскрывать свои лучшие творческие способности. Они начинают бурно развивать проекты, направленные на использование только тех ресурсов, что есть в наличии. Все вполне в духе дарвиновских наблюдений за эволюцией замкнутой экосистемы.
